В силу моей тогдашней юности и малого количества прожитых жизней, я не воспринял написанное всерьез, посчитав это бредом китайского сумасшедшего или просто сказкой в которую хотел вверить писатель. Я был уверен, что путь к гармонии должен быть непременно долог и тернист. Сейчас, спустя сотни жизней, я уже в этом не так уверен. Я уже отчаялся закончить путь своих перерождений и поисков. Я захотел поверить в чудо и решил посвятить эту жизнь поиску волшебной древней сутры, которая, возможно, остановит этот круг, по которому я так устал бежать.

Глупо, конечно, с моей стороны верить, что кто-то когда-то из людей смог постичь пустоту и найти к ней универсальный ключ. Но наша органика так устроена веселить вселенную, что постоянно ведется на какую-то чушь. Что ж, повеселим звезды. Для начала надо найти тот фолиант, который я тогда оставил в дар приютившим меня монахам.

***

– Ну и что будем делать?

– Что-что, снимать трусы и бегать. Не знаю. Надо подумать. Наливай.

– Может псину твою продадим?

– Да кому она нужна, ее только китайцы на мясо возьмут и то за копейки.

– Не китайцы, а корейцы.

– Плевать, кто их там разберет, все на одно лицо. Меня моя дома убьет, прикипела она к ней. Наверное, потому что тоже баба.

– Ну я хз, где денег брать. Завод закрывают, нерентабельный он. А мы что, тоже не рентабельные? Как дальше жить то?

– Не знаю, бежать надо.

– Куда бежать? И, главное, с чем.

– Пофиг с чем, нас больше ничего здесь не ждёт.

– А семьи?

– Тут пока побудут. На заработки побежим.

– В принципе можно. Слышал один, из соседней смены, в Корею уехал трансформаторы собирать? Так не хило получает он там.

– Корея далеко, денег нет на билеты. Пёхом рванем на китайскую границу, тут всего то 100 километров.

– Боязно как-то.

– А жрать постоянно хотеть не боязно?

– Это да.

– Устроимся разнорабочими для начала. Руки у нас на месте. А зарплата в Китае всяко выше нашей. Со временем приживемся и потом своих перетащим. Что думаешь?

– Дело, вроде, говоришь, но не знаю я, надо подумать.

– Да ну тебя, сыкло ты. Джана, со мной побежишь? Вот то-то же. Умница моя.

***

Несчастную судьбу жителей этой большой страны я наблюдал давно. Вселенная потешалась над ней, как только могла и, по всей видимости, с течением времени мало что изменилось. Не смотря на то, что переворачивать страницы лапой было крайне неудобно, мне удалось по учебникам Пашки узнать о том, что происходило за последние 75 лет.

Человечество, надо сказать, к моему величайшему удивлению, совершило колоссальный технологический прорыв, хотя по жизни в этой семье мне это было не очень заметно. Появились всевозможные машины для удовлетворения человеческих прихотей, коих, кстати, стало намного больше, чем раньше. Теперь сапиенсы хотели не просто вкусно поесть и удобно поспать. Они, в большинстве своем, хотели увеселений разного рода убогого характера. Появилась куча картинок и маленьких текстов, которые передавали небольшие вычислительные машинки. Жизнь большинства людей на планете теперь заключалась именно в них, а не в стремлении к совершенству. В принципе это было предсказуемо и типично для данного вида органики.

Кроме прорыва в области технологий, изменения не задели больше никакую нишу человеческого развития. Разве что низменные потребности в продолжении рода утратили первоначальный смысл и стали средством торговли между одним или несколькими полами данного подвида. Правда, это тоже не было новшеством, просто приобрело более гипертрофированный характер.

Жажда власти тоже никуда не делась, и страны, где один вождь на протяжении длительного промежутка времени управлял толпами, согласных с этим фактом, людей, остались на своих местах. Где-то режим власти немного смягчился, где-то наоборот, как, например, в месте, где я сейчас оказался, и откуда я вскоре убегу с помощью моего сопровождающего.

Вселенная в очередной раз затеяла со мной игру. Это я отчетливо понял, когда мы на прогулке с Андреем, отцом Пашки, решили бежать в Китай. Значит мой путь в поисках древнего фолианта – это правильно выбранная судьба, потому что как раз в Китае и обрывался последний след сутры.

После возлияния с хитрым и трусливым другом Вовой, Андрей долго ходил со мной вокруг дома, видимо, размышляя о плане побега. То, что он постоянно обращался ко мне, ассоциируя с воображаемой идеальной спутницей жизни противоположного пола, меня никак не волновало. От гендерных комплексов я избавился давно. Единственной трудностью нынешнего тела мне представлялась некая стая бродячих псов, которая может повстречаться на пути.

Андрей долго ругался с Машей на кухне, пока мы с Пашкой делали вид, что ничего не слышим и не понимаем. Паша – неплохой человеческий отпрыск, но ему не хватает образования, которого, как я понял, дождаться от системы в этом государстве нереально. Да и городок захолустный, который даже выглядит точно так же, как и 75 лет назад. В общем, Пашку было немного жаль, потому что картина его будущего вырисовывалась не радостная.

***

– Ты не понимаешь, к чему это приведет?

– К чему?

– А к тому! К тому, что сын без отца останется!

– Да, почему без отца то? Я же не на войну иду.

– Это хуже войны! Ты против системы идешь! Все люди, как люди. Живут себе и не вякают, терпят! А знаешь, почему терпят? Потому что еще хуже может быть! Лучше так! Это стабильность называется, идиот! Ты еще на митинг иди, сходи, посмотрю, где ты потом будешь. Ишь ты, свободы ему захотелось! Ну и что, что завод закрыли, будешь в соседний город ездить, не переломишься! Денег ему всё мало! Насмотрелся он телевизор этот, видите ли! Что хочешь, как в Париже? На тебе, выкуси! Зима скоро! Не пущу!

– Я все равно поеду. Надоело мне так жить! Ты мне не указ. Я посоветоваться хотел, предупредить. А ты устроила тут истерику. Вам же лучше будет с Пашкой. Буду денег вам высылать. Заживете. А тут чего? Ничего! Ничего, понимаешь, нас здесь хорошего не ждёт! Ты такое для Пашки хочешь будущее? Мы же в 21 веке живем, Маш. Прекрати этот цирк. Ничего страшного в том что я поеду в Китай на заработки, нет.

– Нет?! А что люди скажут? Жена предателя?! Как я им в глаза смотреть буду?

– О, господи, Маша. Даже собака умнее тебя. Короче, я забираю Джану и мы уходим. В бой, в опалу или на митинг, мне насрать, что ты там думаешь. Я все решил. Точка.

***

Не люблю я это время года в данной широте. Не знаю, что эти народы нашли вдохновляющего в мерзкой слякоти, сырости и серости. Это они депрессивное состояние их, пытающихся выжить, организмов, называют вдохновенной тоской? Человеческое слабое тело, ещё и к тому же лысое, категорически не приспособлено к суровым климатическим условиям. Воспевать это можно сколько угодно, оно и понятно, заняться в такую погоду больше нечем, но факт остается фактом: нормальные живые организмы приспособились, а человек вместо этого начал эксплуатировать себе подобных и окружающую его среду.

Мне идти было нормально, в отличие от Андрея. Он, не адаптированный к длительным пешим прогулкам и походам на дальние расстояния, вызывал при взгляде на себя лишь жалость. Нарыл где-то старый рюкзак, собрал все самое, на мой взгляд, не нужное, и как еврейский апостол нацелился на покорение мира.

Покорение мира давалось нам в первые три дня вполне легко. Андрей весело улыбался, идя по извилистой таежной тропинке, и постоянно со мной о чем то говорил, мечтал наверное. Я слушал его редко, пытаясь на ходу выстроить план поиска древнего фолианта. Для начала мне точно нужна была карта местности и карта современного Китая, потому что с Андреем, судя по всему, каши не сваришь. Мог догадаться хотя бы велосипед старый взять. Жди теперь его постоянно, останавливайся, а ведь путь к волшебной сутре сам себя не найдет.