— Не бывать этому, не пройдут! — говорил себе Тимофеев, не переставая поливать противника смертоносным огнем.

Правую руку больно обожгло. Горячей струйкой потекла кровь. Работать стало труднее, нестерпимая боль не давала поднять руку.

— Все равно не возьмете, — проговорил Тимофеев, до крови закусив губу, и, превозмогая боль, продолжал стрелять.

В приемнике пулемета последняя лента. От потери крови рябит в глазах, правая рука почти совсем не слушается.

Но не таков пулеметчик, чтобы отказаться от борьбы. Он еще жив, и жив его пулемет!

Гул победного красноармейского «ура!» все нарастал и ширился. Наконец он заглушил ружейно-пулеметную стрельбу. Наши подразделения в едином порыве стремительно пошли в атаку, уничтожая ненавистного врага.

Пулеметчика Тимофеева нашли на боевом посту. Не отпуская рукояток пулемета, он уронил голову на левую руку и лежал без движения. Последняя пулеметная лента была пуста. У выводной трубки пулемета валялась гора стреляных гильз. А впереди — десятки трупов фашистов, сраженных Тимофеевым.

Отважный пулеметчик был жив. Из-за большой потери крови и чрезмерного напряжения он на время потерял сознание. Когда ему оказали первую медицинскую помощь и он пришел в себя, первый вопрос его был:

— Отбили?

— Отбили, Андрюша, — ответил один из солдат. — Да еще как! Этот бой фашисты запомнят надолго. Особенно не забудут они твоего огня.

А вот еще один пример солдатской стойкости в трудном бою.

Январь 1943 года. Пятый день идут ожесточенные бои южнее Ладожского озера. Войска Ленинградского фронта, прорывая вражескую блокаду, продвигаются навстречу волховчанам. Место в боевых порядках воинов-ленинградцев занимает и 34-я отдельная лыжная бригада, которой довелось мне командовать. Она состояла в основном из 18-летних ленинградских парней. Ненамного старше своих подчиненных были командиры взводов и рот: их возраст не превышал 23 лет. Почти все воины бригады были комсомольцами и коммунистами.

17 января, когда коридор между волховчанами и ленинградцами совсем сузился, немцы сопротивлялись с особым ожесточением, часто переходили в контратаки. Подразделения 3-го батальона капитана Лукина, вырвавшегося вперед, подвергались еще и сильному фланговому пулеметному обстрелу из двух полуразрушенных домов, стоявших на восточной окраине Шлиссельбурга (ныне Петрокрепость).

Было решено с наступлением темноты послать в тыл противника разведывательный взвод батальона и уничтожить огневые точки в домах. На выполнение этой трудной и опасной задачи повел разведчиков лейтенант Николай Стрелков. Несмотря на свои 22 года, он уже был опытным командиром.

Перейдя линию фронта, разведчики проникли в город. К зданиям надо было подобраться с тыла, незаметно проскользнуть в помещения, тихо уничтожить пулеметные расчеты и вывести из строя пулеметы.

Но в бою не всегда все идет по заранее намеченному плану. Так получилось и на этот раз.

Разведчики уже совсем близко подобрались к домам и тут неожиданно столкнулись с группой противника. В короткой схватке она была уничтожена. Но на шум стали сбегаться фашисты. Как было заранее условлено, бойцы забросали подвалы ручными гранатами, чтобы обезопасить себя на тот случай, если там есть противник, и ворвались в оба здания.

Расправа с вражескими пулеметчиками была короткой. Но вокруг домов собиралось все больше фашистов. Положение осложнялось. Стрелков понимал, что гитлеровцы примут меры к тому, чтобы не выпустить советских разведчиков, оказавшихся в западне, и он решил обороняться в захваченных домах до утра, а там подоспеет помощь.

— Орлы! Держаться до последнего! — крикнул лейтенант в пролом бойцам, находившимся в соседнем доме.

— Есть держаться до последнего! — услышал Стрелков голос помкомвзвода.

— Будем бить врага его же оружием, — сказал лейтенант.

Оружия там было достаточно — два пулемета с большим запасом патронов и очень много ручных гранат. То же самое и в другом доме. Разведчики так организовали оборону, что где бы фашисты ни появлялись, по ним немедленно открывали огонь из пулеметов и автоматов.

Прошел час, другой. Все попытки гитлеровцев подойти к домам оканчивались для них плачевно — к валявшимся трупам прибавлялись новые. Разведчики повеселели. Они теперь уже не сомневались, что смогут продержаться до подхода своих подразделений, наступление которых должно возобновиться с рассветом.

Противник все сильнее и сильнее обстреливал дома из пулеметов и автоматов. Иногда небольшим его группам удавалось близко подползти к зданиям. Но каждый раз во врага летели десятки гранат, и опять он откатывался, оставляя убитых и раненых.

Тогда фашисты подтянули орудия. В стену ударил снаряд. Исковеркан пулемет, убиты два разведчика, лежавшие за ним, несколько человек ранено. Дым и кирпичная пыль заполнили комнаты. Командир приказал чаще бросать ручные гранаты. Еще несколько снарядов угодило в стену. Среди разведчиков появились новые раненые…

Но вот Стрелков услышал несколько разрывов у самого дома. Да, это рвались наши мины. Комбат понял, что разведчики попали в беду, и приказал помочь им огнем минометной роты. Теперь фашисты вынуждены были прятаться в укрытиях подальше от зданий. Реже стала стрелять вражеская пушка, а потом и совсем замолкла.

Сражаясь в дыму и пыли, воины не заметили наступившего рассвета. Они лишь обратили внимание на то, что противник прекратил огонь. И тут через проломы в стенах бойцы увидели движущиеся цепи наших лыжников. Теперь подразделения батальона наступали, не подвергаясь губительному обстрелу из домов, захваченных разведчиками. Продолжая наступление, лыжная бригада завершила окружение остатков вражеского гарнизона в Шлиссельбурге.

В ожесточенных боях с сильным и коварным врагом нашим воинам часто приходилось вступать в неравные схватки, попадать, казалось бы, в безвыходные положения. Но солдатская верность долгу, взаимовыручка, умение хладнокровно разобраться в любой, самой сложной обстановке делали подчас невозможное — и советские солдаты побеждали.

Постигнув трудную науку побеждать, советские воины прошли сквозь все испытания, выпавшие на их долю в минувшей войне. Их ратные дела — образец служения Родине, советскому народу.