Литмир - Электронная Библиотека
Конец фразы потонул во взрыве смеха.

— Ну конечно, двойник Миранды в мужском варианте. И брат светского льва Роберта Найта. Так же остер на язык, но совсем лишен дипломатичности.

— Я считаю, дипломатичность может затупить такой тонкий инструмент.

Она улыбнулась, оценив по достоинству его шутку.

— Так вот что я вам скажу, Энтони Фредерик Найт. Я всегда делаю то, что мне нравится. И меня ни капельки не интересует, кто и что думает обо мне. Однако я больше всего на свете ненавижу невежественных знатоков от искусства.

— Странно, но в этом наши взгляды совпадают, — насмешливо подчеркнул Тони.

Она скрестила руки на груди и с подозрением оглядела Тони. Одна из красиво изогнутых бровей поползла вверх.

— Вы художник?

— Представьте, да. И хотите обижайтесь, хотите — нет, но получше, чем вы.

— Правда? Я что-то не припомню, чтобы ваше имя когда-нибудь мелькало в выставочных залах. Вы, должно быть, один из непризнанных гениев. Мне грустно, когда я вижу, как ни на что не способные люди утешаются тем, что срывают зло на тех, кому удается достичь вершин.

— Вершин! — саркастически повторил внезапно посерьезневший Тони.

Дженни, пытаясь успокоить его, сжала ему руку, но он не отреагировал.

— Боже мой! Мисс Флеминг, ваши работы — это отражение вашего собственного “я”.

Они приковывают взгляд из-за их цветовой гаммы. Это малярная работа, пустая мазня. Хотя я не сомневаюсь, что они пользуются большим спросом. Потому что они, впрочем, как и вы сами, есть порождение вот этого общества манекенов. Но настоящее качество, мисс Флеминг, не должно утомлять глаз. Чем дольше смотришь на них, тем больше цепенеешь. Прошу нас извинить, но, когда долго зришь вас, можно заработать утомляемость сетчатки глаза. И он увлек Дженни прямиком к стекляной двери, выходящей во внутренний дворик. По дороге он схватил с подноса проходящего мимо официанта стакан с напитком, осушил его и заторопился дальше, пока они не выбрались во двор.

— О! Наконец-то свежий воздух, — вздохнул он.

— Что, Тони? Достала она тебя? — поддразнила его Дженни.

— Ну и ведьма, — пробормотал он. — Шикарная сволочь — всезнайка. Ну ничего, вот увидишь, когда я подготовлю выставку, — он криво усмехнулся, — я пошлю ей специальное приглашение. Да, специально придумаю и пошлю мисс специалистке по малярным работам, госпоже Флеминг.

Дженни улыбнулась.

— А мне она понравилась. И показалась чудной.

Тони покачал головой.

— Малиновка, не все то золото, что блестит. А эта — вообще медь. Пойдем перекусим. Есть хочу.

Для гостей был сервирован шикарный шведский стол, где они могли перекусить, когда им было угодно. Рядом стояли официантки, готовые принять заказ на горячие блюда. Тони наложил на свою тарелку целую гору, словно не ел целый день. Дженни была не голодна, но за компанию с ним тоже взяла пару деликатесов. Они вернулись во внутренний дворик. На одном его конце стояли столы и стулья. А на другом был установлен помост, где расположился оркестр. Звучала приятная поп-музыка. Было здорово вот так сидеть на свежем воздухе. При неярком свете Дженни не приходилось делать веселое лицо.

Насытившись, Тони начал слушать музыку. Когда исполняли особенно ритмичный джаз, он увлекал Дженни танцевать. К полуночи народ высыпал на улицу. Призывно забил барабан, и один из певцов начал отсчитывать последние секунды уходящего года. Ударили цимбалы, зазвенели колокольчики, и труба взяла первые ноты песни “Забыть ли дружбу прежних дней”.

Началось шумное веселье, люди пели, свистели, поздравляли друг друга с Новым годом. Дженни, смеясь, поцеловалась с Тони. Их осыпали серпантином и конфетти. Дженни с надеждой оглядывалась вокруг, но Роберта нигде не было видно. От него даже и новогоднего поцелуя нет, печально подумала она.

Потом праздничный шум стал затихать. Оркестр удалился на заслуженный перерыв. Толпа поредела, и тут Дженни заметила Роберта среди группы людей прямо у оркестра. Но он ее не замечал. Тони что-то сказал ей и пошел по направлению к брату. Дженни замерла в ожидании. Но ее ждало разочарование. Тони даже не взглянул на Роберта. Он пошел прямо к оркестру, поднял гитару и вернулся к Дженни, неся инструмент в руках словно драгоценный подарок.

— Спой для меня, Малиновка. Эта ласковая летняя ночь, и мы с тобой под звездами. Мне хочется услышать нежный звон гитары и твой чарующий голос.

Она покачала головой.

— Ну пожалуйста.

— Отнеси лучше гитару на место, пока хозяин не хватился.

Она глянула в сторону оркестра, боясь, как бы там не заметили отсутствие инструмента. Потом невольно перевела глаза на Роберта и застыла. Он смотрел на нее. Как только их взгляды встретились, он отвернулся. Гордость Дженни была уязвлена.

— Впрочем, ничего страшного не случится, если я спою одну песню, — сказала она Тони.

— Вот молодец, — заулыбался он.

Он вручил ей гитару, бросил прямо на землю подушку и уселся напротив нее, буквально искрясь от удовольствия.

Боясь, что передумает, Дженни быстро взяла гитару и негромко заиграла вступление. Потом, уверенная в том, что мелодия отработана до совершенства, она спокойно запела красивым, чистым голосом. Зазвучала “Песня-пожелание”.

Все ее чувства, до сих пор зажатые внутри, разом вырвались наружу. Волнуя душу, поплыла красивая мелодия, которая то взмывала, то затихала, а потом опять взмывала вверх пронзительным крещендо. Она рассказывала о томлениях истерзанного сердца, о мечтах, которым не суждено сбыться. В воздухе задрожала высокая нота, передавая крик, полный горечи и безысходности, который продолжал звучать в ушах даже после того, как стихла долгая тревожная каденция.

Когда она взяла аккорды, чтобы приступить ко второму куплету, Тони что-то сказал, и Дженни подняла на него глаза. Нежное обожание в его взгляде, словно живительный бальзам, смягчило ее израненную душу. Краем глаза он уловила какое-то движение чуть в стороне и, мельком глянув туда, увидела, что Роберт подошел поближе. Осознав, что наконец-то привлекла его внимание, Дженни запела еще эмоциональнее, стараясь через слова и музыку передать все те чувства, которые мучили ее с тех пор, как она полюбила Роберта Найта. Сердечное томление, невыполненные обещяния, восторг, звучащий в радостной трели, которая вдруг обрывается и переходит в тоскливые низкие звуки, передавая бездну отчаяния и неудач.

Она не замечала людей, которые стали собираться вокруг, не замечала тишины, которая наступала постепенно, публики, которая в благоговейном внимании затаила дыхание. Она полностью ушла в музыку. Песня захватила ее. Она растворилась в ней… Хрипло и печально прозвучало последнее арпеджио и постепенно затихло. Слова перешли в шепот, но каждая фраза была полна сердечной тоски и нашла отклик в любом, кто когда-либо познал любовь или чья одинокая душа когда-нибудь кричала от боли и желания, не смея признаться в этом.

Заключительная нота прозвучала как зыбкий лучик надежды, и отзвук надежды, повис в воздухе после того, как стихла гитара. Стояла полная тишина, и в этой тишине, словно многократно отражаясь, все звучала и звучала последняя нота. Никто не пошевелился. И, казалось, никто не дышал. Все стояли молча, словно в ожидании.

Дженни и не подозревала, что с блеском выдержала экзамен, который не каждой дебютантке по плечу. Она была совершенно разбита и опустошена. Она подняла усталые глаза и посмотрела прямо на Роберта. Растерянный взгляд — вот и вся награда, а ведь она сейчас выворачивала свою душу. Ответа на свой призыв она не увидела. Дженни закрыла глаза.

24
{"b":"6640","o":1}