От берега явно отвалило небольшое судно. Шлюпка или ял. Шла быстро, узлов десять, не иначе четыре пары гребцов. Но вот почему движение сопровождалось таким гулом, непонятно. Наконец, всё стихло, прямо перед носом корабля загорелся яркий, как сотня свечей, светильник, и адмирал разглядел, что никакая это не шлюпка. Совершенно непонятный плот, сделанный, кажется, из железа. Неясно, почему он не тонет… Чуть выше человеческого роста над плотом горит ослепительная белая точка, и в этом свете отчётливо видны всего двое человек, уверенно стоящих на своей железной палубе. Один из них приложил к губам рупор и над морской гладью зазвучала несколько неестественная английская речь:

– Я вижу перед собой графа Питера Мак Дугласа, более известного в Кастилии как Крестоносный Голубь? – бесцеремонно спросил незнакомец.

Адмирал дёрнулся. Никто во всём королевстве не знал этого имени, кроме самой королевы, уж об этом он позаботился. Если до англичан дойдут известия, что кто-то из потомков шотландского адмирала ещё жив, у Беатрис и маленького Фернандо будут серьёзные неприятности. Он приложил ладонь к губам и крикнул по-испански:

– Меня зовут Христофор Колумб, адмирал моря-океана их величеств Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. С кем имею честь разговаривать?

Судя по всему, для неведомого собеседника испанский язык тоже не составлял проблемы, потому что почти тотчас в ответ раздалось:

– Синьор Коломбо, я приглашаю вас ко мне на судно, где мы сможем поговорить и обсудить сложившуюся ситуацию.

Половина слов прозвучала с неведомым акцентом, так что понять их можно было лишь по контексту, речь текла медленно, чётко. Сразу видно, что практики в языке у говорящего не было. Адмирал собирался продолжить диалог, выпросить у неведомого собеседника лоцию до берега, или хотя бы разобраться, кто он такой, и что делает в землях, о которых неведомо никому в Европе. Однако, все планы нарушил Мартин Алонсо Пинсон.

– Да что вы слушаете этого голоногого дикаря, адмирал?! – Крикнул он в медный рупор.

Тотчас со стороны Пинты послышался характерный стук открывающихся орудийных портиков, а следом, почти сразу же, одновременный залп всех четырёх кулеврин правого борта. Колумб спешно открыл рот, чтобы не повредить уши от грохота.

Три ядра, пролетев почти предельную для выстрела дистанцию, плюхнулись в волны шагов за пять-десять от железного плотика, а вот четвёртое попало точно в цель. В передний левый угол прямоугольного плота, чуть выше непонятной кожаной юбки, пришитой над ватерлинией. Раздался колокольный звон, плавно меняющий тональность из-за проходящих волн, и адмирал уже почти видел, как продырявленный насквозь несерьёзный плот с бульканьем погружается в чёрную ночную воду, но нет. Как оказалось, ядро не причинило вреда никому, кроме самой Пинты.

Сразу после выстрела в пяти шагах левее плотика из-под воды поднялась огромная, чёрная спина неведомого морского зверя. Над ней тут же взмыл по-рачьи торчащий наружу блестящий глаз, покрутился, нашёл Пинту… Перед мордой зверя буруном встала пена, а меньше, чем через минуту, ниже ватерлинии каравеллы глухо грохнуло и до самых парусов взвился фонтан. Корабль медленно, будто нехотя, дрогнул и отбросил назад всю кормовую часть, как ящерица оставляет хвост в зубах схватившего её хищника.

Раздались испуганные крики команды, Пинта, медленно поворачиваясь вокруг якорного каната, уходила под воду. То тут, то там всплывали буруны, чаще всего сопровождаемые личными вещами команды или обломками такелажа. Люди с воплями ужаса выпрыгивали прочь с обоих бортов…

– Шлюпки на воду! – опомнившись, скомандовал Колумб. – Надо подобрать.

Его слова будто вывели всех из ступора. Матросы загомонили, через несколько минут на волнах покачивались уже обе спасательные шлюпки. Следом то же самое проделали на Нинье.

– И всё равно прошу вас, синьор Коломбо, присоединиться ко мне для необходимого разговора, – заглушая гомон и общий шум, раздался голос с плотика. – Я сейчас подойду вплотную к борту, и вы сможете спуститься по штормтрапу.

Адмирал испуганно оглядел акваторию. Спина чудовищного зверя больше не мелькала. Что же это за дрессированный монстр, с внутренней дрожью подумал Колумб. Со стороны плота вновь раздался гул и «цыганские» хлопки, и с обеих сторон железной конструкции вдруг бешено завертелись непонятные устройства. Плот резко приподнялся, впрочем, не отрывая юбки от воды, и неспешно, не обращая внимания на мелкое волнение, двинулся к Санта-Марии.

Адмирал перекрестился, достал из-под рубашки старенький костяной крестик на кожаном шнурке, с чувством его поцеловал, затем проверил шпагу на боку, и перекинул правую ногу через фальшборт. Непонятные ночные собеседники уже стояли, держась за леер, которым спускали шлюпки, и внимательно смотрели вверх.

Металл палубы плотика выглядел тонким, гулко стучал под кожаными каблуками сапог, и Колумб ступал осторожно, боясь пробить его рифлёную конструкцию. Он мельком глянул на ноги незнакомцев. Оба были обуты в лёгкие сандалии на мягкой подошве из незнакомого материала.

Только подойдя ближе, удалось разглядеть лицо так необычно пригласившего. Чёрные волосы до плеч, чуть тронутые на висках сединой, синие глаза, очень необычно выглядящие в неестественном белом свете, бритые впалые щёки. Его спутник был под стать, только лет на десять-пятнадцать моложе.

Хозяин плота ловко достал из неприметного ящика на корме три раскладных стула, привычно привёл их в рабочий вид и воткнул в еле заметные углубления в палубе. Адмирал видел подобную мебель ещё в молодости, в Генуе. На подобных стульчиках любили сидеть возле дверей старики. Только у тех ножки были из дерева, здесь же, похоже, кроме металла ничего не признавали. Вон, молчаливый спутник хозяина, ловко тряхнув руками, мгновенно разложил такой же складной столик. Без задержки на нём появилась бутылка вина, три – подумать только – стеклянных, играющих гранями в ярком белом свете, бокала на длинных ножках и керамическая ваза с неизвестными фруктами.

Хозяин довольно потёр руки, улыбнулся, привычно плюхнулся на стул и приглашающе указал на Колумба.

– Прошу вас, адмирал, присаживайтесь.

Он ловко выбил из бутылки пробку, разлил напиток и первым поднял бокал.

– С прибытием вас, дон Христофор Коломбо.

Вино было лёгким, немного терпким, но с отличным вкусом. Адмирал, как ни старался, не мог угадать сорт. Что-то неуловимо чужое слышалось в этом сухом, бодрящем вине. Хозяин, кажется, заметил его тщетные попытки и вновь улыбнулся.

– Это джаботикаба, наш местный эндемик. Замечательный фрукт, да и вино из него, как видите, неплохое. Но я ещё не представился. Неприятно получается, я вас знаю, а вы, адмирал, даже не догадываетесь, с кем говорите. Итак… – мужчина поднялся и наклонил голову, из-за чего волосы почти закрыли лицо. – Меня зовут Павел Степанович Моторин. Можете обращаться просто по имени, Павел.

– Кто вы? – наконец заговорил гость. – И что за чудовищный зверь атаковал Пинту?

– Зверь? – Павел усмехнулся. – Это не зверь. Это субмарина.

– Суб-марина, – повторил непривычное слово Колумб.

– Совершенно верно. Корабль для плавания под водой. Небольшой корабль, как раз для охраны наших водных границ.

– Но… – адмирал вскочил, запутавшись в накопившихся вопросах. Он беззвучно несколько раз открыл рот, затем махнул рукой и сел на место.

– А Алонсо сам виноват, – развёл руками Павел. – Не надо было нас обстреливать. Но вы не волнуйтесь. Море сейчас тихое, шлюпки ваши подошли вовремя, а если кому-то из команды понадобится медицинская помощь, поверьте, всё будет сделано в лучшем виде.

Испанский дона Моторина с каждой фразой звучал всё лучше, заметно было, что он вспоминает давно забытый опыт общения на этом языке. Однако, часть слов, хоть и были понятны, например, выражение «медицинская помощь», никогда ранее не употреблялись в таком контексте. Во всяком случае, адмирал за всё время своего пребывания не слышал ничего подобного. Он сделал ещё один глоток. Да, это вино стоило того, чтобы его пить. Оно не кружило голову, однако прибавляло сил, позволяло прогнать усталость. Отличный напиток. Теперь бы ещё узнать, откуда этот странный дон Паоло знает и о его прибытии, и его настоящее имя, и даже имя капитана Пинты. Если только…