В кабинет вошел Кингсли, Снейп и Поттер. Компания была странная, но они вроде даже как-то взаимодействовали. Работы по восстановлению школы шли полным ходом.

После падения Воландеморта, кто был поумнее, сбежал сразу, обеспечивая аврорат работой на год вперед. Всякое отребье и оборотни ещё пытались драться, но их сопротивление задушили очень быстро — без лидера и цели они превратились в мечущихся одиночек, а защитники замка уже были вдохновлены фактической победой. Сама она так долго этого ждала, так много для этого сделала и так много отдала, что даже не успела прочувствовать. Просто вдруг поняла, что может расслабиться. Не в прямом смысле, конечно. Они помогали раненым, собирали тела погибших, обезвреживали оставшиеся ловушки, а потом разбирались с последствиями битвы. Гермиона все ещё была чем-то вроде советника в Ордене, теперь, по сути, в министерстве при Кингсли, так как Грюм погиб. Прокатилась волна похорон, перемежающаяся с торжествами, и наконец настало мирное время. Сириус выжил, но попал в Мунго, в Норе были свои потери, а Гарри держался Джинни, так что на Гриммо, 12 ночевать теперь приходила она одна. Со Снейпом они встречались только в кабинетах и обсуждали дела. Он навестил её сам.

— Я до сих пор так и не осознала. Когда это придет?

— Не сразу. После окончания первой войны я смог принять это впервые только к Рождеству.

— Тогда было меньше определенности.

— Сейчас тоже хватает неразберихи.

— Мне кажется, Дамблдор пихает меня в министерство, — она задумчиво отпила из кружки. — Одного Кингсли ему, видимо, не хватает.

— Не удивлен.

— Какой из меня политик? — она цыкнула.

— Не хуже Фаджа уж точно.

— Вот спасибо!

— Что думает Поттер? — Снейп перевел тему.

— Он пойдет в аврорат, это точно. А там уж насколько амбиций хватит, для него сейчас любые двери откроют.

— Аластор был бы в восторге.

Плакать из-за Грюма она, может, и не стала бы, но были и другие потери. Её нижняя губа задрожала, как у ребенка, и Гермиона занялась чаем, чтобы отвлечься. Снейп выпрямился на стуле. Что бы он ни собирался сказать, она его опередила.

— Нам надо поговорить, но я беспокоюсь, что все это превратится в очередную словесную игру.

— И что вы предлагаете?

— Давайте обозначим, м… Назовем это «степень искренности».

— Вы уже разработали шкалу для честности?

Он ухмыльнулся, ей захотелось стереть это выражение с его лица. Поэтому она подошла ближе и сделала то же, что и в петле, но не стала размениваться на легкие намеки и впилась в его губы. Хватит, довольно. Возможно, она прошла через слишком многое и повредилась в уме, но если уж распутывать все узлы, то наверняка. Это так долго волновало её, так долго…

Пальцы оказались в черных волосах, она оперлась на его бедро, чтобы не потерять равновесие, и целовала глубоко, отчаянно. В конце концов, если это первая и последняя их близость, то зачем сдерживаться? Пусть почувствует тьму её желания, жажду обладания. Учитывая его личность, это чувство никогда не было светлым и легким, а с годами оно настоялось, окрепло и легло тяжким бременем на сердце. «И опыт с Крамом пригодился», — вылезла непрошенная мысль. Гермиона прикусила ему губу и выдохнула со стоном, когда почувствовала, как его руки опустились на её талию. Он отвечал почти робко, что даже немного развеселило её. В конце концов, это она тут была восемнадцатилетней девственницей, и ей полагалось краснеть удушающей волной от одного прикосновения. Впрочем, она и задыхалась, и чувствовала, как кожа плавится и обнажает нервы от любого их контакта. Хуже, чем круциатус, лучше, чем империус, почти мазохизм. Гермиона отстранилась и отошла на шаг, пытаясь стоять ровно. Снейп смотрел на неё осоловело и все еще держал руки поднятыми, словно в растерянности. Его глаза совсем потемнели.

— Не будет никаких полутонов и прелюдий, я люблю вас, — её дыхание на секунду перехватило. — И приму только «да» или «нет», думайте.

Выдержка подошла к концу, и Гермиона повернулась к плите, выключая закипевший чайник и доставая заварку.

— Я не лучшая партия для вас, — он наконец-то нашел слова.

— Ох, Мерлин, давайте без этого. У вас возраст, а у меня петля, вы Пожиратель смерти, но и я лгала всем о куче вещей не менее серьезных. Да, мы долгое время были учителем и учеником, но какая теперь к черту разница. Говорите начистоту.

— Это все ещё лежит между нами, как и многое другое.

— Так что вам мешало отвергнуть меня сразу, зачем вы тянули? Переживали, что я не справлюсь?

— Вы искушаете меня.

— То есть, я для вас кусок аппетитного пирога, от которого просто трудно отказаться?

— Если бы это было так, я бы воспользовался ситуацией, а не переживал за вашу репутацию.

— Ясно, значит злодей тут я. Делаю непристойные предложения, давлю и не вижу очевидного.

— У меня действительно есть сомнения, что вы понимаете, что делаете. Подумайте, что скажут ваши друзья.

— Мне кажется, они перестанут слушать где-то между новостью о том, что я уничтожила личности своих родителей и застряла в петле на долгие годы, манипулируя ими и шпионя. А Гарри ещё и проклянет меня из-за того, что я не спасла Римуса. На этом все и кончится.

— Вам не обязательно…

— Что? Рассказывать им все? И нравится вам так жить? Замалчивать, отгораживаться. Чувствуете себя в безопасности? — Гермиона опять сбилась на шипение. — Я тоже не плохо справлялась почти четыре года, но исчерпала свой лимит тишины и не собираюсь дальше хранить все эти тайны.

— Дамблдор будет не в восторге, если вы расскажете про маховик.

— Обсужу с ним это, пару деталей можно и изменить. Для безопасности, — она сложила руки на груди.

— Видите, вы можете вести себя разумно.

— То, что я со всех сторон неправильная, мы уже разобрались, не волнуйтесь. А вы что же? Просто скажите «нет», раз так.

Он уставился на неё почти с ненавистью.

— Хорошо, я поняла. Сама навязалась, сама уйду, — она действительно направилась к выходу, то есть прямиком к Снейпу, который сидел рядом с дверью. — Считайте, что тема закрыта. Жила же я как-то все эти годы.

— Только не делайте глупостей, — он встал и перегородил ей дорогу.

— Вы из-за Сириуса так переживаете? Так не доставайся же ты никому? — Гермиона фыркнула. — Забавно, что он на новость о вас отреагировал гораздо спокойнее.

— Вы ему рассказали? — в его голосе сквозила неприязнь.

— Сам догадался. Оказывается, другие люди не без глаз. Но не волнуйтесь, я уже сообщила ему, что вы меня проигнорировали.

— Полагаю, он счастлив.

— Меня по этому вопросу интересует только ваше мнение, но вы так его и не высказали. И опять нависаете надо мной.

Она уперлась ему в грудь, пытаясь отодвинуть. Он схватил её ладони, сжимая пальцы.

— Я считаю, что это неправильно и поспешно. Ваши знания обо мне слишком поверхностны, а ваши чувства — фикция. Как только вы подойдете ближе, то поймете это.

— Вы боитесь, — она поймала его взгляд, — даже попробовать. Считаете, что я не смирюсь с вашим прошлым, вашим ужасным характером, привычками и в конце концов разочаруюсь и уйду.

— Вы не сделаете из меня героя ваших грез.

— Зачем мне вас менять, когда вы и так Принц.

Гермиона рассмеялась, он наклонился и поцеловал её. А потом ещё и ещё. Дыхание перехватило, и она приподнялась на цыпочках, покачиваясь и цепляясь за его руки. Он опять подхватил её за талию и прижал к себе, отстраняясь.

— Это ваш ответ?

— Да.

— Если вы закончили, то я бы хотел выгнать вас обоих из моего дома, швыряя проклятиями в спину.

Сириус застыл в дверях, но за палочку не хватался. Гермиона фыркнула и спрятала пунцовое лицо на груди Северуса.

*

— Доверюсь твоему вкусу, — Снейп с сомнением оглядел маггловский ресторан и поправил пиджак, наверное, в десятый раз.

— Это и твой вкус тоже. В первой петле тебе тут нравилось. Конечно, если ты и тогда не притворялся.