На седьмой день, благополучно миновав немецкие посты и заставы, группа вышла к восточной кромке Старосельского леса.

По заданию С. И. Сикорского Хромова, побывав в Бресте, должна была установить связь с партизанами Беловежской пущи. Но в Старосельском лесу ее догнала доставленная нарочным депеша. «Александра Ивановна, — писал Сикорский. — Ваш маршрут я немного изменил. За железную дорогу ушла группа. Вы остановитесь в отряде имени Чернака. Идите в Брест, возьмите в отряде бойцов, они будут вашими проводниками. Встретимся в отряде. Сергей».

Через несколько дней, после короткой подготовки, взяв в отряде двух партизан, Хромова вышла в Брест. Переночевав на хуторе Ковалево, она в простеньком платье и с косынкой на плечах вместе с тещей сопровождающего ее бойца Николая Щербакова подошла к городским окраинам.

За Кобринским мостом Александра Ивановна рассталась с пожилой женщиной — идти дальше ей предстояло одной. Улицы города, наводненного немецкой солдатней и офицерами, патрулировались крупными армейскими нарядами и жандармерией. Однако, к счастью, никто не обратил внимания на молодую женщину в поношенном сиреневом платье.

Хромова благополучно добралась до дома Тамары Андреевны Фурсовой, члена своей подпольной пятерки, а та проводила ее к Екатерине Сименковой. Сименкова обрадовала известием о том, что подпольный партийный комитет действует, им по-прежнему руководит Петр Георгиевич Жуликов. Катя рассказала подруге о положении в городе, и они вместе начертили схему расположения штабов и частей брестского гарнизона.

В тот же день подпольщицы убедились в том, что за домом, в котором жил хозяин бондарной мастерской Жуликов, установлена слежка. Тогда, следуя указаниям Сикорского, Хромова встретилась с Алексеем Георгиевичем Серафимовичем, ближайшим соратником Жуликова. Она предупредила его о том, что ему, возможно, придется взять на себя руководство подпольной организацией в случае ареста Петра Жуликова. Серафимовичу поручила регулярный сбор разведданных о противнике и связь с партизанами отряда имени Чернака через Екатерину Сименкову. Из отряда эти сведения должны были поступать в штаб соединения.

Итак, главная часть задания выполнена. Одновременно с этим от Алексея Серафимовича получили 120 тысяч рублей советских денег и облигаций для передачи в Фонд обороны. Подготовила к выходу из Бреста в лес несколько женщин и детей, членов семей партизан и партийных руководителей. Теперь оставалось не менее трудное — поиски Брониславы Антоновны Сикорской.

Найти ее было нелегко, и Александре Ивановне вместе с Сименковой пришлось перебрать немало вариантов, прежде чем они вспомнили о жене первого секретаря горкома партии Анне Коротковой. Именно она могла помочь в розысках. Так и случилось. Короткова сообщила, что Броня с детьми живы и что, соблюдая строжайшие меры предосторожности, никому не доверяя, они ютятся неподалеку от реки Мухавец.

— Боюсь, что трудный у меня с ней получится разговор, — задумчиво покачала головой Хромова.

И разговор действительно получился трудным. Едва молодые женщины вошли в маленькую комнатушку, где с детьми и братом скрывалась Сикорская, как Бронислава Антоновна, хотя она и знала Короткову достаточно хорошо, как-то замкнулась. Казалось, она не поверила даже тому, что муж ее жив, находится где-то рядом и командует партизанами области.

— Я подумаю, — односложно отвечала она.

— Хорошо, я зайду потом, — согласилась Хромова.

Наутро Сикорская сказала, что она еще не решила, как поступить, а еще через день, едва Александра Ивановна постучалась в квартиру, прямо с порога отрезала:

— Мы никуда не пойдем! Раз нет записки от мужа, значит, вы обманываете. Прощайте!

Понять Брониславу Антоновну, ее осторожность и недоверчивость было не трудно: малейшая ошибка, лишнее слово, чужой взгляд могли стоить жизни не только ей самой, но и ее детям. Все оставшиеся в городе семьи партийных и советских работников, военнослужащих, о которых стало известно оккупантам, были физически уничтожены. Избежать этой страшной участи жене Сикорского удалось чудом, лишь благодаря помощи друзей, замкнутому образу жизни и частой смене квартир. Все это Хромова прекрасно понимала.

Сикорский ждал прихода группы в отряде имени Чернака. Придя с ротой бойцов из Споровских лесов, он готовился перевести партизанские семьи через железную дорогу.

— Сергей Иванович, Броня и дети живы, здоровы, — еще издали, подходя к стоявшему у землянки секретарю обкома, начала Хромова. — Но вывести их из города я не смогла.

— Вижу, — глухо проговорил Сикорский.

— Она не поверила мне. Требует записку…

Сергей Иванович потемнел лицом: наверное, особенно остро понял свою оплошность.

— Сергей Иванович, дайте мне записку. Сегодня же, сию же минуту, я уйду обратно в Брест!

— Хорошо, Шура. Записку я напишу.

На третий день к Кобринскому мосту на окраине Бреста подходили две неприметно одетые женщины. Впереди, держа в руках бидон (якобы направляясь в деревню за молоком), шла Сикорская со старшим сыном и дочерью. Чуть поотстав, Хромова несла на руках трехлетнего Славика. Отвлекая внимание охранников на мосту, она играла с малышом. Тот заливисто смеялся.

Прошли.

На хуторе были каратели. Женщины долго сидели, притаившись во ржи. Спустя несколько часов дорога в отряд стала свободной.

И вот радостная, долгожданная встреча. Обняв жену и детей, Сергей Иванович горячо и благодарно расцеловал Александру Хромову, потом сказал:

— Со мной пришла Александра Ивановна Федосюк. Она назначена уполномоченной обкома партии по кусту Антополь — Кобрин — Дивин. Передашь ей все брестские явки: связь с городом будет держать она. Сама пойдешь в отряд имени Кирова — ты назначаешься туда парторгом. Еще раз спасибо, друг мой боевой, за все, что ты для меня, для нас сделала!

Молодого партийного руководителя, мужественную брестскую подпольщицу ждали новые боевые дела. До полного освобождения Белоруссии от фашистского ига оставалось чуть больше года.

Александра Ивановна Федосюк, член Брестского подпольного обкома партии, уполномоченная по группе районов. Ей весной сорок третьего передала Александра Хромова все необходимые для связи с Брестским коммунистическим подпольем материалы: явки, клички, пароли.

Прекрасен и ярок жизненный путь этой удивительной женщины, уроженки деревни Андроново Кобринского района. Вступив в 1925 году в ряды Коммунистической партии Западной Белоруссии, Федосюк вскоре становится профессиональной революционеркой, подпольщицей. Агенты польской дефензивы яро преследуют ее, активного работника ЦК комсомола Западной Белоруссии, выполнявшей ответственные партийные поручения, трижды арестовывают и заключают в тюрьму, разлучают с маленькой дочкой. С огромным трудом товарищам по борьбе удается переправить малышку через границу, в Минск, к отцу Николаю Масловскому, видному комсомольскому работнику Западной Белоруссии, которого лишь нелегальный переход польско-советской границы спас в свое время от неминуемого ареста и каторги.

Александра Ивановна активно участвовала в создании органов Советской власти в освобожденных с приходом 17 сентября 1939 года Красной Армии районах на западе Белоруссии, в разделе помещичьей земли, активно организовывала политическую и культурную работу в деревнях. Это она, дочь крестьянина-бедняка, став депутатом Народного собрания, голосовала в Белостоке за немедленное присоединение Западной Белоруссии к Союзу Советских Социалистических Республик, а затем участвовала в работе Чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР, осуществившей этот исторический акт.

Потом Александра Ивановна Федосюк работала председателем Кобринского горисполкома, была избрана депутатом Верховного Совета БССР, а за несколько месяцев до начала войны ее утвердили заместителем председателя Брестского облисполкома.

В суровый для Родины час под бомбами и артобстрелом ушла Александра Федосюк из пылающего Бреста на восток. Добравшись до Москвы, выехала в Пензу, откуда была отозвана в распоряжение Центрального штаба партизанского движения.