Гермионе снились кошмары. Все, что она заглушила днем, пришло ночью. Беллатриса шипела гадости, тянула к ней руки, её голова болталась, как у Почти Безголового Ника, хотя ни на призрака, ни на инфернала похожа она не была. Антураж смахивал скорее на дешевый ужастик, но все равно пугал. Наверное, потому что, в отличие от выдумки сценаристов, все это было правдой. Даже то, что нашептывала ей Белла, раз за разом вырезая ругательство на предплечье. Её лицемерие, двойные стандарты, ложь и пренебрежение выплывали на поверхность. То, о чем она молчала, то, о чем слишком много болтала. Гермиона уже давно вышла за рамки образа хорошей девочки, хотя на самом деле никогда по-настоящему их и не придерживалась, просто делала вид. Ей хотелось бы верить, что она все делает правильно, и обманывать себя действительно удавалось достаточно долго, но теперь закрывать глаза стало уже невозможно. В конце концов, ей стало противно от самой себя, но отвращение все равно перекрывалось страхом, когда чужая палочка упиралась в лоб, а губы одного из Лестрейнджей начинали выговаривать первый слог заклятия. Жалко и предсказуемо.

Должно быть, она кричала и плакала во сне, Снейп разбудил её посреди ночи и сел на край кровати. Не то чтобы он её успокаивал и тем более не говорил всякие банальные глупости, но все же остался рядом. Возвращаться в мрачные видения не хотелось. Гермиона схватила его за рукав мантии — не поленился же надеть — и потянула к себе. Северус руку отобрал, но откинулся на подушки рядом. Начал он совсем не с того.

— Зачем ты спросила о Пожирателях при всех?

— Не хочу опять проходить через это. Они должны знать, что ты не предатель.

— Их знание опаснее для меня, чем незнание.

— Что вообще для нас не опасно? — она положила голову ему на плечо. — А так хотя бы кто-то будет на нашей стороне.

— Я им все равно неприятен.

— А я вообще темная лошадка. И мы оба для них лжецы и убийцы.

— Не приравнивай себя ко мне.

— Хочешь сказать, что я ни в чем не виновата? — Гермиона усмехнулась.

— Намерения многое решают.

— Но ведь у меня тоже они были, эти намерения. Или если мы, то это справедливо и правильно…

— Я себя не оправдываю.

— Ты оправдываешь меня, а я должна тебя осуждать? Ты сделал это из-за меня, ради меня.

— Тебя это совсем не беспокоит?

— Конечно, беспокоит, Северус. И ты, и я, и все это. Даже если я пытаюсь делать вид, что все в порядке, выходит вот так.

Она развела руками, задевая его, он поймал её ладонь и нервно погладил тыльную сторону, задевая костяшки.

— Первые дни, потом станет легче.

— Мне ведь действительно её не жаль. Я даже почти искренне считаю, что сделала мир лучше. Но, как в той избитой фразе, дело не в ней, дело во мне. Я как будто извращаю что-то внутри себя все сильнее. Поступаюсь с принципами. То, что я говорила про магию, как восхищалась Томом…

— Если ты задаешься подобными вопросами, это уже о многом говорит.

— Но себя ты считаешь хуже.

— Было время, когда я очень хорошо игнорировал ответы.

— Учитывая все произошедшее, можно уже списать себе старые грехи. Они не актуальны.

Гермиона улыбнулась, но Снейп её не поддержал.

— Зелье сна без сновидений?

— Да, не откажусь.

Вместо того, чтобы просто приманить, он встал и сходил за ним, судя по шуму, на второй этаж. Интересно, сколько ночей ей придется принимать снотворное?

Первая неделя действительно была тяжелой. Не только потому, что её эмоционально мотало от раздражительности и даже агрессивности до апатии, но и по объективным причинам. Каркаров повесился в камере. Никто, прямо говоря, не удивился. Поговаривали, что арестовали какого-то резко разбогатевшего охранника, но это уже были внутренние дела аврората. Ордену было не до самоубийств информаторов, за них взялись всерьез. Буквально через три дня после её побега из поместья Лестрейнджей, убили Дирборна. Фенвик, который охранял его, тоже не избежал казни. Он спас её от гибели на Косой аллее, добросовестно выполнял свои обязанности до самого конца, а она его не то, что не поблагодарила, а даже не познакомилась лично. На ней висел долг жизни, и как она расплатилась? Стала косвенной причиной его смерти. Расшатанным нервам это стабильности не добавило, и Гермиона рыдала пол ночи.

Снейп все её психи стоически терпел, но она видела в этом своеобразное кармическое воздаяние — он не сдерживал свой мерзкий характер при ней долгие годы, пришло время расплаты. Теперь он почти ничего не комментировал и саркастичные замечания озвучивал только в лаборатории. Наверное, это было даже неплохо. Северусу шло молчание, он был из тех людей, что вроде и поступают верно, но все впечатление сводят на нет собственным злым языком.

Из-за смерти Дирборна часть безопасных домов Ордена была дискредитирована. Не то чтобы начались массовые происшествия, но, очевидно, Пожиратели нашли кого-то, кто теперь мог рассказать, куда его приводили. После смерти Хранителя информация становилась доступна, а в штаб-квартирах бывали не только лояльные маги, но даже магглы, оказавшиеся под ударом, в основном, конечно, родственники магглорожденных. Выбить знания из неподготовленного человека было, конечно, в разы проще. Они успели предупредить почти всех. Сеть не рухнула полностью — как она и думала, не меньше половины Фиделиусов на себе держал Дамблдор. Но все же Медоуз подловили. Как и в их со Снейпом мирах, казнил её лично Воландеморт. Это было предупреждением. Прошла только половина восьмидесятого года, а ситуация вдруг резко обострилась, как должно было случиться только под конец восемьдесят первого. Хотя какие уж тут к черту планы без пророчества. Вероятно, тогда Воландеморт тратил на его дешифровку немало времени, сейчас же его ничего не сдерживало.

Поттеры, наконец-то, послушно ушли в подполье. Этому сильно поспособствовали скорые роды у Лили. Их Хранителем тайны стал Люпин. Он сообщил ей адрес, чтобы она могла попасть в дом, так что Гермиона была более чем уверена, что они не стали опять «хитрить» и не объявили ответственным лицом другого. Хотя она все же подспудно ждала, что это будет Сириус, но ему уже была обещана должность крестного, как поделилась с ней Лили, и, кажется, он был вполне этим доволен. Правда, виделись они после её похищения и того разговора всего пару раз, да и то под надзором Дамблдора, так что просто сжато обменялись информацией.

Питера ранили серьезнее, чем показалось поначалу. Если Фрэнк Лонгботтом покинул Мунго на своих двоих и сейчас заботился о жене, которая тоже в скором времени должна была разродиться, то Петтигрю выдали на поруки матери. Его жизнь была вне опасности, но предстоял долгий период восстановления. Вот так они ловко и хитро избавились от подлого предателя из рядов Ордена. Гермиона каждый раз криво усмехалась, когда думала об этом. Вряд ли он вдруг решит переметнуться к тем, кто покалечил его, да и сомнительно, что Пожиратели или сам Том его примут. Она даже навестила его вместе с мародёрами, но без, понятное дело, Снейпа, и не удержалась, шепнув, что избавилась от той, что отправила его на больничную койку. Его лицо перекосила некрасивая, хищная ухмылка, он сжал её руку (почему все всегда хватают её за руки?), но Гермиона даже не почувствовала отвращение. Она практически понимала его сейчас.

Гермиона занимала почти все свое время работой в лаборатории. Она действительно неплохо набила руку в зельеварении, хотя так и не почувствовала к ней какой-то внутренней тяги. На самом деле сейчас ей ничего по-настоящему не нравилось: о будущем можно было рассуждать только с сарказмом, учебные дисциплины остались где-то далеко позади, а у неё была классическая проблема отличника — получалось то много чего, но ничего не привлекало в длительной перспективе. Вероятно, останься она в своей реальности, то пошла бы менять мир, но сейчас мысли о должности в министерстве и политике вызывали только тошноту. Впрочем, это опять было переливание из пустого в порожнее. Пока Воландеморт жив, у неё было только одно стремление.