Я вернулась к скамейке, надолго задумавшись над своим положением.

Мне действительно хотелось поскорее разобраться с этим делом. Ведь Ирлису похитили, чтобы рано или поздно оказать на султана влияние, и не будь она его женой, то с ней ничего подобного не произошло бы. А женой Татхенгана она стала благодаря мне. Я просто должна ей помочь! Помогая ей, я помогу себе.

Я передумала возвращаться в свои апартаменты. Вместо этого я решила вновь осмотреть покои Ирлисы. Я надеялась, что Татхенгана там уже нет и, следовательно, у меня появлялась возможность, провести осмотр более тщательно и без спешки.

Мои надежды сбылись. Оказавшись в спальне я переворошила все подушки, лежавшие на полу, заглянула под султанское ложе, перетряхнула постель. Что собственно я искала, я не знала. Но то, что обнаружила в пыли на подоконнике и на полу у окна, накопившейся за семьдесят дней, меня озадачило. Всюду были рассыпаны семена какого-то растения. Они были серые, продолговатые, несколько миллиметров в длину. Сыщики, исследовавшие спальню, если они на самом деле ее исследовали, наверняка, должны были их заметить.

Отыскав среди косметики пустую коробочку, я сложила в нее найденные семена. Конечно не все. Их было слишком много. Необходимо было установить, для чего используются эти семена. А где это установить, не обращаясь к султану за помощью? В библиотеке или архиве или где-то еще, где собрана информация об этой планете. Именно туда я решила отправиться, после того как осмотрю все комнаты. Поговорить с ее знакомыми, подругами было вторым делом, которым стоило серьезно заняться.

В комнате, где располагался алтарь, я пробыла много дольше, чем в спальне. Меня интересовал вопрос: приносила ли Ирлиса жертвы Зайрай? Если да, то значит, что не все ее желания исполнялись естественным путем.

Затем я тщательно осмотрела алтарь, и даже умудрилась разгадать секрет тайника. Это произошло случайно. Заводной механизм был замаскирован под одну из курительниц для благовоний, которые я пробовала сдвигать с места. Я не ожидала, что злополучная курительница легко отъедет в сторону, и участок стены алтаря повернется обратной стороной. Увидев паука, я опешила. Оживлять такое мерзкое создание не входило в мои планы. Я принялась лихорадочно, стараясь не смотреть на паука, двигать курительницу из стороны в сторону, но, похоже, из-за того, что я действовала вспешке, неожиданно раздался громкий щелчок, и чаша для курений упрямо застопорилась на месте. Паук продолжал находиться на внешней стороне алтаря. Его присутствие портило все дело.

Я огляделась, разыскивая что-нибудь, чем можно было бы прикрыть чучело. В соседней комнате я нашла кусок ткани, накинутый на графин с водой. Подходя к пауку, я старалась не смотреть на него. К счастью даже с закрытыми глазами я ловко справилась с поставленной задачей. Как мне было неприятно касаться руками волосатого существа, я все же смогла закрыть его тканью. И вздохнула с облегчением, когда, открыв глаза отметила, что ни единого паучьего волоска не попадается в поле зрения.

– Слава, Дарьяну, – прошептала я, продолжив прерванное занятие.

С алтарем было все более или менее понятно. Паучиха Зайрай казалась мне слишком большой, а объемные тела, как я знала по собственному опыту, могут хранить разные тайны. К, примеру, в ее круглом брюхе вполне можно спрятать труп… хрупкой женщины. Да, воображение мое разыгралось не на шутку. Предчувствие, что мое предположение может оказаться верным, напугало меня.

Я прошла под брюхом паучихи, пытаясь обнаружить хоть слабый намек на соединительные швы, но таковых не оказалось. Камень, из которого была сделана статуя, излучал серебристое сияние, и виделось оно лишь, когда я находилась под ней. В любой другой части молельной комнаты такого странного эффекта не наблюдалось. Чем дольше я находилась под статуей, задрав голову, изучая ее, тем больше во мне росло чувство, что паучиха живая. Она словно ждет момента, когда я отвернусь, чтобы наброситься на меня.

Три пары лап были увеличенными в тысячу крат паучьими лапами, а вот передние – руки, в отличие от человеческих, имели всего по четыре пальца, и были слишком толстые, какие-то непропорциональные по сравнению с телом.

А человеческая голова вообще разговор особый. То, что она женская угадывалось с первого взгляда. Лицо красивое, округлой формы, белые кудрявые волосы, широкий лоб, прямой тонкий нос, пухлые щеки, узкий подбородок и белые губы. Но вот глаза… зеленые с вертикальными красными зрачками, как у пресмыкающихся. Жуткое зрелище! Как можно спокойно спать по-соседству с такой статуей?

Глаза паучихи притягивали мое внимание. Рассматривая отдельные части ее тела, я невольно бросала на них взгляд. Помню, несколько раз даже останавливалась перед головой статуи и вглядывалась в манящую бездну ее глаз. Лишь боль в затекшей шее приводила меня в чувство, и я вспоминала, что собственно я здесь делаю.

– Погоди, я сейчас принесу стул и… мы узнаем… что у тебя внутри… – проговорила я вслух, и осеклась.

«Что это я болтаю?…»

– Сейчас я залезу… и мы сможем обняться…

Я залезла на стул, но, даже вытянув руки, не могла дотронуться до головы паучихи.

«Что я делаю? Зачем? Я же не хочу с ней обниматься!»

Только мысленный протест потонул в нестерпимом желании дотянуться до ее головы.

– Сейчас я принесу еще стул, а потом смогу залезть на алтарь… – сказала я.

Мне даже не казалось, что мой замысел может быть кощунственным по отношению к святому месту.

–…нет, мы повернем статуэтку человеческого ребенка, – едва договорив, я стала оглядываться, ища глазами эту статуэтку. Почему-то я нашла ее очень быстро. Это был мальчик, стоящий на коленях с вознесенными вверх руками и с выражением мольбы на лице. Статуэтка была вырезана прямо в стене, но у меня не возникло ни капли сомнений, что она часть целого механизма, который должен быть приведен в действие.

Я превратилась в одержимую. Мне хотелось во чтобы-то ни стало коснуться головы паучихи. Я даже не помню, как соскочила со стула, и подбежав к стене, ухватилась за статуэтку двумя руками.

Пальцы мягко ушли в стену. Статуэтка вдруг зашевелилась… Я резко убрала руки, испуганно отшатнувшись.

В этот момент меня осенило: я делаю все это не по своей воле! Осознав опасность, я рванулась к выходу из странной комнаты. Но…

– Мы ждем… – словно что-то щелкнуло в моей голове, я остановилась на полпути, и покорно вернулась к статуэтке.

Каменный мальчик медленно поднялся с колен, повернулся в мою сторону, низко поклонился, затем повернулся еще раз, но шум, раздавшийся сбоку, не позволил мне досмотреть, что он сделает дальше.

Я увидела, как черный алтарь начал отъезжать в сторону, и остановился, коснувшись стены. В полу образовались ступени, они поднимались все выше и выше, и когда самая верхняя почти достигла головы паучихи, все замерло. Стало тихо.

Я знала, что нужно делать. Я не боялась, просто знала так нужно. Подойдя к первой ступеньке, я начала восхождение, даже не замечая, как ступени позади меня уходят обратно в пол.

Все выше и выше. И вот последняя…

– Зайрай… – окликнула я.

– Лануф, – губы паучихи зашевелились, произнося мое имя.

На короткий миг ее влияние ослабло, и страх леденящей волной накатил на меня. Я отшатнулась, но не найдя под ногой опору, потеряла равновесие и начала падать. Я вскрикнула.

И вдруг длинные руки паучихи сомкнулись за моей спиной, предотвращая падение. Я поймала парализующий волю взгляд Зайрай. Страх мгновенно исчез. Спокойствие и странное равнодушие поглотило меня.

Я не заметила, как эти руки поднесли меня к голове статуи. Я вновь стояла перед паучихой бесстрастно уставившись в ее глаза.

– Зайрай! – неожиданно раздался чей-то голос.

– Ты здесь лишний! – громко ответила ожившая статуя.

– Она не жертва!

– Я… знаю…

Едва Зайрай отвела в сторону взгляд, как я очнулась.

«Мне нельзя смотреть в ее глаза», – понимала я, и отвернулась.