Захват Боспора и всей Тавриды был не только стратегически выгоден (он обеспечил Митридата военной базой на севере, то есть опорой в предстоящей борьбе за Малую Азию), но и принес немалую прибыль. По словам Моммзена, царство ежегодно давало в казну 200 талантов налогов и поставляло на царские склады 180 000 шеффелей зерна. Появились деньги и продовольствие. А значит, возможность вести активную политику против врагов. Митридат немедленно этим воспользовался.
Пока Диофант захватывал для него Боспор, сам понтийский царь тоже не терял времени. В 109–108 гг. до н. э. он совершил инкогнито поездку по Малой Азии в сопровождении нескольких друзей. «Исходив ее всю», как пишет Юстин, царь «узнал расположение всех городов и областей», причем «никто об этом не подозревал».
Особый интерес он питал к Вифинии. Это небольшое царство азиатских фракийцев действительно станет одним из главных театров военных действий во время Митридатовых войн. В Вифинии царь, «точно был уже владыкой ее», наметил удобные места для сражений.
После этого вернулся в свое государство. Надо сказать, что перед началом шпионских приключений царь женился. Избранницей стала его родная сестра Лаодика. Она была настоящая эллинистка – склонная к интригам и готовая сотрудничать с любыми предателями, чтобы сохранить власть. Лаодика родила сына от Митридата. Но это не помешало распутной женщине отдаваться «друзьям» мужа, как пишет Юстин. Узнав о возвращении Митридата, эти герои-любовники подговорили глупую женщину отравить его. Та приготовила яд.
Однако судьба хранила царя для подвигов и славы. На Лаодику донесли служанки. Узнав о похождениях жены и о покушении на убийство, Митридат Евпатор действовал решительно. Все участники заговора были арестованы и допрошены. Главных – казнили. Родную сестру-жену Митридат тоже не пожалел. Юстин сетует о ее «злодейском» убийстве. А мы посочувствуем царю, который даже в постели должен был опасаться предательства. В такой ситуации надежда была и вправду только на Бога Митру – и ни на кого больше.
Вообще складывается впечатление, что Юстин пишет две биографии Митридата: одну – на основе воспоминаний приверженцев этого царя и другую – по сплетням его врагов. Цельной картины нет. Один и тот же поступок царя встречает осуждение историка и одновременно одобряется им. Эту непоследовательность мы встречаем и в книгах других античных историков, рассказавших о Митридате. Как видно, эллинистическая традиция борется в их головах с римской пропагандой, согласно которой Митридат являлся настоящим чудовищем.
Зиму после своего возвращения из разведки и расправы с врагами Евпатор проводил в военных упражнениях – «не за пиршественным столом, а в поле». Почему Юстин специально акцентирует внимание на этом эпизоде? Совершенно ясно, что при дворе Митридат опасался заговоров. Он чувствовал себя спокойно лишь среди солдат, которые, видно, исповедовали культ Митры, как и сам царь. На их верность можно было положиться.
Митридат потратил много денег и сил на создание войска. Описание армии довольно противоречиво, особенно по сравнению с римлянами. У Плутарха – сплошные штампы из серии «сильная армия Запада против раззолоченной, но полностью гнилой армии Востока». Такие описания мы встречаем у греческих авторов еще начиная с похода Ксеркса на Грецию. Они стали общим местом для всех античных литераторов, описывавших войны с народами Востока. Напротив, Юстин говорит, что было сформировано ядро сильной армии. Этому утверждению можно верить. Как и тому, что ядро это было относительно невелико. Профессиональные понтийские солдаты сражались в Скифии и Малой Азии, побеждали и погибали. Но их становилось все меньше. Греция перестала быть поставщицей наемников, с тех пор как была захвачена Римом. Оставались отдельные эллинистические города и государства, но и они зависели от Рима. Наниматься в армию враждебного по отношению к Риму царя было опасно. А что же местные жители? Увы, сдается, у Митридата Евпатора больше было денег, чем людей. По сравнению с Римом Понтийское царство было немноголюдно. Потому-то у Митридата почти не оставалось шансов на победу в войне с могущественной Республикой. А война была неизбежна.
Подготовив войска и получив донесения о победах в Крыму, Евпатор попытался округлить свои владения в Малой Азии. Прежде всего нацелился на Пафлагонию. Для этого был заключен союз с вифинским царем Никомедом III Эвергетом (ок. 128—94 гг. до н. э.). Этот щедрый и даже расточительный правитель мечтал об одном: уничтожить зависимость от римлян. Ростовщики и торговцы из Италии настойчиво пытались проникнуть в его страну. Следовало найти какой-нибудь выход. Никомед решил вступить в союз с другим «обиженным» – Митридатом – и округлить владения. А затем, получив дополнительные ресурсы, попробовать освободиться от навязчивой римской дружбы. Никомед и Митридат до конца не доверяли друг другу. Каждый готов был ударить в спину. Это был союз двух хищников против тех, кто слабей.
Примерно в 108 г. до н. э. союзники вторглись в Пафлагонию. Они буквально порвали маленькую страну. Пафлагонская милиция, служившая в тетрархиях, отличалась слабой подготовкой. Одержав быструю победу, понтийцы и вифины поделили владения. Восточные и приморские районы отошли к Понту, а западные и внутренние – к Вифинии.
Когда в Сенат поступил немедленный донос о своевольных действиях двух царьков, римскими руководителями овладел праведный гнев. В Понт и Вифинию помчались послы с приказом вернуть пафлагонскому народу независимость и свободу.
По словам Юстина, Митридат дал римлянам гордый ответ.
– Мне досталось царство, которое базилевс Пилемон завещал моему отцу. Поэтому удивляюсь, почему вы оспариваете у меня то, что у отца не оспаривали?
Римляне сбавили тон. Оказалось, что молодой Митридат очень точно выбрал время для расширения царства. Республика была связана по рукам и ногам. В Нумидии шла тяжелая война с царем туарегов Югуртой. В предгорья Альп из глубин Европы вторглись племена кимвров и тевтонов. Их поддержали многие галльские племена. Кем были сами кимвры с тевтонами, неясно. Некоторые историки причисляют их к кельтам, другие – к германцам. Впрочем, вполне вероятно, что различия между кельтами и германцами в то время были невелики. Кстати, именно от названия племени тевтонов происходит наименование нынешних немцев – дойче. В их честь также назван средневековый Тевтонский (Немецкий) орден.
Но речь не об этом. Главное, что две тяжелые войны отвлекли римлян. Поэтому Митридат игнорировал окрики из Рима. Его вифинский сотоварищ вообще издевался над римлянами. Он не собирался возвращать Пафлагонию. Но какой повод придумать? Митридат Евпатор, как мы видели, сослался на права своего отца, которому царь Пилемон завещал страну. Никомед Эвергет поступил еще остроумнее. Он ответил римлянам, что возвратит Пафлагонию законному царю. И переименовал одного из своих сыновей. Тот был назван Пилемоном и занял престол в вифинской части Пафлагонии. Римляне вернулись на родину, «став жертвой издевательства», как пишет Юстин.
Пользуясь затруднениями квиритов, Митридат продолжал захваты. Теперь он напал на галатов, возвращая владения, потерянные после смерти отца. Галатию также поделили с вифинским царем, который пользовался любой возможностью, чтобы легко расширить владения. Римляне стерпели и это.
У них Евпатор научился обставлять свои захваты юридически безупречно: Боспор получил по завещанию, Пафлагонию взял как наследство отца. Галатию – как область, отвоеванную предками у Пергама. И переданную Римом Понту.
Следующий захват – Малая Армения. Там правил эллинистический правитель Антипатр, сын Сисина. Династия малоармянских царей известна столь плохо, что мы не можем выстроить сколько-нибудь внятной генеалогии. Так или иначе, Митридат начал морально давить на Антипатра и наконец сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться.
Каковы были причины того, что Антипатр передал ему царство? Личная безопасность, гарантии материального обеспечения родственников, помощь в подавлении народных волнений? Может быть. Такие гарантии очень любили давать римляне. Поэтому описываемая эпоха – время завещания царств Республике. По завещанию они получили Азию и Кирену. Фараон Птолемей XI умудрился отписать им даже весь Египет с Кипром.
