Коцюба осторожно потянул леску на себя, подтягиваясь вместе с лодкой ближе к кувшинкам.

Лодка качнулась.

Не обращая на это внимания, рыбак подтянулся еще немного. Теперь до вешки можно было достать рукой. Только блесну отцепить надо.

Лодка снова качнулась.

На этот раз сильнее.

Так, будто снизу ее что-то толкало.

Будто большая рыба плавала где-то рядом и чиркала по дну лодки своей спиной.

Когда лодка качнулась в третий раз, Коцюба замер. Теперь до него дошло – это ему не показалось и не он сам раскачивал ее. Взглянул на воду, но ничего не увидел. Она, как всегда в затоне, была тихая и темная, аж до черноты. Лишь хлюпнуло что-то тихонько – и снова тишина. Только жужжание комаров раздражало уши.

Резинового дна лодки опять что-то коснулось. На этот раз Гриша точно почувствовал: внизу, под водой, что-то есть. И это загадочное «что-то» плавает кругами вокруг его лодки. Враз вспомнились все слухи, сплетни и глупые бабские разговоры. Только они уже не казались рыбаку совсем глупыми и бессмысленными. Дернув спиннинг, попытался отцепить крючок, но тот крепко застрял. Под лодкой опять что-то проплыло, и Коцюба, скользнув рукой в карман брезентовой штормовки, вытащил перочинный нож. Мгновение – и острое лезвие пересекло леску. Бог с ней, с блесной.

Сжав весла в руках, Коцюба принялся отчаянно грести к берегу. Через кувшинки не пробиться, запутаешься, поэтому он направил лодку в обход, к самому крутому краю спасительной твердой земли. Гриша не хотел признаваться себе в том, что ему страшно.

Но ему действительно стало страшно.

Что-то снова чиркнуло по дну лодки, и рыбак буквально пятой точкой почувствовал: это «что-то» достаточно большое. А главное, вряд ли похоже на рыбу. Вот когда ужас обуял его окончательно. Он начал лихорадочно работать руками, выгребая к берегу из последних сил.

Лодку что-то сильно толкнуло снизу.

Оказалось достаточно одного такого толчка, чтобы она перевернулась и рыбак очутился в воде. Тяжелые резиновые сапоги и штормовка сразу же потянули его вниз. Гриша попытался сбросить верхнюю одежду, одновременно барахтаясь, брызгая вокруг себя и молотя руками. Кричать не мог – дух перехватило. Он лишь раскрывал рот, как только что выловленная рыба.

Что-то схватило его снизу за ноги и потащило на дно. Что-то сильное и действительно не похожее на рыбу. Его держали руки, человеческие руки… а может, уже давно не человеческие.

Они были холодные, мерзкие и цепкие.

Последнее, что почувствовал Коцюба, погрузившись в воду с головой, – это крепкие скользкие пальцы на своей шее. А потом в глазах стало темно, потому что темная вода поглотила его.

Навсегда.

После небывалой даже для августа жары попасть в офис, где тихо гудит кондиционер, кто угодно будет считать счастьем.

– Вы знаете что-то о перспективах развития туризма в Украине?

Мельник молча покачал головой. Странный какой-то мужчина. Пригласил на разговор, хочет предложить работу, а сам, вместо того чтобы вести предметную беседу, развалился на мягком кожаном стуле и болтает о каком-то туризме, к перспективам развития которого он, Виталий Мельник, относится с преступным равнодушием. Пожалуй, это очень важно – развивать туризм в Украине. Только бывший офицер тогда еще милиции, бывший опер Деснянского райотдела города Чернигова от этого далек.

Он не числился среди лучших оперов. Не хватал звезд с неба. На нем так же, как на других, болталось ожерелье из «висяков». Он мог закрыть глаза на мелкие грешки своих подопечных, одновременно вербуя их в стукачи. Пользы от большинства завербованных не было совсем. Наоборот, геморроя больше. Попадется наркоша на банальной квартирной краже, сразу заявляет: работаю, мол, с гражданином капитаном Мельником Виталием Вадимовичем, даю ценную информацию, меня низ-зя в камеру. Вздыхая и матерясь, Мельник отмазывал своего «внештатного сотрудника», распивал с кем надо несколько бутылок, отписывал дело и стоически выслушивал жалобы на себя от терпил. А в своем лице – на всю украинскую милицию, которая работать не умеет и не хочет.

Так все делали. Так все работали. Так все жили. Как только отгудел Майдан, пришла новая власть и сменился милицейский министр, сразу же началась борьба за чистоту рядов и выявление «оборотней в погонах». Местное начальство могло полететь всё – очень уж много за ними водилось, в том числе – незаконные аресты активистов революции. Мельник мог назвать фамилии тех своих непосредственных начальников, кто дал «добро» на подбрасывание им наркоты и стволов. Он к этому причастен не был, да и от него не требовали участия в политических играх. Более надежные люди имелись для таких случаев в черниговской милиции.

Точнее, теперь уже в полиции. Хотя один хрен, от перемены названия суть не меняется. Молоденькие патрульные носятся на новых машинах, а убийства раскрывать уже некому. Сначала Мельник думал: вот теперь наконец полетит пузатое начальство, розыск снова станет подразделением, которое ловит убийц, бандитов и насильников, а не структурой, которую используют для сведения счетов. Только все пошло не так.

Когда начальство почуяло реальную угрозу для себя, оно решило отыграться на подчиненных, чтобы удержаться в своих креслах. Найти нечистых на руку правоохранителей среди оперативного состава и бросить их в аппарат чистки рядов. Мол, своими силами порядок наводим в своем приходе.

Мельник вылетел из органов во время этой кампании одним из первых. Жалоб на него скопилось очень много, процент раскрытия оставался стабильно невысоким, опять же «висяков» полно. А сколько дел безосновательно списано? А скольких потенциальных преступников он отмазывал? Словом, вызвали Мельника в кабинет и сказали: или ты сам уйдешь по собственному желанию, или состоится показательное увольнение. Тогда хуже будет. Черт дернул Мельника заупрямиться. Результат – вылетел с треском, даже в разных статьях и выпусках новостей, не только местных, его фамилию и фамилии еще нескольких упрямых бывших оперов поминали всуе. Вот, мол, позор украинской полиции.

Ничего, обошлось. Сначала пригласили охранять автостоянку, потом – частное предприятие, потом – базар. И нигде бывший опер долго не продержался. Не выгоняли – сам уходил. Потому что не в его характере сидеть сутки через трое на стуле, пить чай и смотреть всякий бред по телику, время от времени не пуская кого-то на вверенную ему территорию и позволяя пройти после того, как ему перезвонят из кабинета.

Но хотя он и не мог обуздать свою натуру, денег от этого больше не становилось. Поэтому, когда ему позвонил знакомый и сказал, что один богатый дядя берет на работу бывших ментов в возрасте тридцати – тридцати пяти лет с опытом оперативной работы не менее семи-десяти лет, он пожал плечами и позвонил по номеру, продиктованному приятелем.

Теперь он сидит в офисе Павла Павловича Зарубы и слушает лекцию о проблемах развития туристического бизнеса в Украине. Пока совершенно ему не интересную.

А Заруба говорит – соловьем заливается:

– Понимаете, наши люди мало того что не знают родного края. Бог с ним, с краеведением. Другое дело, что они перестали среди наших красот отдыхать и, соответственно, перестали вкладывать деньги в экономику своей страны. Понимаете меня?

Мельник снова ограничился кивком.

– Возьмите нашу Черниговщину. Разработать здесь маршрут, построить инфраструктуру, не пожалеть денег на рекламу – и можно поднимать деньги, которые буквально валяются под ногами. Это у меня, конечно, в планах есть, но самая реальная перспектива – не столько туризм, сколько отдых. А когда с отдыхом решим и сюда, на берега Десны, начнут приезжать сначала из региона, потом из Киева, дальше – из Западной Украины и, наконец, из Европы, куда мы нынче быстро идем, можно подумать и о том, чем отдыхающих развлечь. Тогда я снова подниму вопрос о создании туристического маршрута и, поверьте, найду инвестора. Люди приедут на Десну купаться и загорать, а мы им здесь экскурсию в древний Батурин, гетманскую столицу. Или, скажем, Нежин – там кто только не учился в местной гимназии высших наук. А наш Новгород-Северский – это же вообще жемчужина, скажу я вам. Вы там были?