Холод проникал во все нервные окончания, идя по краю заснеженной дороги, она не могла поверить, что идёт на встречу сумасшествию, к Расселу. Казалось всё большим сном. Мимо проходили люди, оглядывали маленькую девочку — Нину. Ей стыдно, самую малость, но в то же время гордо, за свою смелость пойти к Расселу в такое время. Предполагала: Рассел и двух слов сейчас связать не сможет, говорить с ним бесполезно, ведь шла и идёт… «Зачем? Почему? Это называется надеждой. Нина верила Расселу, надеялась, он признается ей во всех чувствах и тогда хотела услышать признания вживую».
Рассел держал в одной руке полторашку, давно выпитую, другой рукой подпирал валившуюся голову, сидел на первой ступеньке снизу у входа в «Рай». Улыбался в ожидании Нины. Изредка проезжали машины, ослепляли давно сонные глаза. Не видел дальше чем на три метра вперёд, лишь мутный вид. Такое бывает редко, но его сердце в миг сделало острый толчок, вздрогнул, подняв голову. Среди машин у самого краю стояла девочка, осторожно разглядывала Рассела и боялась подходить к нему. «Пришла» — влилось ему в мозг. При каждом шаге его шатало из стороны в сторону.
Схватил Нину за плечи, смотрел в тёмное лицо, ничего не видел, вспоминал её очертания. Она стояла спокойно.
— Эта… это самое, ты пришла? Я думал не придёшь. А ты умница пришла.
— Слушай, ты хотел мне что-то сказать? Ты по телефону так красноречив был, так всё высказал, я думала, что сейчас ты…
— Красно… чё? Ха, ты опять свои словечки говоришь непонятные. Да, я говорил с тобой по телефону и да, я сказал тебе правду. И я хотел спросить: там на мосту, почему ты оттолкнула меня?
Нина фыркнула через плечо, помотала головой. Нет, зря надеялась, зря приходила. Тоска, грусть и только.
— Это всё? Всё что ты хотел мне сказать? — Оттолкнула Рассела. — А знаешь, что? Все вы козлы. Кайла всегда была права. Всегда говорила правду про вас. Теперь я ей верю.
— Ты… это, чего? — Рассел схватил Нину за локоть.
— Не трогай меня! — Это прозвучало зло, ненавистно, в порыве такой грусти. — Никогда меня не трогай! А я к тебе что-то чувствовала, что-то было, а ты всё окончательно зачеркнул, теперь всё! Я тебе обещаю между нами теперь ничего не может быть… Прощай, дружок.
— А что тебе надо-то? Ты объяснила хотя бы! — Кричал Рассел вслед уходящей Нине. — Я тоже думал, что у меня что-то есть к тебе! И сейчас думаю! Меня мучал этот вопрос и всё!… Беги! Беги домой! И знаешь, что?! Я сейчас пойду и буду сосаться с какой ни будь левой тёлкой! И знаешь! Мне пофиг на тебя, уже пофиг, я бы сказал по-другому, но ты же у нас умная «девочка»! Беги и не возвращайся! — Бросил в её силуэт пустую полторашку.
Она остановилась, стояла спиной. Это не были его слова. Нет, это слова пьяного человека, но правдивые, без сомнения. Собиралась плакать, дать ему пощечину и уйти далеко, не видеть его более. На момент она остановилась чтобы дослушать его речь, потом ушла. Теперь не чувствовала холод, ничего. В летнем саду на ледяной скамейке, упёршись локтями в колени, закрыла лицо, рыдала, шмыгая, вытирая глаза. Рядом сидела бездомная собака, изредка скулила в небо.
— И ты тоже одна? — Начала разговор Нина с собакой. — Бросили? И меня бросили. Боже, как я могла так сделать. — Прорезалось сквозь слёзы. — Я тогда могла ответить Диане: нет. И всё! Не было бы ничего. Теперь мы здесь, одни. Судьба злодейка, больше никто. Знаешь, я решила, что теперь сама буду всё решать, делать всё что захочу. Как сказала Кайла: «Это они должны тебе всем, а не ты им».
В «Раю» стало настолько тесно, людьми кишали два этажа. Диана окончательно потеряла Алана, всех потеряла. Спустилась ко входу, какой-то парень схватил её за руку мёртвой хваткой, вырваться невозможно. Умоляла, просила о помощи, все лыбились, мотали головой, а парень приближался. Вырвался из толпы Алан, сумел вырвать Диану, полез с угрозами на парня. Алан замахивался, даже ударил его по лицу. Стали разнимать. Хантер, Саймон, Равиль вмешались. Диана всеми силами, обнимая Алана, отталкивала от взбучки. На той же ступеньке сидел Рассел, тупо смотря на иномарки. Справа сидела девица пьяная тоже. Безразличие и месть сильно охватили разум, хотелось доказать Нине на что способен.
— Я… никогда… так не беседовал с девушкой… можно вас поцеловать? — Попросил улыбчиво Рассел.
Девица подсела поближе, рассматривая черты Рассела. Охватила руками его лицо, протянула к себе и в засос целовалась с ним. У входа с бутылкой в руках наблюдал Дмитрий. Взгляд прильнул на пару, целующуюся довольно долго. Дрожь прошлась по спине его, узнав, что это «баба» Хантера, глаза не видели парня, не узнал Рассела. Искал на первом этаже, шлявшегося Хантера, Дмитрий готов был рассказать однокласснику всё увиденное.
— Ты зачем меня поцеловала? — Спросил Рассел.
— Я хотела показать, отомстить… а, впрочем, неважно. Тебе понравилось? — Игриво спросила она.
— Да, очень… Стой, это неправильно всё как-то. Прости, но это мерзко, и мне не понравилось! — Девица злостно смотрела. — Потому что я люблю другую!
— Все вы козлы одинаковы!
— Да, я не это имел ввиду…
— Пошёл ты. — Девица скрылась за машинами в тени города.
Рассел на силу встал, пытался не шататься, на секунды получалось. Тронулся не спеша, да не куда торопиться. Мама на ночном дежурстве в больнице, а отчим, а что может сделать отчим? Кабы мама не узнала, вот самое главное. Легко дышалось в такую ночь, легко, хотелось танцевать, петь, обнять Нину. Не покинет она мысли его, не сегодня. Удар! Удар, удар, удар! Точно в спину. Свернулся комом Рассел на земле. Сверху смотрело двое. Знакомые голоса. «Может не надо?» — сказал один. «Пусть поймёт! Не будет больше лезть к чужим девушкам» — злобно ответил второй, пиная Рассела из-за всех сил. Как больно, пытался встать, отталкивали ногой в сугроб. «На, сука! — повторял второй. — Нравится?». «Всё! Хватит! Он не движется уже, вдруг убил?» — волновался первый. Последний пинок был в живот.
Не мог встать, не мог пошевелиться, лежал лицом в небо. Плакал, сквозь кровь: «З-зачем? За что? Это во мне дело? Я виноват? — Дрожало всё лицо. — Я ненавижу, ненавижу их».
«Что должен чувствовать человек униженный и оскорбленный? Я считаю в таком человеке посеяли зерно раздора здравого рассудка и сумасшедшего. Такой человек будет склонен делать всё, не глядя на доброе или плохое, он будет делать, и точка!»
Держа под рукой «никакую» Кайлу, Эдд разговаривал с близнецами.
— Ты погляди, типа, она спит у тебя на плече. — Сказал Саймон.
— Нет, друг мой, ты не понял. Кайла сильно выпила, очень сильно и до дома она не дойдёт, как видишь. — Объяснял Равиль.
— Так доведите её до дома, родные братья же.
— Опять, нет, мы. — Равиль показывал на всю шайку. — Скоро поедем в Москву тусить, понимаешь? А Кайле в это время нужно быть дома.
— И мне нужно проводить её! — Не хотя выдавил Эдд.
— Типа, да! Тебе же тоже домой надо? Вот сходишь проводишь и сам уйдёшь.
— Да пошли вы! — Улыбнулся Эдд.
— И мы тебя любим! — Добавил Равиль.
Взял под руку с Кайлу, она на каблуках то и дело скользила, то впивалась в снег, идти невозможно. Радовало, что она жила на одной улице с Эдвардом. Бормотала себе под нос, слышалось: «Эдди», «Я хочу…», «Домой». «Скоро, скоро, вот близко дом» — Проговаривал каждый раз Эдд. Нежно она лежала на плече, приоткрыв глаза:
— Эдди, давай сядем, я приду в себя.
Фонарь выделил рядом стоящую скамью. Эдд направился туда.
— Свет! Так ярко! — Возмущалась Кайла облокотившись на скамье. — Спасибо, что провожаешь меня.
— А где Майкл?
— Он… козёл! Как и все вы. Я видела, как он танцевал с одной девушкой. Сьюзен сказала он с ней целовался.
— Помнишь, ты говорила тогда мне, что ты разрешаешь ему играть с девочками, а он тебе с мальчиками.
— Эдди! — Она гладила его по лицу. — Ты такой глупый, ты не понял?
— Но я слышал это от тебя, ты говорила это.
— Майкл кобель, он изменил мне в сентябре. Я простила его и как я могла простить его? Все эти дни я пыталась ему отмстить, приглядываясь, на разных парней и на тебя в том числе. На тебя я глядела постоянно. Вспоминаю наши прошлые гулянки в детстве, постоянно играли в прядки, помню, постоянно заходила за тобой, а сейчас… Теперь я гляжу на тебя, вспоминаю всё. Ты знал, что я люблю тебя? Вот почему я так приставала к тебе. — Эдд посмеялся.
