– Будете смеяться: для корпоративной культуры. – Борис вынул визитку и положил рядом с конвертом. – Может, слышали про «отмороженный метан»?

Егор покачал головой, и попутчик объяснил, что занимается добычей газа по новой технологии. Из-за глобального потепления тундра тает, открываются целые метановые озёра: ничего бурить не надо, только вовремя найти и откачать. Борис и его коллеги внедрили ряд инноваций в этой сфере, компания быстро выросла. Но управление большим количеством людей требует уже других технологий – социальных. Вроде наняли нужных специалистов, но…

В компании больше половины сотрудников – северные народы: ненцы, ханты, якуты, чукчи. Западные методы укрепления корпоративного духа не работают. Все эти «специалисты по внутренним коммуникациям» с улыбчивыми историями успеха и индивидуальными рейтингами достижений вызывают у людей стойкое отвращение.

Однако недавно догадались – пригласили парочку шаманов выступить. Настоящая история успеха получилась. И теперь руководство компании ищет, чем бы успех закрепить. Нужны сильные зацепки за традиционную культуру. Вот придумали сделать к Новому году подарочный календарь с верёвочными фигурами. Нашли пару кандидатов наук, дали им карт-бланш на полгода этнографических исследований. Но с учётом экспертизы Егора придётся отказаться от этого проекта. Хорошо хоть, не напечатали ещё. Вот опозорились бы, когда кто-нибудь публично разоблачил бы эту сборную солянку из фигур Японии и Южной Америки!

Борис вдохнул, сунул распечатку обратно в карман куртки и печально уставился на пролетающий мимо лес, будто собирался прямо туда отправиться со своей неудачей.

– Я бы на вашем месте сделал астрономический календарь, – сказал Егор. – Можно собрать чукотские и эскимосские фигуры, которые символизируют созвездия. Только для корпоративного стиля они не очень.

– Почему?

– Мрачновато. В западной астрономии Плеяды – красивые девушки. А у эскимосов это Скелет Тюленя. Хотя девушки в арктической астрономии тоже есть, но они дерутся и рвут друг дружке волосы в Гиадах. А Млечный путь – это линия надреза на животе моржа, чтобы шкуру снять.

– И ещё Дух Верёвки с кишками! – воскликнула Клара.

– Это не про звёзды. – Егор бросил суровый взгляд в зеркало, надеясь, что Клара его заметит и не будет лезть в беседу взрослых, как уже сто раз договаривались.

– Зато хорошая страшилка! – Не обращая внимания на отца, Клара повернулась к круглолицему. – Дух Верёвки приходит к детям, которые слишком заигрались в верёвочку.

–…Или много болтают, – добавил Егор.

– Дух предлагает ребёнку сыграть с ним, но вместо верёвочки достаёт… свои кишки!! – Клара бросила растопыренные пальцы в сторону круглолицего, и он подыграл ей, сделав испуганное лицо. – Если проиграешь, Дух Верёвки тебя парализует. Но его можно обыграть, если десять раз повторить одну фигуру быстрее него. Пап, дай верёвку, я покажу.

– Не сейчас.

Клара фыркнула и забилась в угол. Круглолицый подмигнул ей.

– А знаете что? Вы ведь отдыхать едете? Давайте по пути заскочим ко мне в гости, на дачу. Точнее, в мой сказочный замок, так лучше звучит. Там тоже отдохнуть можно. Озеро, рыбалка, сосны, воздух чистейший… Никакой техники, никакой полиции и прочего беспокойства. Там и обсудим вашу идею с северной астрономией. Возможно, это как раз то, что нужно нашим сотрудникам из коренных народов. Надоел уже глянец западный. Что скажете, Егор Александрович?

Егор молча вёл машину, глядя на дорогу. Попутчик перевёл взгляд на Клару.

– А что думает специалистка по страшилкам? Что говорит дух верёвки про будущее?

– Папа и без верёвки знает будущее, – буркнула Клара. – А мне только и остаётся, что…

– Клара! – перебил Егор.

– Да-да, прикинься спящей! Говорить нельзя, играть нельзя, ничего нельзя!

Егор сделал медленный и глубокий вдох. Гуморальная регуляция – это конечно же про девочек. С мальчиками проще, он хорошо знал это по лагерю. Хотя у пацанов тоже эмоции есть, но авторитет и логика действуют на них сильнее. Кнуты и пряники, расписания и обещания – это всё про них. Пацан сказал, пацан сделал. Понятные стимулы.

А девочка – это разноцветные гормональные волны, которые хрен знает как накатывают и смешиваются. Вроде замечаешь какой-то интерес, пытаешься за него зацепиться: вот тебе кукла что хотела, вот кружок по интересу. Но нет, уже нет, “не буду вставать”, и самое медленное одевание, и долгий поиск Очень Важной Вещи, которая весь год была никому не нужна, а сегодня вызывает лавинообразное опоздание вовсюда.

Твоя железная мальчиковая логика пробует перехитрить её, назначить именно эту Важную Вещь пряником или наоборот, напугать запретом – но так тоже не работает, потому что девочка летит на своей стероидной волне, она только здесь и только сейчас, и она честно сообщает тебе, что ей вообще ничего не нужно. Давишь волну авторитетом – получаешь ещё более сильный всплеск.

Но только ты скажешь себе, что всё достало, как у девочки из вредности всё складывается само собой – и проснулась сама до будильника, и вещи вокруг завертелись послушно, и на кружке лучше всех получается.

Порадовался прогрессу и расслабился? Снова ошибся. Потому что вот-вот опять начнётся игра в да-нетки, и опять полетит в тебя подручный предмет на гребне новой стероидной бури. Гуморальная регуляция – это покруче квантовой неопределённости. Привет гормональным сисадминам будущего. Никакой логики, только чувство волны.

– Ладно, ты права, – сказал он. – Мы давно не играли. Давай поиграем в “Я увижу”.

– Не буду я с тобой играть! Никогда! Лучше к маме поеду!

– Начинаем. Я первый загадываю. На букву “К”. Горизонт – полчаса.

Клара не реагировала. Лес по обе стороны дороги сменился полями мокрой соломы, стало светлей. Клара села прямо и зажмурилась.

– Я увижу корабль.

– Идея хорошая. Но мимо. До моря очень далеко.

– Тогда я увижу космический корабль!

– Теперь перелёт. Возьми в вилку. Не спеши, осталась одна попытка.

Несколько минут ехали в молчании. Егор сменил передачу, машина шла в гору.

– А это вообще русское слово? – спросила вдруг Клара.

– Хм… – Он улыбнулся. – Ты права. Не совсем русское. Но его используют…

– Ну бли-ин, па-ап! Так не честно! Если бы я не учила английский в лагере, я бы ни за что не догадалась.

– Но ты же догадалась.

– Но по-русски вертолёт на букву “В”! Так не честно!

Круглолицый попутчик озадаченно смотрел то на Егора, то на Клару. Он как будто хотел что-то спросить, но вместо этого вынул смартфон и посмотрел на карту. Потом приложил мобильник к уху:

– Да, уже рядом. У тебя всё готово? Хорошо, минут через десять.

Когда машина наконец поднялась на холм, перед пассажирами открылся вид на много километров вперёд. Пасмурное небо похоже на огромный рентгеновский снимок. Под ним – бурое поле до самого горизонта, ветер гоняет волны жухлой травы. Слева, далеко впереди, опять начинается лес, там же виднеются какие-то домики. А справа, сразу под холмом, от трассы отходит в поле просёлочная дорога.

И прямо на этой дороге стоит вертолёт.

Клара во все глаза смотрела в Люминатор, чтобы не пропустить Замок. Сначала было много леса, похожего сверху на жареную цветную капусту. Тонкая линия шоссе рассекала капустный пирог пополам.

Потом появился другой разрез, поперёк первого. И ещё один. На пересечениях разрезов виднелись маленькие кубики домов, иногда целые городки. Кажется, капустные жители догадались, что поедать гигантскую запеканку удобнее с углов, и именно там устраивали свои поселения.

В одном месте через запеканку протекала шоколадная речка, а рядом стояли друг за дружкой белые цилиндрики, точь-в-точь как зефирки в какао. Вид с высоты восхищал Клару, невзирая на ужасный шум от винта.