Кристина скрепя сердце согласилась, договорившись с приятельницей, что та будет хотя бы раз в неделю поливать её ненаглядные грядки.
Эта поездка немного снизила накал страстей в семье. Кристина лишь первые несколько дней вздыхала и переживала за оставленное хозяйство, а потом море и отдых взяли своё. Молодая женщина вновь почувствовала себя легкомысленно, как в юности, когда они с Костей ночами бродили у озера, целовались до распухших губ и были абсолютно счастливы. Конечно, сейчас они были уже взрослые люди, родители со стажем, но море способствовало тому, чтобы ощутить себя юными и беззаботными.
Кристина стала даже улыбаться, как в те давние времена, – хитро и со своим фирменным прищуром. Таня восхищённо теребила отца:
– Папа, ну посмотри же, какая у нас мама красивая! Самая лучшая!
Костя тоже оценил помолодевшую и похорошевшую жену и, вернувшись к вопросу о третьем ребёнке, в шутку просил:
– Кристюш, а давай сыночка родим? Что у нас одни девчонки, я, как в женском монастыре, живу.
Кристина отшучивалась, а сама теперь уже твёрдо знала, что не нужен ей больше ребёнок, хватает и дочек. Но мужу об этом не говорила: зачем лишнее недовольство и ссоры? Если раньше она думала, что девочки подрастут и можно будет задуматься о мальчишке, то сейчас ни за что не хотела уходить в декрет и заново начинать борьбу за собственную привлекательность. Да Костя особенно и не настаивал, так, пошутили несколько раз на эту тему и забыли.
Три недели пролетели незаметно, климат в семье потеплел, южное солнышко растопило заледеневшие отношения, и возвращались Пономарёвы довольные отдыхом и друг другом. Костя начал раньше возвращаться домой, покупал мелкие приятные пустячки в подарок жене и девчонкам, даже Алёна спрятала колючки и стала немного ближе к матери.
Но прошёл месяц-другой, и всё вернулось на круги своя. Кристина снова погрузилась в домашние дела, увлеклась вязанием, стала снабжать всех шапками и шарфиками к зиме. Изучала новые узоры и рисунки: как же, её изделия должны быть лучше, чем у других! В городе открыли кинотеатр после ремонта, зимой заливали вполне приличный каток, но Кристина отказывалась ходить развлекаться, ссылаясь на нехватку времени, и отправляла Костю с дочками одних. А потом муж перестал и предлагать, снова задерживался на работе, не считал нужным делиться наболевшим и важным.
Незаметно девочки одна за другой пошли в школу. Учились они неплохо, хотя звёзд с неба не хватали. Алёна, стопроцентный гуманитарий, усиленно изучала сразу два иностранных языка: английский – в школе, а итальянский – сама, с самоучителем и по скайпу с обожаемой Олей. Ольга к этому времени вышла замуж, переехала в небольшой городок Ставропольского края и родила девчонок-двойняшек, Юляшку и Маришку, в которых Алёна души не чаяла. Когда удавалось вырваться к ним в гости, обычно спокойная Алёна не спускала близняшек с рук, тискала их и зацеловывала, а Таня раздражённо фыркала и ревновала старшую сестру. Танечка, кстати, больше любила вышивать, вязать, пирожки лепить, а уроки учила только потому, что мама за «тройки» ругала.
Гром грянул первого сентября, когда Алёна пошла в пятый класс, а Таня во второй. После торжественной линейки вся семья шла по улице с шарами, весело смеясь и делясь впечатлениями. На соседней улице к Косте бросилась маленькая девчушка со словами:
– Папочка, я соскучилась! – и повисла у него на шее.
Из калитки следом выскочила Инна, в которой Кристина узнала воспитательницу из детского сада. Костя замер с девочкой на руках, Кристина застыла в недоумении, и только Алёна стала отдирать руки девочки от любимого папы, со слезами приговаривая:
– Отстань от него, это наш папа! Наш, а не твой.
– Нет, это мой любимый папочка Костя, – изо всех сил вопила девчонка.
Инна с трудом увела дочку в дом, та закатила рёв на всю улицу, стали выглядывать любопытные соседи. Костя попытался что-то объяснить жене, но наткнулся на её взгляд, съёжился и, пробормотав: «Дома поговорим», заспешил на работу. Праздничный день был испорчен.
Оказалось, что не только этот день, но и вся жизнь Пономарёвых с грохотом покатилась под откос. Вечером между супругами состоялся тягостный разговор. Детей отправили погулять, но Алёна всё равно умудрилась подслушать часть эмоционального диалога родителей.
Костя признался, что Иннина девочка, действительно, его родная дочка Аннушка. Кристина была раздавлена тем, что муж не только не опровергал факт отцовства, но и рассказал о своих длительных отношениях с другой женщиной. Оказалось, что уже три года он жил на две семьи. Только ночевал всегда дома, за исключением тех редких моментов, когда Кристина с дочками уезжала погостить к своим родителям. Костя не стал отрицать, что любит Инну и только Алёна с Таней удерживают его от окончательного принятия решения. Кристина поверить не могла, что от неё, самой лучшей жены и хозяйки, муж не просто загулял, а ещё и ребёнка завёл на стороне.
– Чего тебе не хватало? – в сотый раз, закусив губу, чтобы не разреветься, спрашивала она. – У нас всегда всё было так хорошо с тобой.
– Это у тебя всё хорошо, – хмурился муж. – Ты только и думаешь, как накормить и рубашку погладить. С тобой даже поговорить не о чем, кроме грядок и фаршированной рыбы. Где та Кристинка, с которой было легко и весело? – уже почти кричал Костя. – Когда мы в последний раз в кино ходили? В парк семьёй выбирались? Про другие развлечения я вообще молчу. Ты и из дочек сделала домашних роботов. Ходят, пылинки собирают.
Алёна не выдержала и с плачем вылетела из своего укрытия: «Папочка, ты только не уходи, не бросай меня!» В комнату вбежала Таня, бросилась к маме и тоже ударилась в рёв. Не плакала только Кристина, всё ещё не до конца поверив в реальность происходящего с ней.
Следующий год для Кристины оказался адом. После памятного разговора Костя долго не мог созреть для решительных действий. Он метался между двумя женщинами и дочками. Кристина, когда прошёл первый порыв выгнать мужа, наступила на горло собственной гордости и попросила: «Оставайся. Я прощу, и будем жить дальше. Дети ни в чём не виноваты».
Конечно, она немного кривила душой, когда говорила только о детях. Ей не хотелось терять статус замужней женщины, да и любила она Костю, прикипела к нему за столько лет. Хотя, безусловно, удар, нанесённый в спину, основательно потрепал её чувства. Любовь теперь походила на обветшалый пуховый платок, сквозь проплешины которого задувал промозглый ветер. Кристина похудела на пятнадцать килограммов, но это не радовало. Вот если б раньше. Она скользила по посёлку, стараясь не привлекать внимания кумушек-соседок, но тем не менее чувствовала себя выставленной голышом на всеобщее обозрение. Всё чаще вспоминала она пророчество, произнесённое Светланой на их с Костей свадьбе.
И муж всё-таки ушёл. Через год после открывшейся тайной связи. Собрал свои личные вещи, фотографии и ушёл. Он долго о чём-то говорил с дочками, за плотно закрытой дверью слышался плач Тани и резкий голосок Алёнки. Дверь распахнулась, выбежала старшая из сестёр, бросив напоследок «Ненавижу тебя». Костя выскочил из комнаты за ней следом, схватил сумки и закрыл за собой дверь в прошлое. Это был конец. Не финал, а именно конец. Всего, что было в их жизни, что по кирпичику строилось годами, любовно запечатлевалось на плёнку фотоаппарата и бережно хранилось в памяти.
Кристина сидела, бессильно опустившись на пол в прихожей, сцепив руки на коленях, и пыталась понять, что же ей делать дальше. Слёз уже не было. Женщина выплакала их за последний год, и теперь лишь в груди жгло от невыносимой боли. С рыданием к ней бросилась Танечка, мать машинально гладила дочку по голове, но слова утешения не находились. Так они и сидели, склонив кудрявые головы и ища спасения друг в друге.
Тяжелей всего было Алёне. Она, папина любимица, лишилась самого родного и близкого человека. Девочка не простила отца. Сколько он ни пытался наладить контакт, сколько ни обещал, что не бросит дочек и будет участвовать в их жизни, Алёна вычеркнула его из своей жизни. Как сказала во время последнего разговора с отцом: «Ты свой выбор сделал. Иди к своей новой дочке. А нас, старых и надоевших, забудь. Теперь ты мне чужой. Не хочу тебя больше видеть, ненавижу», – так и не подпустила его больше ни на шаг.
