— Ладно, мы попозже обсудим это, а сейчас давай попробуем извлечь из-под завала труп. Возможно, это монах и мы лишь напрасно потратим время.

Совместными усилиями с помощью техник Стихии Земли Конор и Кенара камень за камнем разобрали завал из плит и открыли взору внутреннее помещение. Оказалось, что за особым занавесом монахи скрывали естественную пещеру, уходящую внутрь горы. Проход в нее был широким, примерно в два человеческих роста в диаметре, и наполовину заложен булыжниками и цементом. Кладка не пострадала, а вот внутри пещера была обрушена уже, видимо, достаточно давно, много десятилетий назад, задолго до воздвижения храма; свободным оставался лишь небольшой участок перед входом.

Когда Конор и Кенара вошли в пещеру, освещая путь фонариками, то увидели то самое тело, ради которого проникли сюда. Это был юноша лет девятнадцати на вид, красивый, как божество, с точеным телом и правильными чертами лица, как будто покрытый черным лаком, не скрывающим малейших очертаний.

— В одежде монаха, — сказала Кенара. — Совсем молодой.

— Он мертв, но почему-то его тело решили сохранить подобным образом. Я хотел бы взглянуть на него, но думаю, если мы разрушим оболочку, тело начнет разлагаться.

— Его специально оставили здесь как в склепе?

— Похоже на то, — Конор осветил фонариком пещеру.

В ее стенах были выдолблены отверстия, закрытые резными деревянными панелями, за которыми раньше, видимо, горели свечи.

— Посмотри, — он выдвинул одну из панелей и посветил фонарем сквозь нее. На противоположной стене возник узор из теней, похожий на причудливые паутинки.

— А здесь рисунки, — Кенара осветила другой кусок стены.

— Да это же сценки из той поэмы… как же она называлась…

— «Нохара и Зерет», — тихо сказала Кенара.

— Это, надо полагать, лунные шиноби? Посмотри, серебристые фигурки… и белые пауки, — Конор поставил панель на место и подошел, чтобы рассмотреть рисунки внимательнее.

— Да, с этой стороны диск луны, а с той — голубая земля. Похоже, когда горят свечи, тени образуют паутину, соединяющую рисунки…

— Я не знал, что этот храм посвящен основанию Деревни Звездопада, простых людей никогда не допускали в это помещение.

— И я не знала. Храм был разрушен после нападения на Деревню, возможно, в Ту самую Ночь. АНБУ не побывали здесь, да и Хьюга ничего не знали о разрушении храма.

Конор подумал, что его ученица хорошо осведомлена о том, что известно Хьюга, но ответил только:

— Это неудивительно: он находится в уединенном месте, вдали от дорог и населенных пунктов, да и не представляет особого интереса.

— Все же это странный монах, столь красивый и юный, — Кенара снова подошла к телу и опустилась возле него, обращая внимание на каждую мелочь. — Возле головы на каменном полу нацарапано «немуру» (спи) и еще одно слово — «Митсу».

— «Спи, Митсу»? Митсу — это имя?

— Видимо, да. Действительно, мы в склепе.

Конор и Кенара выбрались наружу и закрыли плитами вход в храм. Куноичи рассказала своему наставнику о миссии в Каваное, делая акцент на жреце Джашина и не упоминая Неджи.

— Кто поручится, что убийство жителей Звездопада не являлось так называемой Жатвой душ? Рипа не единственный сектант, был еще Хидан из Акацки.

— Но техники Рипы совсем не похожи на то, что произошло в Деревне, — заметил Конор.

— Поэтому я сомневаюсь.

Беседа продлилась до позднего вечера, так что шиноби прощались под низким ночным небом, усеянным звездами. Конор крепко обнял Кенару и пошел прочь, постоянно оглядываясь. Куноичи удалялась длинными прыжками и ни разу не обернулась. Конор потянулся, полной грудью вдыхая морозный воздух. Как приятно вновь почувствовать себя настоящим шиноби, отвлечься от кабинетных дел и суетной жизни управляющего! Впрочем, груз такой жизни вполне ему по плечам, ведь все это приближает его к заветной мечте. Нужно торопиться, Томико ждет…

Кенара, вместо того, чтобы отпирать входную дверь, запрыгнула на балкон и через окно попала в свою комнату. Холодный воздух хлынул внутрь и всколыхнул занавески. Темно, прохладно и уже скопилась пыль. Девушка скинула обувь, закрыла окно и улеглась на кровать поверх покрывала, завернувшись в мягкий мофу. Наконец-то дома… Ах да - она высунула ногу из-под одеяла и привычным движением щелкнула клавишей, включая обогреватель. В темноте загорелся крохотный оранжевый огонек. Вот теперь все…

Рано стемнело, ветра не было и с небес летели крупные снежинки. Кенара возвращалась с кладбища домой по какой-то узкой улочке, которая привлекла ее своим полумраком и отсутствием прохожих. В нескольких шагах впереди нее возник Руюга в черном полупальто, до половины лица замотанный в шарф. Руки его в теплых кожаных перчатках наполовину высовывались из карманов, на взлохмаченных волосах ворохом оседали снежинки.

— Привет, Кенара, — сказал он и добавил нарочито небрежным тоном: — Что-то ты часто здесь бываешь.

«Это не твое дело», — едва не вырвалось у Кенары, но она не хотела пререкаться. Действительно, она время от времени приходила к могиле Неджи, рассказывала важные новости и делилась некоторыми своими мыслями на этот счет, без жалоб и надрыва, без обсуждения чувств. Что же еще ей было делать?

— Привет, Руюга, — ответила она, подняв глаза и серьезно глядя на молодого человека. — Ты же не это будешь со мной обсуждать?

— Нет. Я принес тебе печальное известие: Хьюга Дэйка мертва.

Кенара посмотрела, щурясь, наверх. Снежинки падали на лицо, казалось, что она сама летит куда-то в темно-синее небо, а снег — это проносящиеся мимо звезды.

— Я знаю это, — спокойно ответила куноичи. — Но буду благодарна, если ты сообщишь мне подробности.

Руюга подошел ближе и встал, небрежно опираясь спиной о стену дома и не доставая рук из карманов. Он робел перед Кенарой, ощущая себя малолеткой в ее обществе, поэтому пытался вести себя как «крутые парни».

— На кладбище Звездопада она столкнулась с Якуши Кабуто и выследила его до пещеры над рекой. Там она попыталась заключить с ним сделку и обменять свое тело на сведения о гибели вашей деревни.

— Свое тело? — переспросила Кенара.

— Да, для исследования ее уникальных техник. Получив информацию, Дэйка взорвала себя с помощью скрытых от глаз взрывных печатей.

— Чёрт! Дэйка, зачем…

— Она надеялась, что заденет Кабуто, но этот гад здорово регенерирует. Я находился неподалеку, чтобы подслушать и передать тебе всю информацию.

Руюга предпочел не уточнять, что лично заставил печати сдетонировать. Какое это имело значение? Ведь он следовал плану Дэйки.

«И ты не вмешался?!» — хотелось воскликнуть куноичи. Но в той ситуации Дэйка пошла бы на воплощение своих замыслов так или иначе, Руюга лишь упростил ее задачу. Почему же Кенары не было рядом…

— Что за информация? — хмурясь, спросила она.

— Передаю слова Кабуто в точности: ему были знакомы люди, которые напали на деревню Звездопада. Орочимару рассматривал их, как кандидатов, строя планы нападения на Лист четыре года назад, но как-то обмолвился, что «эти дети не в его компетенции». Сейчас это молодые люди примерно двадцати лет. Они — тройняшки, родом из Звездопада, жаждали пополнить ряды Акацки и продемонстрировать свою мощь. Младший поплатился за это жизнью. Кабуто сказал, что ему не известно, где находятся эти молодые люди сейчас, с Акацки у них ничего не вышло.

Кенара опустила голову, обдумывая сказанное. «Дэйка, зачем же ты поспешила? Мы могли бы вместе все это узнать, неужели ты так оценила свою жизнь?» Она вспомнила их разговоры. Дэйка сказала тогда, что умерла бы, не раздумывая, если бы знала наверняка, что встретит там своих любимых. Неужели она поверила в эту встречу или просто устала ждать? На глаза навернулись слезы. Странно, последний раз она плакала, когда отправляла Суё обратно в Чистый мир, и думала уже, что больше не может плакать. Смахнув рукой слезы, Кенара спросила твердым голосом:

— Это все?