– Нэ надо в газету… – и, громко всхлипнув, добавил: – Это… я… я Снэгурочку… палкой…
Все, словно онемев, застыли на месте и только изумлённо глядели на новенького.
– За… за что-о-о? – поперхнувшись, осипшим голосом едва вымолвила Валерия Викторовна.
И тут Самира будто взорвало: в истерике он закричал, никого не стесняясь:
– Лиза… Лиза Смолина нэ захотела сидеть со мной за одной партой… Она дружит с Ивашовым… Она же Снэгурочка… И я как дал ей по голове…
Захлёбываясь от рыданий, он попытался мёрзлыми рукавицами вытереть слёзы, но, поняв, что это бесполезно, стряхнул их с рук.
Мальчик замолчал. Но вдруг опустил голову и глухим голосом заговорил снова:
– Я плохо сделал: девочек бить нэльзя. Дома я сам расскажу об этом. И пусть папа меня накажет.
Валерия Викторовна подошла к нему, по-матерински ласково прижала к себе и, успокаивая, сказала:
– Всё будет хорошо, не плачь… Только больше так не делай.
К ним несмело подошла Лиза, сняла свои пуховые перчатки, тёплыми ладошками обхватила его непослушные пальцы и прошептала чуть слышно:
– Я знаю, ты хороший… Хочешь, я не буду больше дружить с Колей Ивашовым? Хочешь?
Самир посмотрел на девочку заблестевшими глазами, облегчённо вздохнул и прошептал:
– Да, Снэгурочка!
Хрустальный лебедь
Катюшкины родители купили квартиру в новом районе.
Однажды мама, придя из больницы, прямо с порога сообщила:
– Представляешь, Катюха, врач, у которой я только что была на приёме, наша соседка по площадке. Её дочка Надя, кстати, тоже пятиклассница. Сходи, познакомься. Но… но она – слепая. Слепая от рождения.
– Что? Слепа-а-я?! Как, и совсем даже ничегошеньки не видит? А как же она в школу-то ходит?
– Вот и узнаешь – как. Надя приедет из интерната в субботу.
Катюшке просто не терпелось встретиться с необычной девочкой. И вот наконец-то она несмело позвонила в соседнюю квартиру.
– Кто там? – послышался детский приятный голосок.
– Это я, Катя, соседка. Можно к тебе?
Дверь приоткрылась. У порога стояла светловолосая девочка с аккуратно заплетёнными косичками, в красивом розовом халатике и тапочках такого же цвета. Глаза её были полузакрыты и смотрели куда-то в сторону.
Подошла Надина мама, молодая и очень симпатичная, поздоровалась и, улыбнувшись, пригласила:
– Проходи, пожалуйста, в детскую.
Катя удивилась, что слепая девочка шла быстро, свободно и нигде не наткнулась на мебель. Всё было интересным здесь, в Надиной комнате.
– Это что на столе, какие-то карточки в пупырышках?
– Это мои задания на дом. Я пальцами провожу по точкам и читаю, а потом пишу.
– Как это? – растерялась Катюшка.
– Вот смотри, это – прибор металлический. В нём – клеточки. А в клеточках я пишу буквы точками.
– Чем? – опять не поняла гостья.
– Вот этим грифелем, толстой иглой с ручкой, и ставлю точки. В прибор вставляю толстую бумагу и пишу. У каждой буквы есть свой значок. Легко и просто.
– Фантастика! Ты меня научишь потом? Девчонки в нашем классе от зависти лопнут!.. – Катины глаза всё больше разгорались. – Ой, а книг-то у тебя сколько, жуть! Да какие толстенные все! Можешь прочитать что-нибудь по этим пупырышкам?
– Конечно могу. – Надя на ощупь нашла нужную ей книгу, не торопясь раскрыла её и подушечками пальцев провела по строчке: – «Унылая пора, очей очарованье!» – бойко отчеканила она, гордая тем, что смогла удивить девочку.
– О, у тебя и мобильник? Он твой?
– Да. Это особый мобильный телефон. Я уже научилась и номера телефонов набирать, и эсэмэски отправлять.
– Классно! А в школе чем занимаетесь, кроме уроков?
– У нас много кружков: труда, изо, физо, хор, вокал. Да полно всяких разных…
– А ты?… – не договорила Катюшка. – Ой, на полке у тебя игрушка красивая…
– Это приз за лучшее исполнение песни. Хрустальный лебедь.
Надя бережно взяла его, и он уместился в её ладонях, как в гнёздышке. Девочка ласково огладила фигурку птицы со всех сторон и аккуратно поставила на место.
С этого момента гостья не сводила зачарованных глаз с хрустального лебедя. Он весь переливался и как будто купался в солнечных лучах. Катюшка очень любила редких птиц и собирала о них всё: картинки, книжки, диски. Даже статуэтки есть… Среди подаренных – и лебедь, но чуть больше Надиного, из белого фарфора.
– Ну, ладно, девчата, давайте чай пить, – пригласила хозяйка дома.
А Надя ловкими движениями достала посуду из серванта и накрыла на стол. Мама помогла ей разлить чай, поставила блюдо с печеньем и конфетами и с улыбкой сказала:
– Не стану вам мешать, общайтесь, а я буду на кухне.
Девочки ели молча, не зная, о чём ещё поговорить.
– А у тебя есть подруга? – спросила осторожно Надя.
– Нет, подруги нет. Есть, правда, дружок Алешка Игнатов. Мы с ним на «камчатке» сидим, на последней парте. Он вообще-то классный мальчишка, только вот курит.
– Ку-у-рит?! Он разве не знает, что это очень опасно? Если каждый день выкуривать двадцать сигарет, то за двадцать лет в лёгких отложится до шести килограммов сажи! Да ещё получишь радиационное облучение. Представляешь, каким станет человек: зубы жёлтые, гнилые, всегда кашляет, изо рта – вонища.
– А ты откуда знаешь? – изумилась Катя.
– Я по радио слышала. У нас дома радио никогда не выключается.
– Ну а телевизор как же?
– И по телевизору слушаю интересные передачи.
– ЗдОрово!
Чай допили, убрали со стола. Пора и домой. Гостья бросила прощальный взгляд на хрустального лебедя. И в этот момент ей показалось, что он стал ещё прекраснее. Нет, это не просто лебедь, а царевна Лебедь! Она, как магнитом, всё больше и больше притягивает к себе… Рука потянулась навстречу…
– А ты… – несмело вдруг начала Надя. От неожиданности её новая подружка отдёрнула руку, словно обожглась. Катюшке даже показалось, что незрячая девочка увидела её жест. Но та как ни в чём не бывало договорила: – … а ты ещё придёшь ко мне?
У Кати перехватило дыхание, и она почти прошептала:
– Ну конечно же приду, – сказала, а влажная от волнения ладошка уже ощутила приятную прохладу хрустальной фигурки и ни за что не захотела с нею расставаться…
Катя долго не могла втолкнуть ключ в замочную скважину: руки тряслись, сердце громко стучало. Наконец дверь открылась: значит, мамы нет дома. Она влетела в детскую, дрожащей рукой осторожно поставила хрустального лебедя рядом с белым фарфоровым и залюбовалась ими: они были словно сказочные – царевна и царевич!
Вдруг – звонок в дверь! Девочка по привычке поспешила в коридор, но сделав несколько шагов, остановилась и словно оцепенела. Постояла немного… Звонок не повторился. И только сейчас до неё дошло, что совершилось страшное: она украла. «У-кра-ла! Так, значит, я воровка?!» Сердце заколотилось так часто, что казалось, вот-вот захлебнётся. От нахлынувшего стыда запылало лицо. Схватив чужую вещицу, заметалась по комнате, не зная, что теперь с ней делать. «Надя, наверное, уже ищет… вместе с мамой… Вернуть! Обязательно вернуть! Сию же минуту поставить на место… незаметно! Никогда, никогда больше… А Наде подарю… подарю… да вот хотя бы этого…»
Катя схватила своего любимого лопоухого зайца Степашку, затолкала его в сумочку вместе с хрустальной статуэткой, выскочила на площадку и потянулась к кнопке звонка, но тут же попятилась назад, на мгновение замерла, потом резко подалась вперёд и, зажмурясь, позвонила…
Малыш
Как-то летним вечером я возвращался домой от приятеля. Неожиданно за углом пятиэтажки раздался ужасающий визг. Внутри у меня всё оборвалось. Не помня себя, кинулся на этот зов.
Во дворе около кустов акации двое мальчишек натравливали взрослую собаку на щенка:
– Барон, фас его, фас!
– Санька, да не так же: голос должен быть жёстким, уверенным, а ты мямлишь, как слюнтяй!
У «дрессировщика» Саньки тряслись руки и дрожал голос. Его дружок обозлился и выхватил поводок:
