— Кто вы? Лист? Где Ходира? Почему эта девушка связана?
— А ты энергичный парень, — устало ответила Кенара. — Столько вопросов… Я — Масари Кенара из Листа, это Руюга, а девушка — наша пленница, политическая преступница. Вы были под гендзюцу.
— Дин, это невежливо, — длинноволосая девушка взяла брата за рукав. — Меня зовут Джоши Юджин, а это Джоши Дин, мой младший брат. К сожалению, на нас напали и…
— Ходиру украли, — Дин нахмурился и опустил мечи.
— Свара из-за свитков? — спросила Кенара.
— Погодите, — вмешался Руюга. — Впереди, на расстоянии около пятисот метров, я чувствую две довольно мощные чакры, а также одну среднюю и одну очень слабую. Они где-то ниже уровня земли.
— Это они! — воскликнул Дин. — Наша команда хотела укрыться тут от бури, как вдруг неожиданно из песка вышли два человека, очень сильных. У них, как у шиноби-отступников, на повязках были перечеркнуты эмблемы нашей деревни. Их главарь узнал Ходиру по знаку клана у нее под виском. Он сказал, что ее отец, Суреми Ходиши, один из первых перешел на сторону Гаары, нового Казекаге, и поплатится за это.
— Мы не успели ничего сделать, — уныло добавила Юджин, — как оказались под действием гендзюцу третьего, скорее похожего на привидение, чем на человека. Эти люди… мы как генины еще не знакомы с полным списком опасных личностей, но кое-что слышали о преступниках, похожих на них по описанию.
Дин и Юджин хмуро переглянулись, и девушка продолжила:
— Один меняет облик, второй очень крупный и сильный, третий высокий в белом балахоне со страшными руками… Это банда под названием…
— Коготь, — мрачно закончила за нее Кенара. Ей вспомнилась сказочка, рассказанная однажды Шэнрё, и теперь куноичи была уверена, что в этой сказке многое было правдой.
— В АНБУ нас учили, что в такой ситуации можно идти на обмен пленниками, — заметил Руюга. — Если мои ощущения меня не обманывают, нить чакры — это ключ к гендзюцу, за которым прячутся эти люди. Значит, Шэнрё работала на них.
— Скорее, с ними, — сказала Кенара. — Но в данной ситуации мы не можем обеспечить обмен пленниками: у нас нет никаких рычагов воздействия, кроме самой Шэнрё, нет преимущества в силе или гаранта безопасности. Они заберут свою сообщницу и станут снова неуловимой четверкой, а мы сможем лишь слабо блеять, как овцы, которых привели на бойню.
Дин и Юджин смотрели на этих шиноби со страхом и удивлением. Кенара хмурилась все больше, ее глаза из-под бровей были похожи на зимние сумерки. Она заговорила, обращаясь ко всем троим:
— Самое лучшее, что можно сделать в данной ситуации — двинуться под прикрытием моей воздушной техники на базу со всей возможной скоростью, сообщить им о расположении банды на территории Пустыни Демона и отправить отряд джонинов. Этот отряд обезвредит преступников и спасет заложницу.
Дин вытряхивал песок из сапог. Он выпрямился и сложил руки на груди. Его лицо приняло горделивое выражение.
— Юджин, эти люди не помогут нам. Попрощаемся поскорее и займемся спасением нашего товарища. Нашего друга.
«Пафосно, — подумала Кенара, — но он серьезен». Она покачала головой.
— Это самоубийство. Они не тронут пленницу: возможно, она нужна им для шантажа.
— Вы можете за это поручиться, Кенара-сан? — мрачно спросил он.
Кенара нащупала в сумке парализующие иглы. Можно спасти жизнь этим двум молодым людям, обездвижив их. Тогда придется и их тащить вместе с Шэнрё на базу. Это будет долго. За это время может случиться что угодно. Можно так же оставить Руюгу в укрытии вместе с тремя парализованными шиноби (невеселое соседство!), но это опасно, если у Когтя есть сенсор. Тогда они получат разом все козыри в свои руки.
Она отмела эти варианты. Всю сознательную жизнь ее оскорбляло, когда люди не принимали всерьез ее мнение. Кенара всегда отстаивала свое право выбирать и принимать решения. В глубине души она считала, что эти ребята имеют право рискнуть своими жизнями ради спасения жизни их товарища. В конце концов, возможно, это единственный шанс Ходиры на спасение.
— Ладно, — сказала она, — попробуем что-нибудь сделать. Руюга, бери Шэнрё и спрячься понадежнее, но так, чтобы чувствовать мою чакру.
Брат и сестра Джоши обрадовались.
— По правде, — сказал Дин, — от Юджин будет мало толку, она медик и не слишком умела в бою… Молчи, сестра! Я знаю, что говорю, к тому же… я отвечаю за тебя.
— Но ведь я старше! Это я должна отвечать за тебя!
— Не важно, — твердо сказал Дин. — Пусть лучше парень из АНБУ пойдет с нами.
— Это ему решать, — резко бросила Кенара.
— Я не против, — сказал Руюга. — Это все плохо кончится, но я ведь могу исчезнуть в любой момент.
«В прошлый раз это тебе не особо помогло», — хотела сказать Кенара, но закусила губу. Она чувствовала себя убийцей детей, спина начала потеть.
— Юджин, возьми эту женщину и укройся за тем барханом. Она очень опасна и хитра, поэтому мы используем парализующие иглы, чтобы ее обезвредить. Я даю тебе пять штук на десять часов. Если мы не выберемся отсюда, а действие паралитического яда закончится, помни, что если ты пожалеешь эту женщину, она не пожалеет тебя — и держи кунай наготове.
Девушка кивнула, обняла брата и, обмотав лицо бинтами, чтобы не задохнуться от песка, взвалила на спину Шэнрё, окуталась плащом и медленно исчезла во чреве песчаной бури.
— А теперь, — сказала Кенара, обращаясь к Дину, — расскажи мне все, что ты знаешь о членах этой банды и их способностях, попробуем выработать стратегию.
«У овец на бойне не бывает стратегии», — мрачно сказал ее внутренний голос.
Куроко всегда мечтал добиться большего, но ему не везло. Чунином он стал по достижении восемнадцать лет, затем попал в мясорубку под Кураймурой — жестокое столкновение шиноби, в котором жертвы исчислялись сотнями. Он потерял своих товарищей и после долгих сомнений и душевных мук понял, что ненавидит войну, страну Ветра и Казекаге, и не собирается проливать напрасно свою кровь. Куроко дезертировал, хотя сам это предательством не считал, а видел в этом полноправное проявление свободы воли. Скитаясь по стране, он наткнулся в одном городе на странное существо, похожее одновременно на человека и привидение — Кайко. Кайко был изгоем, он пугал своим видом мирных жителей, поэтому прятался в отдаленных кварталах, воровал еду и лелеял свои обиды и одиночество. Первым человеком, который заговорил с ним без тени страха и презрения, был Куроко. В долгом и бесцельном путешествии молодые люди (хотя кто знает, сколько лет было Кайко, этому странному существу?) в полной мере ознакомились со всеми человеческими пороками, наблюдая их со стороны. Когда у тебя нет дома, друзей и родных, когда некому вступиться за тебя и протянуть руку помощи, очень быстро становишься взрослым, а потом и циничным человеком. Знакомство с Джаккару придало окончательную форму жизненной философии Куроко, он пришел к выводу, что в мире есть две силы, которые решают все и возвышают тебя над другими людьми: чакра, а с нею боевые таланты и умения, и деньги.
Третьего товарища Кайко и Куроко буквально вырвали из рук разъяренных мужчин на пороге игорного заведения. Джаккару хотели избить за мошенничество, которым он промышлял всю свою сознательную жизнь. Он редко попадался, но в тот день ему не повезло. Трудно было бы найти человека, более подходящего для осуществления амбициозного плана Куроко, чем Джаккару, который умел не только изменять свою внешность, но и копировать особенности речи, поведение, привычки и даже в какой-то мере чакру других людей. Эта троица объявила себя группировкой «Коготь» и влилась в жизнь преступного мира, громко заявив о себе несколькими крупными ограблениями и расправами с менее удачливыми бандами. Сколачивая себе состояние, и тем самым выполняя первый пункт плана своего вожака, Коготь занимался грабежами, вымогательством, контрабандой, владел под прикрытием несколькими игорными и увеселительными заведениями. Но все было не столь безобидно, как казалось на первый взгляд. Куроко расправлялся со всеми, кто стоял у него на пути; более того, Коготь занимался охотой на ниндзя-отступников других стран и получал большую плату за их головы, а также запятнал себя кровью нескольких шиноби Песка.
