Все так же висела из неоткуда стойка распределения. Ничего не изменилось. В комнате никого не было, и находясь в ней я ощущал такой дикий холод и страх, что хотелось бежать отсюда со всех ног. Эта комната была какой то неестественно тихой и будто искусственной.

Я взял всё ту же ручку, и начертил быстро своё имя. Ноа. И мою душу опять вышвырнуло с такой силой, что мне казалось я задохнусь.

Я очнулся в комнате. Детская. Игрушек мало. Местами они потертые, кое какие уже видно старые. Комната темная, окно в конце комнаты маленькое, его явно мало для такой детской. Днём наверное тут так же темно как и ночью.

Эта комната мальчика. Десяти лет.

« Ноа, ты помнишь свою задачу?»

Голос в моей голове прерывает мои мысли.

Этот голос я услышал ещё когда впервые стал Куратором Роберта. Он рассказывал мне кто я теперь, что я должен делать, и как смогу вернуться к прежней жизни. У этого голоса было имя. Кай. Я его никогда не видел, только мог слышать, и то когда того требовала ситуация. Он никогда не отвечал на мои вопросы по поводу кто он, и что делает в моей голове, почему я очутился здесь, и кто я такой. Только лишь раз представился своим именем и всё. На мои вопросы, которые я пытался задавать, была ответом, кромешная тишина.

Ребёнка я не заметил, он сидел сбившись в маленький клубочек, в углу комнаты. Видны были только маленькие пальчики его ног. Комод который стоял, загораживая мальчика, был будто барьером, его, от остального мира. Он не плакал, а просто сидел.

Только сейчас, понемногу приходя в себя, я услышал их. Крики. Крики доходили с соседней комнаты. Это были его родители.

Подойдя чуть ближе, я увидел ребёнка, и я не ошибся, это был мальчик. Ему действительно было лет 10 на вид, но заглянув в его глаза, можно было дать больше. Взгляд был ясный, взрослый. Не такой, какой должен быть у ребёнка его возраста.

Мальчик не закрывал уши, он был спокоен, руки его расслабленно лежали на коленках. Взгляд был устремлён куда то вдаль. Казалось было он смотрел прямо перед собой. Но душа явно уплыла далеко далеко. Он не слушал крики. Казалось бы, что научился не слушать.

Подойдя совсем близко, так что мои носки казалось могли коснуться его пальчиков на ногах. Я присел.

Все ли дети милы и красивы? Все.

Но то, каким был этот ребёнок нельзя было назвать просто милым. Безусловно он был красивым, это можно было сказать едва взглянув в его детское личико. Но было в нем что-то такое, неуловимо прекрасное, что хотелось смотреть и смотреть в это лицо. Одни глаза чего стоили. Янтарные. И настолько большие, что мне казалось я могу видеть в них отражение себя. Глаза эти, были красивы но настолько печальны, что казалось этот ребёнок успел познать все горести и трудности, несмотря на свой возраст.

Первым что всегда делали Кураторы. Это прикосновение. Легкое, невесомое. Увидеть предназначение этого ребёнка, хотелось настолько сильно, что мне невольно захотелось почесать свои ладони. У такого, настолько прекрасного ребёнка, должно быть очень важное предназначение.

Он не мог видеть меня, чувствовать мои прикосновения, и ощущать мое присутствие. Поэтому он так же сидел напротив меня, устремив свой взор куда то в район моей груди, сквозь меня.

Я провёл по его волосам, нежно спускаясь к щеке. Кожа была прохладная, мягкая, как у всех маленьких детей бархатная. Я невольно улыбнулся. Хотелось обнять этого маленького мальчика, и успокоить, хотя он и не плакал. Но его глаза говорили совсем об обратном. Все ещё дотрагиваясь до его щеки, я ощущал тепло и очень светлую ауру, которая бывает у детей. Ещё не познавших жестокости этого мира. Сосредоточился. Нужно было посмотреть какая у этого ребёнка судьба.

Но прежде чем я успеваю это сделать. Его янтарные глаза поднимаются и пытаются всмотреться, увидеть что-то. Сталкиваюсь с ним взглядом и...

«Ноа? Это ты?»

Меня прошибает словно от тока, дыхание спирает в тиски и уносит в водоворот его воспоминаний.

В его голове очень много картинок, я не могу зацепиться хотя бы за одну. Картинки сменяются водоворотом других картинок, я пытаюсь протянуть руку, но меня закручивает и швыряет в разные стороны. В попытке выровнять своё сбившееся дыхание и восстановить равновесие, я не замечаю как рука цепляется за воспоминание.

«Ноа! Ты будешь моим другом?» Малыш скорчившись на корточках, сидит ковыряясь в земле, он что-то делает, но я не могу понять что. Его маленькие пальчики роют в земле ямку, в которую он хочет положить что-то стеклянное. Там записка?

Он смотрит в мои глаза, улыбается, а я лишь киваю. В сердце разливает таким теплом, хочется обнять его.

«Ноа, ты спишь? Я думаю что завтра, когда пойду в школу, возьму с собой побольше конфет. Те ребята которые стояли сегодня возле школьной столовой. Думаю подружиться с ними.» Его глаза сонные, он лежит в своей маленькой кроватке, а в глазах такое сияние, что я невольно глажу его по голове. Ощущая мягкость его волос, мальчик закрывает глаза, все еще улыбаясь.

Этот малыш знает меня? Он видит меня?

«Ноа, Ноа, смотри, Мама купила мне машинку!»

Пытаюсь осмотреться, понять кого же зовёт этот малыш. Но вокруг никого. Это мое имя? Но ведь он не знает меня, не может чувствовать меня.

На улице светит яркое послеполуденное солнце. Оно играет с волосами мальчика, оставляя в его копнах яркие лучики. Его каштановые волосы переливаются на свету, превращаясь в раскаленное золото. В его руках маленькая машинка, красная с белой полоской. Новая. Он катает её в воздухе, как если бы это была дорога, преодолевает вымышленные горы, перепрыгивает только ему понятные рубежи. И смотрит на меня. В янтарных глазах смех.

На крыльце, я могу видеть его мать. Она стоит уперевшись в колонну на веранде заднего двора, её руки скрещены на груди. Взгляд такой, на фоне смеха ребёнка, другой, беспокойный, пугающий. Она смотрит на мальчика, сквозь меня, пытаясь понять что-то, но взгляд остаётся таким же напряжённым.

«Малыш, скажи кто такой Ноа?»

Мальчик сидит в каком то кабинете, напротив него сидит женщина, она не похожа на доктора, по крайней мере на ней нет белого халата или что-то такого что могло бы дать мне понять кто она.