— Ты весь мокрый! — жалуется Эвен, так как не уверен, что его телефон водонепроницаемый.

— Ты теперь всё время будешь говорить очевидные вещи или всё же послушаешь грёбаную песню?

На этот раз Исак оставляет ему оба наушника. Он придвигает стул, садясь напротив Эвена, и, не отводя от него глаз, нажимает на воспроизведение.

Сейчас играет: Led Zeppelin — Thank You***

Инструментальная партия в начале приятная, нежная, мягкая. Эвен отстукивает ногой ритм, пока не замечает, что Исак что-то говорит ему.

— Я тебя не слышу, — Эвен пытается перекричать музыку в ушах, заставляя Исака рассмеяться.

Если солнце отказалось бы светить,

Я бы всё равно любил тебя.

Если бы горы обрушились в море,

Ты и Я всё равно остались бы.

Эвен слушает, стараясь не придавать значения словам, потому что «все песни о химических веществах», а Исак смотрит на него, и его глаза светятся нежностью. Он улыбается. Он выглядит счастливым.

Эвен смотрит на название песни. «Thank you». Спасибо. Исак благодарит его. За что? Что сбежал, дав ему возможность провести день, целуясь с идеальной девушкой по имени Сара? Или он просто делится с Эвеном песней, которую любит?

Эвен не знает. Он закрывает глаза и концентрируется на песне, качая головой в такт.

Это не имеет значения.

Всё, что нужно знать Эвену, — Исак выглядит счастливым. Он выздоравливает. Он чаще улыбается и становится более активным. И если Эвену немного больно из-за этого — оттого, что он теряет его, проигрывает его девушке, хотя позволил себе эгоистично надеяться, что Исаку не нужна «королева», а нужен король или принц, то это ничего. Потому что Исак счастлив.

Даже если Эвену немного больно, потому что Исак никогда не был в такой эйфории и не светился от счастья и свободы после поцелуев с ним, то это ничего. Он наконец получил то, чего хотел. Всё нормально. С Эвеном всё будет хорошо. Между ними и не было ничего. Они ведь лишь «партнёры по науке».

К тому же они по-прежнему друзья. Это кое-что да значит. Эвен уже влюблялся в друга раньше, но у них всё наладилось с Микаэлем. К тому же Эвен не «влюблялся» в Исака. Всё это какое-то глупое недоразумение. С Эвеном всё будет хорошо. Всё нормально.

Если бы горы обрушились в море,

Ты и Я всё равно остались бы.

Руки Исака ложатся Эвену на лицо. Они мокрые и холодные, но Эвену кажется, что в них скрыта магия. Каждый раз, когда Исак прикасается к нему по собственной инициативе, кажется Эвену волшебством.

И это немного странно, что он может слышать только музыку, что он видит улыбку Исака и его нежный взгляд, чувствует его пальцы на своей коже, но не слышит ничего из этого.

Это так странно, что Эвен даже не пытается спросить, почему Исак вообще к нему прикасается.

Исак наклоняется и целует его мягко и нежно, в то время как Роберт Плант поёт: «И вот сегодня мой мир улыбается».

Исак целует его, положив руки на лицо, осторожно лаская щёки большими пальцами. И Эвен теряет дар речи и замирает на месте. Он не двигается. Он может лишь ответить на поцелуй с такой же нежностью и энтузиазмом.

Эвен позволяет себе принять этот поцелуй Исака, Исака-тайны, Исака-загадки. А потом внезапно он больше не может терпеть существующее между ними расстояние. Он пытается придвинуться, пытается схватить его, притянуть к себе, может быть, усадить к себе на колени. Просто быть ближе. Ему необходимо почувствовать Исака рядом. Но Исак скользит рукой к его груди и легко отталкивает. Он смеётся. А в мозгу Эвена происходит что-то похожее на короткое замыкание.

— Ты не можешь ко мне прикасаться. Возможно, я уже высох.

Эвен хочет кричать, что он может прикасаться к нему независимо от этого. Хочет рассказать ему о той ночи, когда обнимал его во сне, и как не может перестать об этом думать.

— Я… Что… Что это было? — спрашивает Эвен, задыхаясь.

— Сравнение и контраст, — улыбается Исак.

Сравнение и контраст? С девушкой?

— И? Что ты думаешь?

Исак снова улыбается, накрывает лицо Эвена ладонями во второй раз и целует его, раскрыв губы, мокро и дерзко. Он лижет верхнюю губу Эвена, реально проводит по ней языком туда-сюда, как котёнок, заставляя стонать ему в рот. Эвен не может себя контролировать.

Он хочет раствориться в нём.

— Я дам тебе знать, когда закончу эксперимент, — выдыхает Исак, отстраняясь.

— Как насчёт первичных наблюдений? Перспектив развития?

— Думаю, что вижу перспективы развития, да, — улыбается Исак.

.

Эвен смотрит, как он уходит, одержимо облизывает губы, стараясь почувствовать его вкус, его запах, хоть что-то.

Он. Он. Он.

Мозг Эвена наводнён образами Исака, того Исака, что только что уходил от него, пятясь назад, по-прежнему улыбаясь, улыбаясь как чёртово солнце. И у Эвена болит грудь. Так сильно.

И из ниоткуда приходит озарение. Бесспорное, неопровержимое. Эвен никогда не чувствовал ничего подобного раньше.

Мой самый главный секрет, сжигающий изнутри?

Я «серотонин, окситоцин и допамин» в тебя.

Эвен невероятно влюблён в него.

========== Глава 12,5 - бонусная (POV Исак) ==========

Исак находится в холодной воде одиннадцать минут, прежде чем смиряется с фактом, что Эвен не присоединится к нему, чтобы поплавать в озере.

Уже стемнело. У Исака стучат зубы, всё тело дрожит от непривычного ощущения холода на коже. Он поцеловал Эвена в гостиной деревянного коттеджа, в котором они остановились, тринадцать минут назад. Но ему кажется, что прошло уже тринадцать лет, потому что всё его существо жаждет большего.

Эвен так и не выходит из коттеджа.

Исак до сих пор пытается понять, почему Элиас пригласил его, пытается решить, была ли это жалость или просто жест доброй воли с его стороны. Исак обнаруживает, что ему теперь не так просто читать людей, потому что они продолжают поражать его своей добротой, которую он не умеет принимать, не говоря уже о том, чтобы анализировать и логически обосновывать. Потому что чем ближе он подпускает к себе людей, тем меньше он понимает, меньше видит.

Бушующее в нём пламя всегда держало его на расстоянии вытянутой руки от мира, но также дарило невероятную ясность, неведомую другим. Потому что, когда человек слишком близко, он видит что-то одно, замечает что-то одно — идеальный нос, глаза цвета воды в бассейне, полные губы. Но когда он делает шаг назад, отступает на правильное расстояние, то видит полную картину. Он видит солнце.

Исак оказывается близко, слишком близко. Он больше не может видеть.

У него теперь есть «друзья». Эскиль, который заботится о нём так, как Исак даже не мог себе представить. Линн, которая особо не разговаривает, просто молча гуляет с ним каждый день по городу, на случай если кто-то попытается дотронуться до него — пакт, который они заключили негласно и строго следуют ему. Юлие, которая чуть не бросилась к нему с объятьями на днях, чьи глаза были наполнены привязанностью и радостью — искренней радостью, вызванной тем, что она просто увидела его. Элиас и Адам, которые перестали относиться к нему как к инопланетному существу и теперь воспринимают скорее как дальнего родственника из деревни, которого они решили поддержать и развратить забавами большого города. Мутта, который остался и играл с ним в мяч в ледяной воде, пока Исак не увидел силуэт Эвена, направляющегося обратно в коттедж.

И Эвен.

Что ж…

Если людская доброта приводит к сбоям в хорошо отлаженной системе существования Исака и заставляет к ней приспосабливаться, то само существование Эвена ломает его в таких местах, которые раньше всегда оставались целыми.

Ломает не в плохом смысле. Делает его диким, неудержимым. Погружает в сладкое безумие. Каждый раз, когда они расстаются после очередного приступа этого безумия, Исак пытается понять, всегда ли в нём жил этот хаос, или это Эвен навлёк его на Исака.

Эвен.

Исак поцеловал Эвена пятнадцать минут назад, по крайней мере если верить пластиковым часам на его запястье. И Эвен не собирается приходить к нему.