– Я намеревалась просто попросить вас, – пожав плечами, призналась Вайолет. – Помощник шерифа Барнз сказал, что ваш рудник находится рядом с участком моего отца и что вы – единственный, кто может отвезти меня туда.

– Откуда он это знает? – взревел Морган.

Увидев, в какую ярость он пришел, Вайолет не стала говорить, что в городе ходит много слухов о нем, причем далеко не самых лестных.

– Барнз пришел к такому выводу, потому что вы привезли моего отца к доктору после несчастного случая на руднике.

Морган мрачно уставился на нее.

– Спасибо вам за то, что не бросили его, – набравшись смелости, поблагодарила его Вайолет. – Вы отвезете меня на участок отца?

Морган долго молча смотрел на свою спутницу. Она не прятала глаза, пытаясь по выражению его лица понять, о чем он думает. Но сделать это было непросто. В какой-то момент Вайолет показалось, что он оценивающе смотрит на нее, и ей стало неловко. Ей не удавалось уловить эмоции Каллахана и разглядеть его черты лица, скрытые густой растительностью.

– Почему вы уверены, что сумеете уговорить меня выполнить вашу просьбу? – вопросом на вопрос ответил Морган. – Потому что хороши собой? Я полагаю, Шон тщательно выбирал шпионку. Вы или актриса, или проститутка. Признайтесь, кто вы?

Это было прямое оскорбление. Зачем Морган унижал ее? Или, скорее, провоцировал… Он хотел, чтобы она вышла из себя и накричала на него? И у него появился бы повод бросить ее на пыльной дороге… Хотя слова Моргана задели ее за живое, Вайолет умела держать себя в руках, когда того требовала ситуация.

– Я давно вас ищу. Я познакомилась с мистером Салливаном уже после того, как начала искать вас, – с обидой в голосе сказала Вайолет, не сумев скрыть эмоции. – Я не играю и не выдаю себя за другого человека. У меня есть законные права на отцовский рудник и доходы от его разработки. Что же касается моей уверенности в том, что вы проводите меня на участок отца, то я не вижу причин, которые помешали бы вам это сделать.

– Неужели? Да я могу назвать вам кучу причин! Но все они не для ушей леди… Если, конечно, вы действительно леди.

Вайолет покраснела.

– Я слышал, что на прошлой неделе произошел инцидент: на улице раскричалась какая-то модно разодетая девица, – продолжал Морган. – Это были вы?

У Вайолет перехватило дыхание.

– Конечно, нет!

– Вряд ли в городе есть еще одна такая франтиха, как вы, – с сомнением произнес Морган. По-видимому, он не поверил Вайолет.

– Уверяю вас, это была не я. Я бы никогда не стала кричать на публике. Это было бы уже за гранью.

– За гранью чего?

– Допустимого поведения.

– Так и говорите! Зачем все эти недомолвки?

Вайолет стиснула зубы. Этот человек был невыносим, но главное, он никому не доверял, везде ожидая подвоха.

– Почему вы так уверены, что я не дочь Чарлза Митчелла?

– Он никогда не упоминал о дочери, только о сыновьях.

Вайолет стало обидно, что отец забыл о ней. Впрочем, чему тут удивляться? С глаз долой, из сердца вон…

– Я вижу, вы рыдать собрались! – с усмешкой заметил Морган.

Вайолет заморгала, стараясь сдержать слезы.

– Вовсе нет. У меня было две недели, чтобы вдоволь поплакать. Скорбеть нужно в одиночестве или вместе с родственниками, но никак не в присутствии незнакомцев.

– Это Салливан научил вас так говорить, или вы сами придумываете подобные реплики по мере необходимости?

– Неужели вам трудно понять, что я скорблю по отцу, которого любила всем сердцем?

– Леди, я же сказал, что не верю ни единому вашему слову, – отчеканил Морган. – Вы не Митчелл. У вас странный акцент. Неужели Шон не мог нанять актрису с правильным произношением?

– Я говорю правильно. Так произносят слова в Англии, где я жила последние годы, – сказала Вайолет.

– Если вы будете упорствовать и продолжать притворяться, то лучше закончим разговор, – отрезал Морган.

Вайолет это устраивало. Ей было невыносимо трудно разговаривать с Каллаханом. Из него, наверное, нужную информацию и клещами не вытащишь. Похоже, он не собирался рассказывать о руднике Чарлза Митчелла. Тогда зачем вообще вести с ним беседы?

– Дальше мы поедем в более быстром темпе, – объявил Морган и сел на лошадь.

Караван тронулся с места, и в тот же момент Вайолет показалось, что она вот-вот упадет. Она едва сдержала крик. Сумасшедшая скачка на муле была совсем не похожа на элегантную верховую езду в удобном дамском седле, к которой привыкла Вайолет. Ее трясло и подбрасывало на спине вьючного животного, и вскоре она почувствовала, что набила себе синяки. Сложенное одеяло, на котором она сидела, и куртка немного смягчали удары, но они становились все более болезненными. У Вайолет ныли спина и ягодицы.

Не раздумывая долго, она перекинула ногу через голову мула и уселась верхом. Подол ее юбки задрался, и она ощутила дуновение прохладного ветерка на голых ногах чуть выше ботинок. Вайолет боялась упасть и потому не осмеливалась наклониться, чтобы одернуть юбку. Боже милостивый, что бы сказала тетя Элизабет, если бы увидела ее сейчас!

– Держитесь крепче!

– Сама знаю! – огрызнулась Вайолет.

Каллахан поскакал дальше, не оборачиваясь. Ему не хотелось, чтобы его спутница видела, что он смеется.

– Я хочу есть! – крикнула наконец Вайолет.

По милости своего похитителя, Моргана Каллахана, она не позавтракала. Время обеда тоже миновало, а во рту Вайолет до сих пор не было и маковой росинки. Морган, видимо, и не думал останавливаться.

Судя по всему, он вез съестные припасы с собой. Или, может быть, высматривал по дороге дикое животное, чтобы убить и съесть его? Интересно, планировал ли он вообще привал или решил, что сначала доберется до рудника и там уже пообедает?

Они скакали по пыльной дороге на восток. Сначала Вайолет думала, что Морган везет ее в горы, живописный хребет которых виднелся на горизонте из Бьютта, но путники миновали его и направились дальше. Путь лежал через равнину. Они двигались по пересохшим руслам рек и, заметив дилижанс, съехали с дороги и переправились через ручьи. К северу землю еще покрывала зеленая трава и росли деревья, но к югу, насколько хватало глаз, виднелись только грязь, сухая трава и кустарники. У Вайолет не выходил из головы вид прекрасного горного хребта, которым она любовалась еще из окна отеля. Там наверняка прохладно!

– Вы меня слышите?!

– Вы визжите, как резаная, как я могу вас не слышать? – отозвался Морган.

– Значит, вы хотите заморить меня голодом?

Он не ответил, возможно, потому, что она попала в точку. Вайолет впервые в жизни испытывала адскую боль. Даже та ломота во всем теле, от которой она страдала во время жесточайшего гриппа в первый год своего проживания в Англии, не шла ни в какое сравнение с нынешними муками. Морган продолжал двигаться в быстром темпе еще целый час. Наконец, он пустил животных неспешным шагом, и так караван шел в течение еще нескольких часов. Вайолет откинулась назад и осторожно прислонилась спиной к большому тюку сена, боясь столкнуть его с крупа мула. В такой позе ей стало хоть немного полегче.

Она тихо плакала от боли, но от жары слезы так быстро высыхали, что не оставляли следов на перепачканных дорожной пылью щеках. Несколько раз Вайолет казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы это путешествие скорее закончилось, или хотя бы, чтобы ее похититель сделал привал. О, вот бы вернуться в Англию, где она всегда путешествовала в комфортабельном, элегантном экипаже дяди и тети! Там обычно стояла корзинка с булочками и пирожными на случай, если путники проголодаются. А сейчас Вайолет умирала от голода.

– Если вы не сообщите, когда мы наконец поедим, я слезу с мула прямо сейчас! – пригрозила она, но тут же заколебалась.

Она понимала, что Моргану все равно; вероятно, он был бы даже рад избавиться от нее. Но если Вайолет останется здесь, на самом пекле, одна, то, несомненно, погибнет. Нет, она не доставит ему такой радости, не пойдет на отчаянный шаг. Никогда в жизни Вайолет не испытывала такой сильной, граничащей с ненавистью, неприязни.