«В мире имеется много вещей, о сути которых мы понятия не имеем…»

Первые лучи солнца падают на кровать, раздражая глаза через тонкие веки. Неохотно просыпаюсь, моргаю, рассеивая мутную пленку сна. Первое, что я вижу это - широкую спину, которая медленно вздымается, говоря о том, что ОН еще спит. Никогда не перестану любоваться его чернильными нитями, обволакивающие спину словно корсет. Закусываю губу и осторожно, еле касаясь, веду пальцем, очерчивая черную полоску на смуглой спине.

Пора возвращаться к себе в квартиру.

Осторожно перекатываюсь на край кровати, опускаю ноги на прохладный пол. От этого только хуже. Хочется плюнуть на все планы и забраться обратно под теплое одеяло. Глубоко вздыхаю, набирая в легкие воздух, в надежде, что это придаст мне сил.

- Готов любоваться твоей голой спиной всю жизнь.

«Как же это взаимно»

Не оборачиваясь, поднимаю с пола белье и торопясь надеваю, понимая, что его пробуждение может закончиться моим опозданием.

- Не хотела тебя будить, - ищу на полу джинсы, которые вчера в спешке слетели с меня, как и вся остальная одежда, скомканная горячими, страстными руками.

- Мина, - он делает долгую паузу. - Мина! Посмотри на меня!

Оборачиваюсь и встречаюсь с карими глазами. Он садится на край кровати, протирая глаза.

- Когда ты расскажешь отцу про нас? Мне надоело, что ты каждое утро сбегаешь, - спрашивает он, не отрывая свои руки от сонных глаз.

Корчу недовольное лицо, пока он не видит.

«Этого вопроса я и боялась»

- Фор, ты же знаешь, что он всегда занят, когда его вижу, или он в компании кого-то. Я считаю, что это личный разговор, и когда подвернется момент, обязательно все ему расскажу, - подхожу к нему и целую в щеку, выдергивая из-под него свою футболку.

- Да, да. Я это слышал много раз, - говорит он, направляясь на кухню.

Но мои слова были правдой. Отец часто занят. Весь груз ответственности и организации всего в Бесстрашии лежит на его плечах. Он главный Лидер нашей фракции. Помимо него есть еще четыре лидера, про них знают все, за исключением того, что их никто не видел. По закону они остаются инкогнито. Никто в Бесстрашии и других фракциях не знают как зовут и как выглядят четыре лидера. Это помогает им быть тенью, в облике мастера тату или бармена, или командира разведки. Быть незаметными ушами и глазами.

Так случилось, я знаю всех лидеров, так как являюсь одной из них. Но официально курирую неофитов с Фором.

Все началось с Дружелюбия, там я родилась. Меня растила одна мама, отец умер, я его не знала.

Тот день я помню, как вчера. Тот день, когда ее не стало.

«Было раннее утро, мама взяла меня с собой, собирать яблоки. Мы пели и разучивали стихи, она поднимала меня на дерево, чтобы я забиралась выше и трясла ветви, роняя с них красные яблоки на землю. Мама бегала из стороны в сторону, укрываясь от падающих снарядов. Ее светлые волосы развевались на ветру. Было так здорово и мы так искренне смеялись, до того момента, когда она вдруг остановилась, смотря перед собой. Я ничего не видела из-за густой листвы на яблоне. Она подбежала ко мне, в ее глазах было беспокойство. Она нервно улыбнулась, успокаивая.

- Жасмина, сиди там очень, очень тихо! Прошу тебя! - ее руки начали дрожать.

- Мамочка?

- Ш-ш. Девочка моя. Тише! Я скоро вернусь.

- Мама? - но она сорвалась с места, в сторону стены, я не видела ее, но слышала, как она кричит, зовет на помощь.

Затем я услышала шум. Кто-то бежал с той стороны, куда встревоженно смотрела мама. Мои маленькие ладошки вспотели, но шершавая ветка не давала рукам соскользнуть. Мое сердце упало вниз, туда где лежали красные плоды, скинутые мной ранее, тогда я увидела троих мужчин пробежавшие мимо дерева, на котором я сидела. Все, что я успела увидеть это голые ступни у одного и рваные серые тряпки. Я знала об изгоях. Это были главные школьные страшилки среди малышни и детей постарше.

Услышала истошный крик мамы, который прекратился через несколько секунд. Я зажала рот руками, боясь произнести хотя бы звук, боялась даже дышать. После, услышала мужской хохот и короткие разговоры, чувствовала, что произошло что-то страшное. Но сердце, которое ломало мою грудную клетку изнутри мешало мне сделать даже движение в сторону. Мышцы одеревенели. Я застыла и слушала чей-то мужской стон и хохот, в той стороне, куда бежала мама. Все эти десять минут длились вечностью. Я умирала от страха за маму и за свою жизнь. Глаза болели от слез.

Послышались выстрелы, я вдавилась в дерево со всей силы смотря вниз. Кто-то бежал в мою сторону. Он уже был близко. Мой истеричный стон прервал выстрел.

Изгой упал прямо под дерево. Он перевернулся на спину, отползая назад. Как только он поднял голову, наши с ним глаза встретились. Его рот скривился от боли, гнилые, пористые зубы красились в красный цвет крови, которая при каждом коротком кашле брызгала на его лицо.

Очередные шаги раздались рядом. Но я не могла отвести взгляд от умирающего изгоя.

Под деревом появился мужчина в черном. Он поднял пистолет, зажатый в руке и сделал последний выстрел в лицо изгоя, искаженное гримасой страха и боли.

Эта картина привела меня в шок, я начала плакать навзрыд. Мужчина в черном поднял голову вверх. Убирал пистолет и вытянул руки ко мне.

- Тише, тише, малышка, все кончилось. Все хорошо. Я Бесстрашный, не бойся. Давай, я помогу тебе слезть.

Но все его слова я пропускала мимо ушей. Меня трясло от страха и отвращения, когда я смотрела на расколотую голову изгоя.

- Мама? Там мама! - кричу ему.

Он обернулся назад. По его выражению лица я поняла, что произошло что-то страшное.

Из меня будто выкачали весь воздух. Стало наплевать на высоту. Я схватилась за нижнюю ветку и спрыгнула вниз, приземлившись через кувырок. Мама была тренером по гимнастике. И со спортивными снарядами была знакома. Тонкие ветви яблони мне послужили брусьями, я ловко очутилась на земле.

Сорвалась с места в сторону стены, куда убегала моя мама. Я заметила, как стоят еще трое в черном, склонив головы вниз.

Уже издалека виднелись три силуэта на траве. Два серых и ярко-оранжевый.

«Мама»

Все что я увидела дальше: задранное мамино платье, голые ноги и огромный камень, который лежал на ее голове.

Звон в ушах был на столько сильным, от чего я не сразу поняла, что это был мой крик. Сильные руки схватили меня, отворачивая от ужасной картины. Кто-то прижимал меня к себе. По темной коже, я узнала того Бесстрашного, который застрелил изгоя под деревом.

- Тише. Все будет хорошо. Успокойся, маленькая. Меня зовут Макс…»

Фор выдернул из воспоминаний, поставив передо мной кружку с горячим напитком.

- Ее вспоминаешь? - он осторожно поинтересовался. - Прости. Ты всегда грустная, задумчивая, когда вспоминаешь ее.

«А ты всегда проницателен»

- Да, задумалась, - улыбаюсь ему в ответ, разгоняя плохие мысли.

- Знаешь, как говорила моя мама? - Фор делает глоток из кружки. - Жизнь - это череда выборов. Тщательно продумай свой следущий ход, - делает паузу. - Это я про разговор с отцом. Я тебя не тороплю.

- Спасибо, - подхожу к нему и нежно целую в его полные, мягкие губы.

Я правда благодарна ему, он не стал торопить. Меня грызет совесть, Фор не знает, что я одна из Лидеров. И он не должен знать. Не хочу, чтобы он переживал. Я знаю, что афракционеры готовят покушения, охотятся за головами Лидеров. Особенно за Бесстрашными.

С Фором мы познакомились, когда я сама была неофитом. Он был моим тренером и наставником. После - это переросло во взгляды в столовой, дальше в индивидуальные тренировки, потом в свидания на крыше до рассвета, и в конце концов все закончилось в его постели.

Мы обсуждали с ним все на свете, делились тайнами, мечтами. Когда он признался мне в любви, я окончательно сдалась его чарам, но так и не дав ему ответ. Любовь - слово для меня очень серьезное. Я не знаю его определения. Мне хорошо с Фором, но я не могу ему все рассказать, не могу сказать, что один из Лидеров это я. Не могу подвести отца. Я дала клятву. Меня могут лишить этого звания. Когда я решу, что с этим делать, тогда слово «любовь», для меня станет доступным.