Спустя время подъехали четыре БМП с пехотой, и на БТРе сам папа – то есть комбриг. Через минуту после со стороны села показалась вереница машин, в основном шестерки и нивы все с белыми флагами.

– Накрыть бы их – размечтался я.

– Хрен дадут, вот поверь, скоро им жопы лизать заставят, но ничего ночью отыграемся. – Фрола просто трясло.

Комбриг с одним лишь снайпером Андрюхой Боровым что-то объяснял представителям села. Минут через пять начали копать силос. Картина предстала печальная: перерезанное горло, выколотые глаза, перебитые кости, и запах…. Запах смерти, причем в худшем проявлении.

– Где второй, я спрашиваю, где? – Уже на повышенных тонах начал комбриг. – В общем так, вам десять минут, и я кладу хуй на вас и на перемирие.

Вдалеке раздался гул моторов и, метров двести от нас, стали останавливаться в линию восьмидесятки танкового бата.

– Время пошло, саперы к бою!.. – Приказал НИС.

Сейчас ничего уже не было кроме пустоты и злости. И ненависть, только ненависть к этому с виду благообразному стаду, что шептало толи суры из Корана, то ли проклятье.

– У нас нет, это не мы… – Как мантру шептал один, видимо, из старейшин.

– Начали! – Рявкнул комбриг по рации.

Башни танков зашевелились и словно на выдохе плюнули в сторону села.

– Мало вам, суки, мало… – шептал Китаец, держа меня за плечо.

С ближайших домов посносило крыши, танкисты свое дело знали. Из поселка на скорости вылетел ЗИЛ с белым флагом и, поднимая пыль, рванул к нам. Танки дали еще залп.

– Прекратить огонь. – Распорядился комбриг

ЗИЛ остановился, из кабины вылез старик нохча и залепетал что-то непонятное.

– Громче, сука! – Рявкнул комбриг

. – Это не мы… Это они… Они пришли… Мы не виноваты…

Постепенно картина стала проясняться. Пользуясь перемирием, пехота с блокпоста зачастила в поселок за водкой, в итоге двое не вернулось. Вернее, вернулись, но в разобранном виде. Труп второго лежал в кузове ЗИЛа кастрированный, без глаз, без ушей и с перерезанным горлом. Ко всему прочему он еще был в говне, так как тело скинули в выгребную яму. Местные погрузили тела на одну из БМП и БэХа, помчалась в расположение части, местные тоже уехали в поселок, танкисты ждали, а комбриг позвал НИСа, они отошли в сторону и беседовали.

– Заменят комбрига, танков ему не простят. – Говорил Фрол, лежа на земле. – Их, сук, резать надо, а мы их в десны сосем.

– Ниче, скоро ночь, – сказал я, больше обеспокоенный тем, что опять не высплюсь.

– Заебло все, хоть бы новеньких дали.

– Дебилов нема, – заявил Фрол. – Хотя их на тысячу лет припасено

4. Мост.

По приезду в роту, обжигаясь чифирем, Китаец подвел итог:

– Водка дрянь, вернее – синька чмо, и, вообще, пить лучше дома.

– Иди ты, Женя… – лениво говорил Фрол. – Мы живы, остальное – херня. Лис, музыку.

Я ставлю кассету с группой «Ногу свело», и под хрипы «Хара-мамбуру» все, как по команде, стали выгребать из загашников всяческие прибамбасы. Не прошло и получаса, как поступила команда «строится».

– Объяснять ничего не надо, – говорил НИС. – Чечен Аул знаете, там мост, как бы лучше выразиться – недодорван. Расхерачить его надо к хуям. Вовк, солярку не всю продал?

– Хватит и еще останется. – У Мишки вид был – сама невинность, хотя только сегодня утром они вместе с техником Левченко продали на рынке почти полтонны ГСМ – горюче-смазочных материалов.

– Едем в ночь, едем сами и, наконец, настройте рации, мне ваша «Европа плюс» задолбала. – Продолжает Фарада. – Доктор, промедол получи у меня в кунге.

– Понял, – говорю.

– Не понял, а есть! – Орет НИС.

– Есть на жопе шерсть! – В ответ так же ору я.

– Тьфу, выезд через десять минут.

Вскоре на броне места мало, едем мы, плюс ротный, взводный и сверху закидали ящика четыре тротила. Сценарий прежней ночи: зеленка, Чикатило на месте механа, Вовк и Черных с нами. Пять ящиков тротила надо бы расфасовать, ну, да ладно, тащим так. В головном ушли взводный Женька Усов и Мишаня. Замираем в полукилометре от моста. И тут появляется Чикатило, сбивчивым шепотом докладывает:

– Чехи, блядь, сколько хуй знает, я бегом и до вас.

В общем, пока БТР стоял в зеленке, Чикатило вылез поссать, и его счастье, что была ночь.

Ситуация глупее некуда, на мосту наши, связи нет, а к ним напрямую рулят местные самообороновцы, что, в принципе, те же боевики.

– Вперед!.. – Команда НИСа подстегнула нас. Мы, не скрываясь, бежим в сторону моста. Трое вооруженных местных обалдели от нашего хамства, когда одному обеими ногами в спину прислал привет Генчик. Двое других ничего не успевают, прикладом в лицо Вовк выносит самого укомплектованного чеха, второй пытался поднять руки, но тоже лег рядом познакомившись с прикладом Китайца.

– Так, парни, быстро работаем. Оцепление ставим. Доктор, рвешь ты. БТР сюда.

И уже пофигу, без маскировки, без всякого стеснения, с матом и шумом, устанавливаем заряды. Я подготовил в темпе вальса шнуры и наблюдал, как Фрол с Китайцем, разоружив боевиков, заматывали им руки полевым проводом.

– Тащи сюда! – Ору им в полный голос. – И снимай оцепенение.

– Чичас.

Парни подтаскивают чехов, после чего также скручивают ноги, те пока ничего не могут понять, лишь тупо смотрят и пытаются сказать, но нам не до них.

– Сейчас они нам расскажут, Лис, что они мирные и у них дети, семьи и они пацифисты. – Китаец стоял и курил в кулак. – Подождем?

А то я смотрел, как мимо меня пробегали наши ребята,

– Бегом парни, – говорю, – теперь наш выход.

– Вторая часть марлезонского балета, – подхватил Фрол, зажигая факела.

В «Чечен Ауле» стал загорается свет.

– Сейчас появятся, суки, – продолжил Колян.

– Ждем, господа, – сказал я, выжидая момент, прикинув расстояние и время горения шнура.

Зажигаю, аккуратно укладываю шнур и неспешно покидаю мост, парни уже ждут на броне.

Чикатило газует, и мы катимся далее вниз.

– А где пленные? – Спрашивает Турыгин у нас.

– Отпустили, на хер!.. Нешто мы звери какие? – Орет Фрол.

У моста уже мигают фары. И в это время рвануло, ночь будто разорвало пополам вспышкой, грохот, с неба падают какие-то ошметки, и тут до ротного доходит, что пленных никто и никуда не отпускал. Квадратными глазами он смотрит на меня и на Фрола, пытаясь что-то сказать.

– Не было никого! Понятно? – Кричит НИС, – И нас не было, и моста не было, забыли все. А если кто спросит, посылать ко мне.

Не доезжая до блока поста, мы увидели, как взлетели три подряд ракеты, причем красные.

– Долбоебы!.. – Орет Фарада. – Доктор, зеленую!..

Я в суете выпускаю зеленую ракету, она, взлетев метров на пять, шлепается на землю и попрыгала, хрен поймешь куда. Запускаю вторую, подполковник наш тормозит БТР и, почти бегом, спешит в сторону блок поста, мат стоит жуткий, уши вянут. Танк, врытый в капонире, стволом смотрит в нашу сторону. Ощущение говенное, прыгать нельзя, не ясно, что привидится нашим бронелобым. Все, вроде обошлось, танк чуть отводит ствол, мы тоже переводим дух, НИС вне себя от ярости.

– Гандоны штабные, – говорит Фарада, прикуривая у меня сигарету. – Прикинь, доктор, как водку им, так помнят, а как мабуту предупредить, так хуй.

– Бывает, – говорю, – живы и нормально.

– Сейчас на базу, завтра пойду на ЦБУ, а может и не пойду, ну их… – НИС докурил, плюнул, вытащил из моей пачки еще одну «Кэмел». – Поехали с песнями, парни.

До расположения добрались нормально, но с утра началось....

5. Разбор «полетов».

– Пошли вон, товарищ майор, это моя рота, и вы никого не имеете права допрашивать! – Наш НИС, хоть и был в бешенстве еще больше похож на артиста Семёна Фараду, но в спортивных штанах и кителе, выглядел очень воинственно. Перед ним стоял майор-особист, а по расположению роты бродили еще несколько капитанов, все как братья в чистой и лощеной форме.