Проснувшись от какого-то звука, Мария открыла глаза. В комнате было тихо. За окном серели предрассветные сумерки. Огромный немецкий город еще спал. Лежа в этой тишине, Мария расслабленно устремила взгляд перед собой, наблюдая, как постепенно светлеют тени по углам. На душе у нее царил полный покой. Она медленно отвела руку в сторону, стремясь убедиться, что это все не сон и отец Кирилл, действительно, с ней рядом. Но ее рука беспрепятственно скользнула по простыне. Мария потрясенно вскочила. - О Боже! - простонала она, обхватив руками голову, отозвавшуюся резкой болью. "Неужели опять все повторяется? Неужели он опять ушел?!.." Накинув халат, она рывком распахнула дверь и замерла на пороге, с облегчением привалившись к косяку - отец Кирилл сидел за столом и что-то писал. Из одежды на нем было только большое махровое полотенце, обернутое вокруг тела на манер саронга. Мокрые после душа волосы, разметавшись по его широким обнаженным плечам, переливались влажным блеском в мягком свете настольной лампы. Заслышав шум, он повернул голову, и, окинув теплым взглядом стоящую в дверях Марию, улыбнулся: - Ты что так рано вскочила? Подойдя к нему, Мария обняла его за плечи, и, склонившись над ним, спросила: - Ты начал писать новый роман? - и пораженно застыла, увидев написанное им. Это было прошение о браке... Отец Кирилл откинул голову, и, взглянув Марии в глаза, быстро наполняющиеся слезами, поднялся и крепко обнял ее. - А если нам не... - прозвучал в тишине ее недосказанный вопрос. - Господь милостив... - ответил он, и привлек ее голову к себе на грудь, нежно поглаживая ее волосы. Так и стояли они, прижавшись друг к другу, словно пытаясь отгородиться от всего мира и защитить свою любовь кольцом сплетенных в объятии рук. "...И прилепится к жене своей, и будут два одною плотью..." - пронеслись в голове Марии строки из Евангелия, недавно читанного ею, и сердце ее наполнилось надеждой.