– А австралийца покажешь?

– Ага, а вдруг он на тебя клюнет! Вот когда у нас все наладится… Слушай, а давай мы твои данные в сеть скинем?

– Ну да, – хмыкнула я. – Тут с русским-то Ваней не разберешься, а ты мне еще аборигенов подсовываешь… А ты что шепотом?

– Так я своим не говорю, сглазят!

– А я?

– А ты не глазливая!

– Ну, тогда ни пуха ни пера!

– К черту! Буду держать тебя в курсе!

Я положила трубку и минут пять попредставляла себя на солнечных и лазурных берегах Австралии. А еще там есть кенгуру…

Я уже предвкушала обед – первый нормальный после однодневного вынужденного поста – когда гад Буров перебросил мне на стол диски.

– Отнеси Глебу.

– Я? – вытаращила я глаза. – Зачем? Почему я?

Буров хлопнул себя по коленке, возмутившись:

– Во дожили! Начальство говорит: иди и сделай, а она в ответ – зачем? Иди, тебе говорят! Очередь в столовой мы тебе займем.

На лифте я в этот раз не поехала. Втихомолку надеялась, что шеф, не дождавшись меня, плюнет и испарится куда-нибудь. Особой симпатии в его взгляде я сегодня не уловила. А вдруг он решил меня уволить за склонность к алкоголизму? Или предложит лечиться? Так, успокаивая себя, я бодрым черепашьим шагом одолела за полчаса несколько пролетов и робко просунула нос в приемную. К несчастью, Лена отсутствовала – и куда ее черт унес? Так бы отдала диски ей…

Я доплелась до приоткрытой двери, осведомилась робко:

– Можно?

– Разумеется, – откликнулся шеф слегка раздраженно, отчего я окончательно пала духом.

– Вам Сергей… Дмитрич сказал передать… вот, – осторожно, как взрывчатку, положила диски на стол и приготовилась удрать.

– Садитесь, – бросил шеф, не оборачиваясь от окна. Так, мы по-прежнему не в духе… Я осторожно села в кресло и сморщилась, когда его кожа заскрипела, уминаясь под моим весом. Повисла тишина. Хоть бы радио включил, размышляла я уныло, разглядывая ковровое покрытие под ногами. Интересно, его вкус или подсказка дизайнера? Я бы выбрала что-нибудь поярче. Тут шеф обернулся, прервав мои замыслы относительно переделки интерьера его кабинета, сел за стол, разглядывая какие-то бумаги. Надеюсь, не приказ о моем увольнении.

– Мама передавала вам привет, – сказал он так неожиданно, что я некоторое время тупо молчала, пытаясь связать себя и его маму. Когда, наконец, пауза стала неприличной, я догадалась сказать:

– А… о… очень приятно. И ей привет.

– Она обвиняет меня, что я вас споил.

Я махнула рукой:

– Ну, я сама большая девочка… вы тут ни при чем.

– И все же, – сказал он и умолк. Так, любезностями обменялись, похоже, говорить больше не о чем. Сматывайся. Я вновь, как алиби, предъявила диски:

– Это вам Буров велел передать.

– Спасибо, – рассеянно сказал Глеб и смахнул их в ящик стола. Я уже приготовилась встать, когда шеф сцепил руки в замок и спросил – задумчиво:

– Наташа, я вам мало плачу, да?

– Ну, денег всегда не хватает, – бодро пожала я плечами. – А это… вы о чем?

Он молча смотрел на меня, и я почувствовала, что начинаю краснеть:

– Вы о моих туфлях, да?

Похоже, моя одна-разъединственная пара намертво врезалась ему в память.

– …ну, это не потому, что вы мало… хотя если больше, кто ж откажется… знаете, я вообще безалаберная насчет денег, у меня их нет через неделю после получки, и не знаю, где… Вообще преклоняюсь перед теми, кто умудряется скопить… а я коплю-коплю, во всем себе отказываю, а потом – бух, ну что я, не работаю, в конце концов… а еще три года за квартиру выплачивать… и лечение…

Тут я поняла, что все больше скатываюсь к интонациям: “Подай, доченька, на хлебушек…” и заткнулась. Глеб пару раз моргнул.

– Лечение? Какое лечение? Вы больны?

– Я? Почему? А… нет, знаете, то зубы, то желудок, чувствуешь себя развалюхой… Какой же я буду лет через пятьдесят, если доживу? А вы себя старым представляете? Я как посмотрю на этих бабулек с клюкой – жить не хочется…

Глеб Анатольевич сидел, подперев голову кулаком, и неотрывно смотрел на меня – похоже, мой нервный треп его завораживал. Я спохватилась:

– О чем это я?

– О туфлях, – кротко напомнил шеф. – А сколько стоят женские туфли?

– Кожаные? – уточнила я. – Импортные? В фирменных магазинах?

Подумала и сказала цену. Шеф опустил руку.

– Тогда конечно…

– Да я в такие магазины просто как в музеи хожу. Правда, продавцы пристают… Вы знаете, – доверительно сказала я, – мне кажется, они просто издеваются! Ну видят же, кто к ним пришел – и что спрашивать, что меня интересует!

Тут я заметила, что шеф явно развлекается, и заткнулась. То у меня язык к небу прилипает, то трещу, как пьяный попугай....

– Вообще-то мне еще повезло! – с нездоровым оптимизмом закончила я. – Вот когда я полгода сидела без работы – вот где был кошмар!

– Обычно я сам принимаю работников, – неожиданно сказал Глеб. – Но вас что-то не припомню.

– Вы тогда в отъезде были, мне зам по кадрам подписывал. А что?

– Тогда ясно. А то бы я вас точно запомнил…

Скорее бы – точно не принял.

– Это уж вряд ли, – усомнилась я. – Внешность у меня среднестатистическая, умственные данные тоже…

Шеф не сделал даже вежливой попытки возразить. Потер большим пальцем бровь. Спросил – в свою очередь:

– А вообще мы о чем?

– Вы собираетесь мне повысить зарплату? – с надеждой подсказала я.

Глеб глянул с сомнением.

– Разве? Что-то не припомню…

Звук шагов скрыло мягкое покрытие, шефовский взгляд скользнул над моей головой.

– Лена, два кофе, пожалуйста.

Я сжалась, получив в затылок заряд недоуменно-презрительного: “И я еще должна ЭТОЙ кофе подавать?!”

– Минуточку, Глеб Анатольевич, – пообещала она и явилась действительно через минуту – прямо “бистро”! Вплыла с прозрачным подносиком, на котором стояли чашки в блюдцах, кофейник, сахарница и миниатюрная коробка конфет. Изгибаясь, как кошка, выставила это все на стол передо мной и вопросительно взглянула на шефа. Тот с явной благосклонностью скользнул взглядом по ее заднице.

– Спасибо, Лена.

Она махнула на меня густыми ресницами – поднялся ветер – и с достоинством удалилась.

– Пейте, – предложил Глеб, не заметивший постигшей меня тяжелой контузии. Уволок чашку к себе за стол. Я осторожно взяла конфету – самую маленькую коробку притащила, жмотина! – откусила, прикидывая, как бы выручить с получки хоть на полкило шоколадных. Глеб не спешил продолжать разговор, чему я была очень рада – на дармовщинку хоть конфет наесться. Только когда в коробке осталась всего треть, я с сожалением и усилием от нее отстала. Допив кофе, вопросительно взглянула на шефа.

– Наливайте еще.

Позавчера шампанским накачивал, сегодня отпаивает… Я послушно налила – все равно в столовую уже опоздала.

Шеф покрутил свою пустую чашку – у него были сильные твердые пальцы (слава Богу, без колец, ненавижу!) – и за хрупкую прозрачную посудину было страшновато. Поставил чашку на стол, скрестил на груди руки и неожиданно заявил:

– Сергей, конечно, парень неплохой…

Я похлопала глазами и уточнила зачем-то:

– Буров? – как будто у нас с ним была куча знакомых Сергеев.

– Но мне кажется, строить в отношении него брачные планы не стоит, – закончил он.

– Мне тоже так кажется, – согласилась я. – А как насчет вас?

Слова вылетели автоматом – так, для поддержания беседы. Я готова была откусить себе язык, но это бы уже не помогло. Мне оставалось только глупо улыбаться. Шеф откинулся на спинку кресла, глядя на меня с любопытством.

– Планы в отношении меня? А вы их строили? – помедлив, поинтересовался он. Я поднесла к губам чашку и утопила в ней свой длинный язык. Глеб явно обрадовался новому развлечению.

– И как, с вашей многоопытной точки зрения, я подходящая кандидатура для брака?

– Со мной? – слабо уточнила я.

– Вообще.

Глеб уперся руками в стол, слегка раскачиваясь в своем вертящемся кресле и не сводя с меня смеющихся глаз.