Ванька привычно покраснела, видимо, добавив к и так жуткой сцене что-то своё. Вилка брезгливо скривилась, недоверчиво косясь на изуродованный череп сержанта. Похоже, пыталась понять, как и на какой стадии тому удалось выкарабкаться. Угрожающе звенящую тишину нарушало только натужное кряхтение Пухлика. Бедняга опять на грани обморока. Первые три дня в учебке самые трудные.
Поразительно, как скачкообразно меняется наше восприятие за такое короткое время. Раньше я не вполне ясно понимал выражение «мир перевернулся вверх дном». Теперь же оно воспринималось буквально. И на этом дне неприятно смердело. Видимо, тоже обязательная часть воспитания.
Запах гниющей плоти, запекшаяся кровь и вывернутые наружу внутренности больше не шокировали. Вещи, которые раньше бы показались немыслимыми, стали обыденными. Между останками человека и монстра не было разницы. Смерть пахла всегда одинаково. Ее сладковато-гнилостный аромат безошибочно ощущался шестым чувством и, проходя мимо выживших, я знал, кто из них скоро умрет. Умирали здесь часто.
В наши обязанности входила уборка «биоматериала», который ежедневно выбрасывал Лабиринт. Рейдеры забирали погибших товарищей с собой, нередко кусками. Цивилизация платила дань лучшими представителями человечества. Мы собирали то, что от них оставалось.
– Подъем, крепыш! – наконец разрешили Пухлику. – Впредь держи язык за зубами. Он наверняка тебе пригодится. Кто знает, может, в Лабиринте будешь зализывать насмерть?
Парень с трудом встал, бросив на меня очередной косой взгляд. Словно я виноват в его злоключениях. Думаю, Пухлик притворялся неуклюжим только в силу привычки. Удивительно, но он умел двигаться стремительно и бесшумно. Вероятно, на гражданке подобная мимикрия ему помогала. Но зачем делать это сейчас? Ведь мы в одной лодке. Нам нужно знать, как силу, так и слабость друг друга. Иначе, первая миссия станет последней. Сержант не шутил.
Я понимал это как никто другой. «Путешествие сознания» и было моей сверхспособностью. Замаскировать ее под «Ясновидение» стоило немалых трудов. Возможно, и Пухлик скрывал нечто подобное. Надо будет обязательно заглянуть в его голову.
– Ну а теперь объявление. Сегодня важный для вас день, сосунки! – торжественно провозгласил Битик, расплываясь в улыбке. – Выбор и подгонка снаряжения. Это раз! Прыжки с утеса в костюме-крыле и упражнения с реактивными ранцами. Это два! Похороны неудачников – три! Есть вопросы?
Вопросы были, но взвод предпочел их не задавать. Ответов не будет. Нас терзали по ускоренной, какой-то особой программе. За три дня лишь пара часов на тренажерах, да немного акробатики в аэродинамической трубе. Слишком мало даже для самых толковых. Первый выход в Лабиринт запланирован через неделю. Настоящее обучение пойдет уже в боевой обстановке.
– Отлично. Быстро схватываете! – довольно усмехнувшись, похвалил сержант. – Иванка Вачовски, вижу в глазках страх и смятение. Есть что сказать?
– Я боюсь высоты… – едва слышно прошептала та. – У меня…
– Акрофобия. В личном деле написано, – продолжил за нее Битик. – Я в курсе. А что, дорогуша, хотела? По земле ползать, пока товарищи летунов-жопогрызов гоняют? А как долбоящеры налетят? Снизу похилишь?
– У меня радиус хила…
– Сто метров, сокровище ты наше лечебное. Но для этого надо хоть немного пожить. Будешь порхать как бабочка и жалить как пчела! Вместе со всеми или бесславно размажет по камешкам. Я собирать кишки с них не буду, – зловеще пообещал сержант.
Ванька шмыгнула носом и опустила глаза. Подогнать под ее хрупкую фигурку солдатский ранец непросто. Девчонку из-под него и толком видно не будет. А ведь такого хилера на руках бы носить. Я согласился бы даже на шее. Лишь бы лечила.
– Не дрейфь, золотко. Там ничего сложного. Запас газа небольшой, не жги его за секунду Ножки на приземлении не раздвигай, держи вместе. Как коснешься поверхности, согни колени и падай на бок. Не пытайся устоять – сломаешь косточки. Они у тебя птичьи. Глаза не закрывай, рот не открывай. Не дай бог язычок откусишь, станешь орать и выдашь врагу диспозицию.
– Так точно, – тихо согласилась Ванька.
– А ты, кудрявый, наоборот, притормози, – повернулся Битик к Лирою.
Рослый белокурый парень всегда нетерпеливо переминался в строю, словно испытывал сильный зуд в заднице.
– Ты не рвись так. Слабоумие и отвага очень скверное сочетание. Постарайся запомнить: для прыжка с утеса костюм-крыло не нужен. Он нужен, чтобы прыгнуть дважды. Хотя бы дважды. Поэтому аккуратно и без суетливости. Только вчера такого героя по частям собирали. Уместились в совочек.
– Вы слишком заботитесь о наших курсантах, сержант, – негромко похвалил его невесть откуда взявшийся человек в камуфляже без знаков различия. Никто не заметил, когда он подошел. Казалось, сутулая фигура материализовалась из воздуха прямо за спиной Битика.
– Взвод, смирно! – вытянувшись в струнку, заорал тот что есть мочи.
– Вольно! – поморщился гость, махнув рукой. – Полковник Стрыкин. Шестой Отдел. Замполит, как бы раньше сказали. Ну-с-с-с… Пришло время познакомиться лично. Называю ник, делаете шаг вперед. Возраст, планируемый класс и вероятная сверхспособность.
Он постучал пальцами по запястью. Над ладонью тотчас высветился нейро-планшет с личным делом. Похоже, в знакомстве не было особой нужды. Видимо, полковник решил сам посмотреть новую партию из Лиг Надежды. Они представляли собой эмуляцию Лабиринта, созданную специалистами «Тесея» для поиска перспективных бойцов. Его виртуальное измерение соотносилось с оригиналом, как глобус с планетой.
Попав за Периметр, люди получали «сверхспособности» – особые навыки, работающие только в Лабиринте. Собранная статистическая база позволила выявить закономерности. Хотя бы в первом приближении понять, на что способен человек в аномалии.
Стрыкин ходил вдоль строя, как кот на мягких лапах. Мы по одному делали шаг вперед и представлялись:
– Лирой! Агро-генерация. Двадцать пять лет. «Рывок», «Железная Кожа», «Сопротивление»! – расплылся жизнерадостный верзила в белозубой улыбке.
– Пухлик. Баффер-контроллер. Двадцать семь. «Голод», «Стена Живой Плоти», «Торжество Веры»… – хмуро процедил толстяк.
– Юлий. Магия Стихий. Восемнадцать. «Файерболл», «Ледяной Дождь», – кивнул совершенно лысый колдун с поистине царским величием. Несмотря на юный возраст, на его теле не было ни волоска. Большие оттопыренные уши причудливо коррелировали с гримаской высокомерия и напускной брезгливости.
– Ага… – остановился напротив него Стрыкин. – Наслышаны о ваших подвигах. Говорят, разносили в пух и прах всех соперников?
– Так точно! – гордо подтвердил тот. – В Восточной Лиге равных мне не было.
– Проверим-проверим… – задумчиво хмыкнув, полковник перешел к следующему.
– Лишь пред сугатами, неотделимыми от дхармакаи, их благородными сыновьями, а также пред всеми, кто достоин поклонения, я простираюсь в глубочайшем почтении, – ухмыльнулся бородач с необычной татуировкой на лице.
На нем была выбита дата: последний день этого месяца. Некоторые так выкалывают точное время собственной смерти, словно бросая ей вызов. Но Петрович должен жить еще года четыре. Точно знает судьбу? Знает, что умрет в этом месяце?
Внешность тоже впечатляла: большие черные круги вокруг глаз, точно у дикаря-каннибала. Оберег от злых духов, как он утверждал. Вот в этом я как раз сомневался. Скорее «для злых духов», ибо веселая сумасшедшинка в глазах лишь чуть не дотягивала до безумия. Поговорить с ним нормально было почти невозможно. Он либо дико хохотал, либо вещал стихами сомнительной ценности.
– Петрович. Темная Магия. Немного не в себе, но боец приличный, – после красноречивой паузы представил его Битик. – Тридцать шесть лет. «Прах к Праху», «Костяной Гарпун», «Демоническое Око».
– Кхм… ясно, – Стрыкин поспешно шагнул к нашим близнецам, словно опасался заразы.
– Л-леша! – гаркнул один.
– М-миша! – тут же добавил второй. Оба чуть заикались, когда нервничали. – Милишники. Д-двадцать четыре. «Ц-циклон-вертушка» с булавой и п-парными клинками.
