– Почему? Что случилось? – испугалась Нина.

– А я там больше не живу! – решил идти до конца Николай.

– Где… больше не живёшь…?

– Правильней будет сказать – с кем. С тобой больше не живу. На развод я сам подам. Квартира пусть тебе остаётся. Всё равно Машку тебе оставят. Да я на неё и не претендую, – ты, вроде как, неплохая мать. – он отнял телефон от уха и внимательно посмотрел на неожиданно замолчавший мобильник.

– Что, что она?! – исходила пеной женщина в шубе.

– Что, что?! Я её правильно воспитал, – ответил он ей, опять прикрывая динамик телефона. – Жена должна слушаться своего мужа. Вот так-то, Зинаида!

– Пока ещё мужа! – исправила его Зинаида.

– Значит так… – вернулся он к разговору с Ниной, расписывая её будущую жизнь без него.

Нина больше не слушала, что говорил муж. Сидя за столом, она положила голову на руки и беззвучно заплакала. Её плечи мелко подрагивали, в голове всё смешалось. Манюня подошла к матери обнять, но заметила лежащую возле телефона трубку. Она знала, что там отец и, взяв трубку, тихо сказала:

– Папа, мама плачет…

Но, похоже, тот не слышал её, упиваясь собственной смелостью. Не каждый мужчина может вот так в раз обрубить годами нажитую семейную жизнь:

– Если, что не так – прости… – услышала Манюня его голос в трубке, – … но, жизнь есть жизнь. Так что, у меня теперь другая семья. А вы с Машкой, как-то там без меня… В общем, разберётесь.

Манюня растеряно посмотрела на мать и в ее детских больших глазах отразилось непонимание и боль. Губы стали подрагивать, и пока папа не услышал, как она плачет, девочка положила трубку.

Живя за мужем, Нина испытала всё – страх, подчинение, безропотность… Она не смела потратить копейки, не спросясь мужа; она не могла выбрать себе платье, не получив его одобрения; она не знала, что такое свобода и считала это закономерным. Но, чего ей никогда не приходилось испытывать – это депрессии. Она только сейчас узнала значение этого слова. И узнала она его сполна!

Внезапная свобода оказалась ей не по зубам. Как выяснилось, Нина была совершенно неприспособленной к жизни. В довершение ко всем бедам, в архитектурном, где она считалась довольно грамотным архитектором, прошла волна сокращений. И Нина одной из первых попала в это течение, которое подхватило бедную женщину и вынесло прямиком на улицу.

Манюня понимала, что в её семье произошли перемены. Судя по слезам матери, эти перемены доставили ей много боли. Чего совсем не скажешь о Манюне! Но как объяснить маме, что теперь можно всё? Холодные котлеты, перевёрнутые вилки, много сладостей, от которых, оказывается, совсем не портятся зубы! Правда, деньги были на исходе… Но скоро Новый Год, а значит Дед Мороз поделится с ними содержимым своего мешка. А если его хорошо попросить, нужная сумма денег у него тоже найдётся. Манюня знала – он совсем не жадный.

Поняв, что слезами горю не поможешь, Нина заставила себя подняться с помятой, политой слезами постели и отправиться искать работу. Архитекторы, как она и предполагала, сейчас были не в моде. И на своей профессии пришлось поставить крест. В бюро технической инвентаризации было тоже не попасть. Нина попробовала в школу учителем черчения, но и там все места были заняты. Ей оставалось лишь купить газету, и первое, на что она наткнулось, было агентство трудоустройства в семьях. Созвонившись, она отправилась на собеседование.

_________

Казус произошёл сразу же, едва она переступила порог. Не справившись с массивной дверью, та нещадно хлопнула, привлекая внимание посетителей кабинета и заставив Нину втянуть голову в плечи. Она наткнулась на уничтожающий взгляд, стоящей возле неё дородной дамы, и почему-то попросила у неё прощение. В ответ получив лишь высокомерный взгляд.

Агентша подала ей знак, и Нина прошла к её столику. Но здесь она себя почувствовала ещё хуже. Узнав, что Нина не педагог, не повар и вообще не имеет опыт работы в семьях, та сначала убила её взглядом, а потом решила оживить:

– Ну вы сильно не расстраивайтесь, такие, как вы у нас тоже иногда устраиваются. – И всунула ей анкету: – заполняйте.

Свободное место нашлось только по соседству с дородной дамой. Нина изучила вопросы анкеты, заполнила и рискнула:

– Простите. А у вас есть опыт работы в семьях? – спросила она свою соседку.

– Есть! – Важно ответила дама. – А у вас, я так понимаю, нет?!

– У меня нет, – призналась Нина.

Дородную даму забила дрожь, как будто она попала под электрический дождь:

– Вот только не думайте, что работа в семье – это мёд! – стала она пугать Нину. – Они – эти чертовы хозяева, приходят домой постоянно недовольные, постоянно злые! А мы, вроде уже, как свои – домашние. Вот на нас всё и летит!

– Ну, не все же такие… – и вправду испугалась Нина.

– Все! Все, без исключения! Вон любую спроси! – обвела она взглядом женщин в кабинете.

Нина забрала заполненную анкету и снова перебралась за стол к агентше. Та изучила её данные:

– Смотрю, высшее образование у вас? – И только воспрявшая духом Нина хотела ответить, как агентша оборвала ещё не начатый разговор: – Кому оно надо сейчас ваше высшее образование?!

– Но…

– Что «но»? Идите тогда устраивайтесь согласно вашему высшему образованию!

– Я пробовала… искала… Нигде нет мест…

– Вот и не надо тогда про ваше образование! – поставила она точку. И, заметив, что клиентка совсем сникла, ободряюще перешла на «ты»: – Если уборка будет – предлагать? Как ты, согласна на уборку?

– Да уж, выбирать не приходится, – пытаясь сдержать вздох, согласилась Нина: – Домработницей, так домработницей…

– Сейчас это «горничная» называется, – поправила агентша.

То ли Нина устала от этого кабинета, то ли вообще от жизни, но последняя фраза придала ей сил:

– Правда? – облегчённо вздохнула она, прижав руки к груди.

Уже возле выхода она вспомнила, что не выяснила главного. И с виноватой улыбкой возвратилась к столу:

– Я забыла спросить. А когда приступать?

Агентша подкатила глаза, но тут же надела дежурную улыбку:

– Пока ничего нет. Если, что будет – я позвоню.

_________

Кухня, да и вся квартира Зинаиды была не под стать маленькой двухкомнатной квартирке, где Николай ютился с женой и дочкой. С уходом от жены, его жизнь окрасилась в цветные краски. Здесь его любили, холили, лелеяли, в общем, откармливали – как самца перед убоем.

Сидя за кухонной стойкой, он наблюдал за Зинаидой. Это был тот редкий случай, когда она стояла у плиты. Ресторанная кухня хоть и вкусная, но домашняя куда питательней, и настал день, когда Коленька запросил домашних отбивных.

– Мой котик руки помыл? – мяукнула ему Зинаида, переворачивая отбивную.

Аромат жареного мяса заполонил кухню, сводя мужчину с ума. Он в предвкушении потянул аромат и замурчал в ответ:

– Твой котик готов.

Его мурчание оторвало женщины от плиты и, бросив отбивные, та подошла к нему, обняв сзади:

– Готов…? Так может ну его – это мясо?

«Домурчался?!» – рассердился он на самого себя, снимая со своей шеи её руки:

– Иди к плите – сгорит!

– Хорошо, хорошо, – совсем не обиделась женщина. – Сначала мясо, а потом…

Манюня-потрошительница

Ближе к вечеру Нина кинулась, что в доме нет хлеба. Картошка была тоже на исходе. Да и томата на борщ прикупить не помешает. Она приподняла в комоде третье сверху полотенце, достала оттуда завёрнутые в бумагу деньги – пересчитала. Переложила несколько купюр в кошелёк и уже одетая в пальто, опять-таки вернулась к комоду. Забрала оттуда ещё пару купюр и живо, пока здравый смысл ей не изменил, отправила последние две бумажки под полотенце.

Как только мать одетая в пальто появилась на пороге её комнаты, Манюня сразу поняла, что замышляется шопинг.

– Манюньчик, посмотри пока мультики. Я скоро! В магазин сбегаю – хлеба куплю, картошки…

Так и есть – девочка не ошиблась. Она подхватилась с места и устремилась к матери, заглядывая в глаза проникновенным взглядом, которому Нина не могла отказать: