Выстраиваемся в ряд у Башни. Восемь человек. Плечом к плечу. Слева от меня Мичман, справа Рита. Кто бы сейчас сказал, что это девушка из высшего света. Пятнистый комбинезон забрызган какой-то дрянью, на правом бедре топорщится подсумок с одиноко выглядывающей обоймой. В руках легкий пистолет-пулемет. Нахмуренное лицо в крови.

– Ранена?

– Нет. Упала, когда сюда бежала, – отмахивается она.

Теперь нам чуть проще. Капсулы сюда не долетают. Наши противники в основном языки и каким-то образом взобравшиеся на стену Цитадели тушканчики.

Никогда не думал, что они еще и по стенам ползать умеют.

Так мы держимся еще минут десять. Языки уже сжигаем практически у своих ног. Они беззвучно корчатся пожираемые беспощадным пламенем. На еще дымящиеся обмякшие туши лезет следующий строй им подобным. И так повторяется несколько раз.

– Смотри, – толкает меня Рита.

Ее глаза широко открыты, а перепачканное кровью лицо перекошено страхом. Взгляд в указанном направлении приводит мое лицо в аналогичное состояние.

Через стену пошла новая лавина языков. Даже не лавина, а лавинище. Они ползут друг по другу стремясь перевалить через внутренний край стены. Падая во двор, языки звучно шлепаются о камни, принимая форму тонкого блина, и сразу же возвращаются к нормальному состоянию, чтобы ползти к нам.

Бой длится уже третий час. Такого еще никогда не было. Никогда эта мерзость не проникала внутрь Цитадели. Теперь мы заперты в Башне и отстреливаемся из бойниц. Девушки во главе с Аней бросают с крыши бутылки с зажигательной смесью. Двор превратился в полыхающий ад. Под шевелящимся ковром языков камней не видно. Эти слизняки уже поднялись на уровень второго этажа и теперь нам слышно шуршание их липких оснований о закрытые бойницы.

Мимо меня по лестнице вверх пробегает, тяжело дыша, Миша. Он несет очередной ящик с бутылками из арсенала. Судя по выступившим на лице капелькам пота это далеко не первый ящик.

В углу комнаты случайно замечаю мирно сидящих гномов. Они устроились прямо на полу, оперевшись спинами о стену и плотно закутавшись в длинные плащи. На уродливых лицах выражение полной безмятежности и спокойствия. Заметив мой взгляд, гномиха изобразила лучезарную улыбку в мой адрес и что-то сказала. Сосед мрачно посмотрел на нее, заставив умолкнуть. Гномиха зло тряхнула пучком волос и опустила глаза в пол.

Эта парочка, как говорит Мотор, квазиморд меня здорово разозлила. Тут такое творится, а они расселись. Отдыхают, видите ли. Чистоплюи, мать их…

– Вы чего расселись? – хриплю в их адрес, оторвавшись от обстрела тушканчиков, пытающихся допрыгнуть до открытых бойниц и ударить по ним хвостом. – Помогли бы лучше.

– Это ваша работа, – глубокомысленно заметил гном даже не повернув головы. – Вам ее и делать.

– Козел! – вырвался из груди жалкий хрип бессилия.

Моя б воля, голыми руками открутил бы этому умнику башку.

– Последний рубеж! – раздался крик сверху.

– Последний рубеж! – понеслось по цепочке.

Никогда не думал, что до этого дойдет. Последний рубеж всегда казался каким-то символическим, приносящим уверенность средством, но не более.

Выглядываю в узкую прорезь бойницы, пытаясь понять, что заставило пойти Мичмана на последний аргумент защиты. Оказывается тушканчикам удалось непонятно как откинуть засовы и открыть одни из ворот…

Случайность?..

Разум?..

И теперь через них во двор Цитадели вливаются потоком слоновьи полчища. Расталкивая толстой грудной броней обгорелые остатки языков, они медленно перебирая лапами, двигаются в сторону Башни как танковая дивизия. Такие же грозные и массивные.

Я с ужасом представил, что произойдет, если хоть одна капсула попадет внутрь Башни. Рассмотреть на полу в сумраке личинок величиной с палец будет трудно. Огнеметом и термогранатами в замкнутом помещении не повоюешь, самим хуже будет.

Все бросились закрывать заслонками бойницы. С лязганьем защелкиваются каменные засовы, входя в пазы. Появившаяся в комнате Аня помогает мне ускорить этот процесс.

– Есть готовность! – ору что есть сил, закрыв все бойницы.

Моему голосу вторят мужские и женские подтверждая готовность к последнему рубежу.

Я замер в ожидании. Аня, стоящая рядом, прижалась ко мне, как бы ища защиты. Я крепко обнял ее. В комнату постепенно стекаются грязные измотанные боем люди. Теперь в помещении смешались крепкий запах пота, гномья сырная вонь и сладкий аромат крови, обильно покрывающей одежду вошедших.

– Вот это битва! – вваливается с верхнего этажа Мотор, обмотанный крест накрест пулеметной лентой поверх черной кожаной куртки. – Чистое Ватерлоо! Они лезут и лезут… Мы их мочим и мочим…

– Ага! – мрачно поддакивает Миша. Он как раз тащил вверх очередной ящик с бутылками, но наткнувшись на спускающуюся Лену, поставил его в угол комнаты. – Вляпались по полной. Сидим, как кильки в банке, ждем пока ее вскроют и употребят нас с гарнирчиком.

– … под водочку! – с блаженной улыбкой на лице откуда-то снизу выбирается Малыш, краем уха услышавший наш разговор. – И чтоб грибочки обязательно были. Без грибочков никак нельзя, кощунство над продуктом получится. – Он аппетитно улыбнулся, представив себе такую райскую благодать.

– Малыш, не трави душу, – окрысился на него Миша. – Нас сейчас самих этот последний рубеж может медным тазиком накрыть, а ты …

От прослушивания прямой трансляции их гастрономических дебатов меня отвлекает злой бас Мотора за спиной.

– … а эти тут чего делают? – вызверился в сторону гномов Мотор. – Люди тут, понимаешь, рубятся до последнего, а они сидят думу думают! Ану встали быстренько и за работу!

На самом деле работы сейчас никакой нет, и если последний рубеж сработает неправильно, то никогда уже и не будет. Но я полностью согласен с его праведным гневом и поэтому не обращаю внимание на маленькую неточность.

Гномиха оторвала глаза от пола и презрительно глянула на него.

– Не прячь свой страх за бравадой, – сказала она очень тихо, но все присутствующие услышали и обратили свои взгляды на него.

Даже Малыш с Мишкой прервали обсуждение специфики одновременного употребления коньяка с пивом и повернулись к нам.

– Да я сейчас эту козявку кривоногую изуродую как бог черепаху! – уперся горящими злостью глазами в гномиху разозленный правдой сказанной вслух Мотор. – Все рано терять нечего! Сожрут нас… Сожрут и не подавятся. А так хоть напоследок потешимся… – Он достал из-за голенища высокого кожаного сапога, короткий нож с широким изогнутым лезвием и недобро улыбнувшись, двинулся в сторону гномов. – Сейчас я ей кровушку то пущу. Это они гады нас сюда заманили. Пусть теперь и расплатятся.

Мотор разошелся не на шутку. Он действительно собирается пустить нож в дело и вспотрошить столь нелюбимых гостей. Гномы разом вскочили на ноги и прижались спинами к стене. У обоих в руках появились узкие длинные стилеты из темного камня. Похоже, что даром они свои жизни отдавать не собираются. Нам сейчас здесь для полного счастья поножовщины с гномами не хватает…

До сих пор я думал, что они мирные существа и оружие не применяют. Иначе, зачем мы тут? Зачем нам защищать их от всяческих зверей возле шахт?

– Стой! – хватаю Мотора за плечо. – Стой Мотор! Сперва разберемся с теми, кто с наружи, а потом … – Я задумался, подбирая нужное слово. – Потом будет потом. Остынь.

Гномиха бросила в мою сторону благодарный взгляд. Я сделал вид, что ничего такого не заметил.

– Ладно, – недовольно пробурчал Мотор резким движением сбрасывая мою руку с плеча.

Похоже, он рад, что кто-то его остановил, но старается этого не показывать.

Как только я отошел от него, Аня опять прижалась ко мне дрожащим телом в поисках защиты.

– Я боюсь! – тихо шепчет она. – Я не хочу так умереть!

– Держись Анютка! – мой голос звучит никак не успокаивающе. – Прорвемся.

– Правда? – с надеждой шепчет она, заглядывая в глаза в поисках подтверждения сказанного.