– «Врачи без границ»! – говорит Киса. Он как всегда спокоен словно удав, – Чмошники, заебали, и нашим и вашим, есть курить?
– На, кури,– протягиваю ему пачку «Кэмела»
– Нормально у вас,– говорит Валентин, – я возьму пару?
– Все бери, у меня есть, – говорю ему. Сам же смотрю на машины и не могу понять, что-то не так тут явно. Вроде нормально все, и все равно есть что-то неправильное. Оп-па, вот оно что!.. Толкаю Кису.
– Рессоры, Валя, рессоры… – и отскакиваю в сторону.
Все как по команде наводят автоматы на наших гостей, Киса одним прыжком преодолевает метры до машин, успевая сбить с ног одного из задержанных.
– Кузов, бля! – кричит Валентин.
Вопросы излишне, кузов пуст, но рессоры машины прогнуты. Двое из разведчиков умело вскрывают дно кузова, вернее отрывают лист фанеры.
– Охуеть… – произносит начальник разведки и смотрит на НИСа. Тот молчит, молчим и мы.
Аккуратно уложенные автоматы АК-47, а также подствольники, цинки с ВОГами и патронами, зеленовато поблескивая, смотрят на нас.
– Ни хрена себе медицина, – хмыкает Киса, – автоматы – это как обезболивающее, походу, а ВОГи – это свечи в жопы больным ставить.
– Доктор, идите сюда, – зовет Стрижков. Подходим.
– Значит так, отпускать нельзя, вязать тоже, перед нами «Врачи без границ». Секунда думать, что делать?
– Валить! – хором выдыхаем мы с Китайцем.
– Это без вас, а нам нужно обставить.… Ну, вы поняли… – НИС курит и смотрит на нас.
Ощущение нереальности полное, первым очухался Китаец:
– Тротила мало, – произносит он, – надо у разведки спросить. И идет в сторону Кесарева.
Я молча наблюдаю, как всех задержанных сгоняют в кузов второго микроавтобуса, последними запихивают четверых иностранцев, те молчат, ибо, походу, ничего еще не могут понять. Китаец приносит килограмма два пластида.
– Вот дураки, на хрена им пластида столько, если детонаторов нет, – говорит Женька, – Толян, у тебя что?
– Да есть немного, – говорю и из сумки достаю еще килограмма три тротила. Удобные эти сумки из под МОНок, все лучше, чем штатные сумки сапера.
– Солярку дать? – спрашивает один из механиков БМП.
– Давай, – киваю ему, и он, вздыхая, отдает две канистры по двадцать литров.
– Нормально, – говорю ему, и приступаю к работе.
Тротил и почти весь пластид на бак заполненного микроавтобуса, второй подгоняю впритык к первому, детонирующий шнур, который непонятно зачем возил с собой на выезды – тоже в дело. Открываю канистры, режу шнур, на две равные почти части, надеваю КД и в канистры. Далее ЗТП, и вперед. Оружие перегрузили на БМП Косарева, ну поехали. Щелчок, и ЗТП задымилась. Ухожу, оглядывая все вокруг, будто стараясь запомнить все, что вижу. Тишина, перед подрывом стоит такая, что не передать – слышу, как бьется сердце, отсчитывая последние мгновения. Это до, а после уже нет ничего, совсем, есть только «до» и никаких сослагательных.
Взрыв раздался, как всегда, неожиданно, ни криков, ни шума, только пламя, много огня. Два микроавтобуса полыхают, будь здоров.
– Уходим, – говорит НИС, – сейчас самое прикольное будет….
«Конечно, будет»,– думаю – «нахрена же «Ниву» с собой забрали».
Метров через пятьсот загоняем «Ниву» в зеленку, снимаем с нее все, что снимается, Китаец оставляет пару сюрпризов в виде гранат под сиденьями и готово.
– Женя, нахрена это надо?! Пехота полезет и подорвется, – пытаюсь объяснить нелепость этой затеи.
– Ниче, их много и нечего лазить, где попало, – парирует Женек.
И он прав, тут не поспоришь. НИС и начальник разведки проводят ликбез на тему – слепо-глухие бойцы со склерозом – основа современной армии. Дураков у нас нет, поэтому все воспринимаем нормально.
Глава 7.
Боевые листки. До базы добираемся часам к трем ночи.
– И вот, на тебе, – Князь, заваривая чай, сообщает, – скоро переезжать будем, под Шали, мне местные сказали.
– А больше они ничего не сказали?! – психую я, – Мы не знаем, а они знают!
– Прикольно, однако. Они все знают. – говорит Женька, – У нас все продают суки, так что не психуй, пей чай.
С утра у НИСа поехала крыша, иначе объяснить я это не мог.
– Доктор, займёшься боевым листком,– заявил он мне сразу после завтрака.
– Чееее? – не врубаюсь совсем.
– Тупой?
– Я? Да, тупой.
– Для тупых повторяю. Фломастеры возьмешь у ротного, листки на, бери, – и дает мне небольшую кипу.
Разговор двух психов, вид у меня оглоушенный. Как робот беру листки и бреду в кунг к ротному. Техник Левченко ухахатывается:
– С почином тебя, Лис.
– Иди ты, огрызаюсь я.
Ротный обалдел так же, когда я пришел с утра за фломастерами.
– У него что, совсем крыша поехала? В роте народу хуй да маленько, а он листки, в жопу пусть запихает! – кипятился Турыгин.
– Да ладно, тащ капитан, – говорю ему, – сейчас нарисуем! – успокаиваю, как могу.
Итак, все готово, вопрос – что писать? Приходит взводный Усов, приносит в котелке заверенный Князем чифир. Молча пьем.
– Мужики! – к нам заваливается второй супервзводный – Костя Шеставин, -У меня загадка и еще вопрос, что стреляет в пятку, а попадает в нос? – жизнерадостность Кости беспредельна.
– Чего у тебя, Толян? – он берет листки, – Обалдел?! У нас подпол, ну да ладно… – забирает фломастеры и листки, садится за стол.
– Зря, – подвел итог Усов, – за эти листки нас, вернее тебя, будут иметь в извращенной форме.
– Да, ладно, пусть пишет, – сказал Турыгин, разливая чай, – ему все равно делать нечего.
Мы сидели, трепались ни о чем, по молчаливому согласию не касаясь темы войны и всего, что с ней связано.
– Ебучее государство, – вещал ротный, – на хрена мне было учиться, чтобы сдохнуть в горах? Ладно бы, если кто напал на нас, а так что? Вот ты, Лис, на кой сюда приехал?
Я задумался. А вправду, зачем? Деньги. Наверное, деньги, адреналин – тоже верно, самоутверждение – тоже как вариант.
– Хрен знает, мужики, – говорю,– наверное, на жопу приключения искать, да и деньги, наверное. Я ведь с армии пришел, вернее с тюрьмы, ни носков ни трусов, работа есть, а за нее лимитки дают, воровать стремно, за дарма пахать – тоже не варик.
– Спасибо Бене за то, что работу дал. – выдал Усов.
– Да на хую я их всех видел! – продолжил я сам по себе, – Кстати, не в курсе, почем нынче Родина? Я бы продал со скидкой.
– Нет у нас Родины, парни, – вздыхает ротный, – проебали все к хуям. Давай, мужики, не чокаясь, за последних солдат Империи.
Мы встали, последние солдаты, присягавшие СССР, каждый о своем, за свое, и в этот момент каждый внезапно почувствовал то, о чем не расскажут и не покажут – ощущение братства, единства. И даже, если придется стоять насмерть, то каждый будет стоять до конца, и не за Родину, нет, а потому, что так надо, за мужиков, с которыми сейчас тут, возле этого кунга, за вечно сопливого Селиверстова, за Фрола, с кем спорили до драки, за всех кто сейчас тут, и плевать на все! Ибо это свое, личное, за что грызть зубами надо.
– Готово, пойду приклею.– Шеставин вышел с двумя листами.
– Слышь, мужики, – к нам вваливается техник Левченко, – что по солярке делать будем? Зампотех достал.
– А сколько у нас? – интересуется Усов.
– Тонна нашей, и зампотех тонну дает, списано все уже по тому месяцу.
– Головенько, бери,– ротный уже прокрутил в голове всю комбинацию, – Лис, бери наших, давай на выезд, Фарада на ЦБУ, если что – отмажу.
Подрываюсь и бегом в палатку. В палатке идиллия. Толик Бойко, по прозвищу ТТ, закатывал в банки из под тушенки пластид, Фрол лежал и наблюдал за этим всем со спокойствием сфинкса.
– Где все? – спрашиваю у Фрола, – Ехать надо.
– Надо, поехали, – Фрол встает и за пару секунд уже готов, – погнали, Лис.
– Так, где наши? – повторяю ему свой вопрос.
– Китаец у фепсов, Князь в БМО, Елисей в медроту ушел, Корт у земляков, остальные хрен знает.