— А ты ничего, Дженни, симпатичная. Нет, пожалуй, даже красивая. Наверно, я тогда совершила ошибку: не стоило тебя убивать. Нужно было сделать из тебя рабыню, и возможно Ник поступил бы тогда иначе: согласился на моё предложение. Ты приносила бы нам еду, помогала бы принимать ванну, переодеваться… Я хочу, чтобы ты помогла мне одеться!..

— Зачем ты это делаешь? — голос Дженни оставался ровным.

Она старалась не показывать, что нервничает, чтобы не доставлять Аманет лишнего удовольствия.

— Почему ты постоянно стараешься обидеть меня? Ведь я ничего плохого тебе не сделала!

Это была не совсем та реакция, на которую рассчитывала принцесса, но она быстро взяла себя в руки.

— А ты решила, что раз я согласилась вам помочь, то уже изменилась к лучшему, стала доброй?! Вынуждена тебя разочаровать: все твои попытки увидеть во мне что-то хорошее обречены на неудачу! Этот человек — он, кажется, ваш главный — я помню, он в прошлый раз говорил что-то вроде того, что я — абсолютное зло… Так вот, он был прав!

— Нет, не прав! — не сдавалась Дженни. — Я и тогда была не согласна с Генри, когда он объявил, что собирается препарировать тебя, а потом изучать по частям. Я говорила ему, что мы должны постараться получить от тебя информацию, знания о прошлом… Ты — бесценный свидетель той давно минувшей эпохи, о которой мы знаем лишь понаслышке. И ты не абсолютное зло! Я не оправдываю того, что ты сделала со своим отцом и другими людьми, но я не могу тебя ненавидеть. Не хочу тебя ненавидеть. Я хорошо себе представляю, как ты на самом деле несчастна и хотела бы помочь тебе…

— Только не смей говорить, что тебе меня жалко! — разозлилась Аманет.

— Да, жалко! — теперь уже вспылила и Дженни.

Аманет в кое-то веки смогла вывести её из себя.

— Иногда мне жалко тебя до слёз!

— Дура!

— Сама ты дура!

От такой дерзости принцесса просто опешила и даже не знала, как поступить. А Дженни злилась на саму себя из-за того, что не сдержалась, хотя давала себе обещание этого не делать. Обе женщины, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Так прошла минута. Аманет первой нарушила молчание.

— Ладно, покажи, что там у тебя, — она перенесла внимание на вещи, аккуратной стопкой лежавшие на скамейке.

— Давай я действительно помогу тебе одеться, а то это никогда не закончится. У нас и так мало времени, — предложила Дженни.

Она стала показывать Аманет современные предметы женского гардероба и попутно кратко объяснять, как что носить.

На лице принцессы появилась кислая мина. Ей опять подсовывали что-то сомнительного качества и вида. Эти вещи так контрастировали с её нарядами изо льна и хлопка, дополненными роскошными украшениями из золота и драгоценных камней! Но Аманет и здесь пришлось смириться с действительностью. Безусловно, лишь на время. Позже она обязательно добудет себе привычные одежды, а пока что снизойдёт до того, чтобы походить в вещах Дженни.

И хотя фигура принцессы позволяла ей эффектно выглядеть даже в самой простой одежде, Аманет несколько непривычно смотрелась в синих джинсах, бежевой рубашке и лёгкой кожаной куртке. Особенно для человека, который запомнил её в экзотическом образе ожившей мумии. Уговорить же Аманет, привыкшей ходить босиком или в редких случаях носившей сандалии из коры, папируса и волокон пальмы, обуться в мокасины было труднее всего. Она искренне не понимала, почему и сейчас не может передвигаться на босу ногу. Однако у Дженни, в конце концов, получилось.

— По-моему, неплохо. Тебе идёт! — Дженнифер старалась говорить дружелюбно, словно ничего не произошло между ними ещё несколько минут назад.

— Мне не хватает моей старой одежды, — Аманет с удивлением разглядывала себя в столь новом для неё предмете как зеркало.

— Надеюсь, что у нас ещё появится возможность подобрать тебе что-то в египетском стиле.

Принцесса промолчала.

Перед тем, как появиться в кабинете у Генри, Дженни помогла Аманет расчесать волосы и нанести макияж. Причём та даже не просила об этом — девушка сама предложила, понимая, как важна для любой женщины эта процедура. Она, много лет изучавшая быт и традиции древних египтян, знала, как должна выглядеть представительница высшей египетской знати.

В арсенал древнеегипетских косметических средств входили помады, тени для век, подводки для глаз, краски для волос и ногтей. Чаще всего египетские красавицы использовали помаду насыщенного тёмно-красного цвета, состоявшую из жирной натуральной основы с добавлением пчелиного воска и красящего вещества. Глаза они подводили краской из кохля — натурального камня чёрного цвета, который перетирался до состояния порошка, и затем примешивали масляную составляющую. Сурьма в макияже Древнего Египта использовалась для подчёркивания глаз, бровей и ресниц. Тени для век делали из свинца, меди и малахита. Для окрашивания волос и ногтей применяли хну и охру.

Поскольку у Дженни под рукой не было все этого, как и не было времени готовить косметику по древнеегипетским рецептам, она воспользовалась современными средствами макияжа.

Как результат, получившийся образ практически соответствовал классическому, за исключением разве что удлинённых стрелок по контуру глаз, которые Дженни не стала наносить для экономии времени. Такие стрелки любила знаменитая царица Нефертити: они придавали взгляду драматичности и привлекательной таинственности. А ещё принцессе не стали красить ногти, ограничившись только их стрижкой.

И даже несмотря на небольшие отступления от канона Аманет осталась довольна, хотя гордость и не позволила ей прямо похвалить работу Дженнифер.

А самой девушке при виде результата своей работы пришла на ум фраза английского археолога Леонарда Котрелла: «Как бы радовались египетские дамы, если бы знали, что даже спустя пять тысяч лет они могут вызывать восхищение! <…> Красавицы Греции и Рима восхищают, но не волнуют нас. Они кажутся такими же холодными, как мрамор, из которого они изваяны. Но если надеть на Нефертити платье «от Диора», и она войдёт в нём в фешенебельный ресторан, то будет встречена восхищёнными взглядами присутствующих. Даже её косметика не вызовет пересудов».

А что, было бы любопытно посмотреть на Аманет в платье «от Диора»…

В итоге, обе женщины явились в кабинет Генри Джекила лишь спустя час с небольшим, заставив главу «Продиджиума», Малика и Криса понервничать. Благо ещё, что никаких новых тревожных новостей с египетского фронта не поступало. Джекил с лёгкой укоризной посмотрел на Дженни, подразумевая, что несмотря ни на что у них нет лишнего времени. В ответ девушка лишь виновато развела руками.

В то же время все трое присутствующих мужчин с удивлением отметили перемены в образе принцессы Аманет, вслух, однако, предпочтя не комментировать их. Принцессе могло что-то не понравиться, и тогда весь прогресс пошёл бы насмарку. Вместо этого Генри галантно предложил ей присесть в кресло напротив своего стола. Очевидно, считая это само собой разумеющимся и поэтому не требующим благодарности, Аманет по-хозяйски уселась и стала разглядывать содержимое большого письменного стола.

Дженни отказалась от аналогичного предложения, предпочтя стоять, слегка опершись руками о спинку соседнего кресла, Джекил сел на своё место, а Крис и Малик свободно прогуливались по кабинету, периодически бросая настороженные и вместе с тем любопытные взгляды на Аманет.

— Я должен извиниться за нашу неучтивость, принцесса, что не предлагаем вам поесть и попить, но у нас действительно нет времени… — Генри всегда оставался джентльменом.

— Ничего, я провела без этого пять тысяч лет, могу потерпеть ещё немного, — снисходительно ответила Аманет.

— Тогда приступим: я уже говорил, что в результате открытия гробницы на свободу вырвались те, кто был там заточён. Судя по остаткам человеческого облика, это жители ближайших поселений, а также учёные, которые более семидесяти пяти лет назад уже пытались вскрыть гробницу. Насколько мы понимаем, сам Менетнашт, дух которого завладел телом одного из учёных, тоже среди них.