Печь кормит, светит, сушит, моет, лечит, греет…. В теплое время года помыться не составляло проблемы, а вот зимой баню могли устроить и из стога сена. В стогу выбиралась середина, так чтобы по бокам и сверху сохранилась «толщина стен». Сверху делалось небольшое отверстие. На земляной пол стелилась солома, и заносились большие булыжники, которые размещали в небольшом углублении по центру, в земле. На эти булыжники, нагретые, раскаленные камни, поливалась горячая вода, и этот стог служил самой настоящей парной баней. Или раскаленные камни кидали в холодную воду, и она тут же, очень быстро становилась горячей. Впоследствии баню стали строить как отдельное строение на берегу реки или озера.

Печи делались из камня, с лежанками, где спала семья, укрываясь меховыми одеялами. Нагретый камень долго остывает и хранит тепло, к тому же в племени научились с ним управляться довольно легко.

Первоначально пол в избах был земляным. В лучшем случае на пол могли настелить соломы. Впоследствии в домах стали стелить полы.

Из всей мебели в хижине были только стол лавки да полки. Впоследствии для хранения добра и скарба стали использовать сундуки.

Изначально домашнего инвентаря было немного: котелок, в котором готовилась пища, и из него же приготовленную еду вся семья ела, второй имевшийся котелок предназначался для кипячения воды. Котелок ставился на середину стола. У каждого члена семьи была своя деревянная ложка, но первым начинал есть, отец семейства, и только потом было позволено присоединиться детям.

Ушаты, лохани, подойники и многое другое были деревянными, и эта традиция сохранялась вплоть до начала двадцатого века (Никольская, «Карельская кухня»).

Повсеместно в ходу была берестяная посуда: туеса, короба, корзины, кошели и т. д. В берестяной посуде заквашивалось молоко, в берестяной посуде держали упаренные ягоды, заготовленные в зиму. Из куска бересты изготавливали «цедилку» для молока. Были берестяные черпаки, а также берестяными были масленки с плотными деревянными крышками. Изделия из бересты служат долго, они очень практичны. Из бересты делали дорожные короба и сумки, они предохраняли содержимое от дождя. Факелы тоже были берестяные (Афанасьев). Сарай и амбар делались на высоких столбах от хорей, куниц и других вороватых зверушек.

Гончарный промысел у племени особого распространения и развития не получил, хотя в местах расселения племени глины было достаточно. Необожженная глиняная посуда не отличалась прочностью, поэтому предпочтение отдавалось чугункам и котелкам, которые покупались либо выменивались. Но из глины охотно делали всевозможные свистульки, переливами подражающие птичьим голосам. Они служили и для забавы детям, и для опознавания членов племени, и для предупреждения «свой или чужой» в темное время суток, и сигналом опасности.

Близ реки Тосны, при впадении ее в Неву, находятся большие залежи глины, что могло бы содействовать развитию гончарного промысла и кирпичного производства… но этот народ предпочитал камень и легко управлялся даже с огромными валунами: под валуном откапывалась земля так, чтобы под ним можно было развести костер. При достаточном нагревании камня в нем обнаруживались микротрещины. Вот ударяя в нужное место зубилом и обухом топора, камень дробили на куски и пластины, пригодные и для строительства, и для облицовки, и для выкладки печи. Расколотый таким образом камень имел либо квадратную, либо прямоугольную форму, отличался устойчивостью, поскольку укладывался на одну из плоских сторон прямо на глину, и между соединениями камней не образовывались даже минимальные щели, они слегка выравнивались потом глиняным раствором. Такая печь долго топилась, но и тепло могла держать до трех суток! Глина применялась лишь для связки, если надо было сложить что-то из камня.

При оседлом образе жизни выращивалась репа и была широко применима в пищу у народа: ее и варили, и пекли, и парили. Вяленая репа была лакомством для детей. Так же культивировалась и брюква. Особым почитанием пользовались молочные продукты. Из злаковых культур в основном выращивался ячмень и овес. Мастерски варилось темное пиво. В голодный, неурожайный год, чтобы выжить, в испекаемые лепешки и хлеб примешивались мелко измельченные опилки из сосновой коры.

Была у племени и такая отличительная особенность, как употребление в пищу «межоной» рыбки, то есть соленой рыбы с душком – считалось, что в такой рыбе содержатся редкие аминокислоты, необходимое для здоровья человека.

Отношения в племени были родовые: род такого-то возглавлял его родоначальник, но племя выбирало еще и старшего над родами, а над старшинами главенствовал предводитель племени. Но только в отличие от славянских

князей предводитель племени княжеских палат не имел и жил вполне обычно; ничем не выделяясь и не отличаясь от рядового члена своего народа. Он пользовался заслуженным авторитетом и работал наравне с другими. Если в России изначально складывался устав монархический, то племена были независимыми и предводитель племени был скорее товарищем, нежели государем. В их общине был совет, с которым предводитель племени делился властью. Члены племени сходились и участвовали в общих советах. Народные собрания были древним обыкновением. «Старшины, разумом, летами и честью заслужившие доверие, могли выполнять обязанности народных судей» (Карамзин H. М., «Предания веков»). Родовой строй в народе продержался довольно долго: почти до Петровской эпохи. Постепенно родовые отношение перешли на единоначалие.

Народы угро-финской группы с полной ответственностью можно назвать удивительными. Эти народы способны общаться не только с живой природой, но и с неживой тоже: так, рыбак может разговаривать не только с живым и растущим деревом, но он может беседовать и со своей лодкой. Музыкант, играя на кантеле, относится к своему инструменту как к верному товарищу: с ним беседует и советуется и абсолютно уверен в том, что это процесс обоюдный. Эта особенность может быть присущей многим народам угро-финской группы. В этой связи хочу сказать, что особая любовь народа ко всему, что было дорого для его сердца, выражалась в музыке и песнях. Не преувеличивая, скажу, что этот народ можно назвать поющим и певучим: пение, игра на музыкальных инструментах в традиции народов угро-финской группы и по сей день.

У этих народностей царил культ магического слова: считалось, что и сама магия слова способна воздействовать и на предметы, и на явления природы. «Творческие слова всесильны». Заклинаниям поддается все, только надо знать начало…. И это тоже наводит на мысль о том, что чтобы предсказать будущее, провидец может спросить у человека число, месяц и год его рождения. Он тоже хочет знать начало?

Перед любым важным событием обязательно проводился обряд определенного назначения. Даже после того как народ выбрал для себя вероисповедание (христианство или лютеранство), во многих семьях языческий «шаманизм» и проведение обрядов остались. «Букву, но не дух приемлют меря, чудь, весь и литва, служат Господу яко идолам, молебны яко требы творят!» – пишет Дмитрий Балашов в своем историческом романе «Великий Стол». К карелам у христиан и вовсе были большие претензии из-за их самобытности.

В отличие от русского народа, славящегося своим гостеприимством, у народа финно-угорской группы отличительной чертой являлось нежелание привечать и потчевать в своем доме чужого человека: считалось, что «пришлому», чужому в своем доме нельзя предложить даже воды напиться, а если будет просить, то не давать. Если поднести «пришлому» попить воды и дать чужому человеку хоть крошку хлеба, значит позволить ему творить в своем доме колдовство!

Исконно отношения со шведами у финнов и у карел складывались непросто.

Нападал на угро-финские племена шведский король Сверкер еще в 1178 году с шестьюдесятью кораблями… но «был сокрушен озлобленными русскими» (Нутрихин А.).

И в середине лета 1240 года своей буллой папа Григорий IX требовал от стареющего шведского короля Эрика XI покарать этих «язычников», диких и непокорных фин-нов-карел, побивших его миссионеров, а заодно и «врагов католического креста – русских». (Нутрихин А., «Белые ночи»).