Истинные черты человека никогда не бывают столь смехотворны, как те, что он выставляет напоказ.
Оценивай человека не за те качества, коими он кичится, а за те, коими обладает.
Тот, кто не умеет подчиняться, не способен и командовать.
Пусть первым уроком ребенку будет послушание; тогда второй может быть каким угодно.
Странное существо человек: одни ругают свой образ жизни, другие хвалят, третьим все равно.
Люди встречаются, горы – никогда.
Две сухих ветки сожгут одну зеленую.
Жестокость – часто милосердие; милосердие – жестокость.
Плохое приобретение – потеря.
Постная награда лучше жирного порицания.
Просить и иметь стоит недешево.
Хорошего ножа из плохой стали не выкуешь.
Чем хуже в телеге колесо, тем больше от него шума.
Когда колодец пуст, мы начинаем понимать цену воде.
Древние говорят нам, что самое лучшее; но только у современников выучимся мы тому, что самое нужное.
Тщеславие цветет, но не плодоносит.
Тот, кто учит себя сам, делает из своего учителя дурака.
У вздорного человека хороших соседей быть не может.
Честность
Честный человек не получит ни денег, ни похвалы, коих бы не заслуживал.
Обманывают и водят за нос дураки, которым не хватает ума быть честными.
Ложь стоит на одной ноге, истина – на двух.
Честный человек терпит невзгоды, а затем получает от жизни удовольствие; мошенник сначала получает удовольствие, а затем за него расплачивается.
Нелегко (но почетно) быть бедным и честным; пустой мешок вряд ли сможет стоять прямо, но уж коли стоит – значит, крепок.
Полуправда – часто двойная ложь.
Угрызение совести за содеянное есть правда о содеянном.
Мудрость в том, чтобы не искать правды; честность в том, чтобы не раскрывать ее.
Чтение
Читай много – но не много книг.
От чтения человек становится цельным, от раздумий – глубоким, от споров – разумным.
Язык мой – враг мой
Трое хранят секрет, если двое из них покойники.
Болтуну впору оглохнуть – к чему ему уши?
Научи сына держать язык за зубами – и он быстро научится говорить.
Пара хороших ушей заткнет сто языков.
Язык наш мягок, без костей –
Но нет тех розг, что бьют больней.
Нет меда в горшке – держи его во рту.
Лучше оступись, чем оговорись.
Если зол на язык – друзей не будет; в ложке меда мух ведь больше, чем в бочонке уксуса.
Язык Мэри обходится дешево: она трещит им только на чужой счет.
Молчание вовсе не всегда признак мудрости; болтовня же – глупость всегда.
Недоумки много болтают, но говорят мало.
Оратор: поток слов и капля разума.
У дурня сердце во рту; у умного рот в сердце.
Никто не обманывается так, как изливающий душу.
Коль разболтал дружкам секрет –
Былой свободы больше нет.
Словами не отомстишь – за слова отомстят.
Раз я не управляю собственным языком, как, скажите, управлять нам языками других?
Не хочешь выдать тайну врагу – не делись ею с другом.
Мисс Джорджиане Шипли по случаю безвременной кончины ее американской белки, каковая, сбежав из клетки, была съедена пастушьей собакой
Лондон, 26 сентября 1772
Дорогая мисс,
от всей души оплакиваю вместе с Вами безвременную кончину бедной Мунго. Немного найдется на свете белок, что обладали бы ее достоинствами, ибо Мунго была хорошо образованна, много путешествовала и знала жизнь. Коль скоро Мунго имела честь, благодаря своим многочисленным добродетелям, быть Вашей любимицей, она не может, подобно обычным белкам, отправиться в мир иной без элегии или эпитафии. Так давайте же посвятим ее светлой памяти эпитафию, написанную в том монументальном стиле, какой, не являясь ни прозой, ни стихами, вернее всего, быть может, выразит боль нашей утраты. И то сказать, проза, избери мы ее, означала бы отсутствие чувств; рифмованный стих выглядел бы излишне игривым и легкомысленным для сего печального случая.
ЭПИТАФИЯ
Увы, бедняжка Мунго!
Была б ты счастлива, когда бы знала,
Какое счастье выпало тебе.
Орла, тирана девственных лесов,
Его когтей и клюва
Тебе страшиться больше не придется.
От цепких лап, когтей орлиных,
От ствола, что сеет смерть,
Теперь равно ты далека.
Жила б ты и поныне, если б
Ты за решеткой замка своего
По-прежнему скрывалась.
Тебя б и впредь отборными блюдами
Кормили ручки нежные хозяйки.
Ты ж, поспешив, избрала путь свободы –
И напрасно!
На воле оказавшись, ты попала
Собаке хищной в лапы!
И теперь урок должны извлечь
И дочери и белки, что стремятся
Любой ценой свободу обрести.
Коли покой и изобилье в грош не ставишь –
Хотя бы осторожность соблюдай.
Теперь Вы видите, моя дорогая мисс, насколько уместнее и пристойнее сей белый стих, чем такое, например, зарифмованное двустишие:
Спи, белочка, спокойно: здесь
Свирепым псам тебя не съесть.
И тем не менее найдутся, быть может, люди столь бесчувственные, что сочтут сие двустишие достойной эпитафией бедной Мунго.
Скажите хоть слово, мисс, и я добуду Вам другую белку взамен ушедшей из жизни Мунго; возможно, впрочем, Вы утешитесь как-нибудь иначе.
Передайте же мои самые нежные чувства всей Вашей замечательной семье.
Остаюсь Вашим преданным другом
Б. Франклин
Диалог между Франклином и его Подагрой
Полночь, 22 октября 1780
Франклин. Ох! Ох! Ох! Чем же я заслужил столь жестокое с собой обращение?
Подагра. Очень многим. Ты слишком обильно ел и пил, к тому же не давал труда своим ногам, поощрял их в безделье.
