– Господин Ориоль! С вами хотят познакомиться! – Я остановился на лестнице и повернулся. Рамсай указывал на Маннергейма. Я спустился со ступенек и подошел к будущему президенту Финляндии.

– Разрешите представить, господин маршал! Начальник финского отдела Главного разведывательного управления Генштаба полковник Иволгин. Здесь проездом из Швеции, где принимал участие в переговорах о перемирии. Отвечал с русской стороны за их организацию.

– Маршал Маннергейм, Густав Карлович, главнокомандующий финской армии и бывший министр обороны Финляндии, – по-русски представился Маннергейм.

– Здравствуйте! Полковник Иволгин, Максим Петрович, начальник 2-го отдела ГРУ ГШ при Ленинградском фронте.

– Немцы выдвинули ультиматум и требуют сдать им остров Готланд, который подлежит передаче вашим войскам. Мотивируют тем, что там начинается противолодочное заграждение в Финском заливе. Фактически это не так. Заграждение начинается на финском берегу, проходит через Готланд и идет к Нарве. Сил удержать остров у нас достаточно, но мы испытываем нехватку в истребительной авиации. В районе Силламяэ у немцев сосредоточена авиационная дивизия. Зенитных средств на острове немного. Может ли Ленинградский фронт помочь нам защитить остров? Неподалеку, на острове Мощный, есть несколько ваших аэродромов. И ускорить переброску ваших частей на Готланд.

– Мне нужна связь, господин маршал.

Маннергейм подозвал одного из гостей и что-то сказал ему на ухо. Через полчаса я связался с Евстигнеевым и передал ему информацию для Говорова и Трибуца. Сообщил, что нахожусь на связи. Шифровка пришла через полчаса. Финнам давали частоту и позывные для работы с авиацией Балтфлота. С «Мощного» готовы выслать торпедный катер с авианаводчиком на борту. Евстигнеев запрашивал возможность прислать за нами самолет. Я спустился в холл и сообщил информацию Маннергейму. Передал ему записанные каналы связи. Маннергейм быстро диктовал по-фински информацию своему адъютанту.

– Отлично, Максим Петрович! Очень хорошо, что вы здесь оказались. Тем более в такое сложное для Финляндии время. Господин Рюти поставил не на ту лошадь, а военные вынуждены это расхлебывать! – Маршал бессовестно врал. В начале войны он был инициатором присоединения к странам Оси, он отказывался выводить войска по требованию Объединенных Наций. Его люди атаковали нас задолго до «бомбардировок 25 июня».

– Господин маршал! Я не избиратель, я – разведчик.

– Да-да, вы правы! Финляндия поставила не на ту лошадь… Так будет точнее. Пойдемте к столу, полковник! Чертовски приятно поговорить по-русски. Вы лошадей любите?

Лошадей я не любил, но пришлось говорить о лошадях и скачках. Маннергейм вспоминал прежнюю петербургскую жизнь, неожиданно выяснилось, что жил он в том же доме, где сейчас расположен 2-й отдел. Я, правда, не стал выяснять, в какой квартире, дабы не дразнить гусей. А вдруг мы живем в его квартире! Светский раут оказался весьма интересным: здесь был сформирован кабинет министров Финляндии, и было решено, что новым президентом станет Маннергейм. До окончания войны. Впоследствии он собирался передать власть гражданскому правительству.

Маршал в конце вечера попросил слова и провозгласил тост за дружбу между нашими странами, так как неверная оценка ситуации 1939 года привела к двум войнам и экономическому краху Финляндии. После тоста он обратился ко мне:

– Господин полковник! Насколько вероятен вариант транзита продовольственных товаров в Финляндию через территорию С ССР?

– В зависимости от стран-экспортеров.

– США и Великобритания.

– Такой вопрос поднимался на совещаниях. Мы в курсе продовольственной зависимости Финляндии от внешних поставок. Нам пока неизвестно состояние Кировской дороги. А все зависит от этого. Предполагаю, что невоенные грузы будут разрешены к транзиту.

– А если начнется война с Германией?

– Я не уполномочен вести такие переговоры. Мне приказано ожидать военно-политическую делегацию в Хельсинки. Я думаю, что сразу после формирования нового правительства последует запрос на приезд такой делегации. Но мне бы хотелось получить разрешение на прилет в Хельсинки самолета, который заберет меня отсюда. Мне кажется, что скорее всего, меня включат в состав делегации. Генерал Евстигнеев просил меня урегулировать с властями Финляндии этот вопрос.

– Как главнокомандующий, я могу разрешить прилет такого самолета. Сообщите в Петербург об этом. Пусть сообщат время вылета и количество машин сопровождения. Пока вы здесь, вы можете использовать эту радиостанцию для своих целей, полковник.

Через день мы с Сашкой были, наконец, дома! В квартиру, правда, попал только через шесть часов после прилета: отчеты, доклады, куча писанины в разведупре фронта. Наконец, Евстигнеев вспомнил, что я больше месяца не был дома.

– Ладно, Максим, об остальном поговорим завтра! Езжай домой! Возьми дежурную машину. Или вызови свою.

– На дежурной быстрее.

– Давай!

Бегом спускаюсь, пока он не вспомнил что-нибудь еще! И через двенадцать минут принимаю рапорт дежурного по отделу.

– Товарищ полковник! За время моего дежурства происшествий не случилось! За исключением…

– Отставить! Вольно! Все завтра. Я пока не принял командование. В 08:00 буду на разводе.

– С возвращением, товарищ полковник.

– Спасибо!

Позвонил Жене по телефону, ключей не было. Сонный голос:

– Лейтенант Иволгина у телефона.

– Полковник Иволгин, у дверей!

– Максимка! Бегу открывать!

Сильно Женьку не обнять! Животик стал довольно заметным! Слегка опухшее лицо. Видимо, не совсем хорошо себя чувствует.

– Да что я, ты о себе рассказывай, Женечка! – прервал я ее расспросы. – У меня все в порядке!

– У меня тоже все в порядке. Шевелится. Тяжелый стал. Ходить надо больше, а я все время на службе.

– Как это?

– Я в госпитале, практикую. Тяжелые бои были под Оредежем, попросили помочь. Второй день как кончились.

– Бедолажка! Устала?

– Ужасно! По одиннадцать часов у стола.

– Смотри, что я привез! – я показал Женьке конвертики и распашонки, которые подарила мне и Сашке мать Хуун.

– Ну, что ты торопишься! Не надо было до рождения ничего брать!

– Это подарки матери Хуун. Другого случая у нее не будет. Отказываться было неудобно.

– Ну, если подарки, то ладно. Что-то я суеверная стала.

– Жень, завязывай ты с этим вопросом. Бои кончились, сиди в отделе и больше гуляй. Смотри, лицо опухшее.

– Воды много пью, вот и опухла. Ладно, ты вернулся, можно и отказаться от дежурств. Просто слух прошел, что ты можешь надолго застрять, а отдел в этом случае расформировали бы. Ну и куда мне? И так вся на нервах. Все же молчат!

– Ты в курсе, что тебя орденом наградили?

– Меня? За что?

– Орден Красной Звезды за участие в операции по выводу Финляндии из войны. Что, не объявляли?

– Нет! Здесь командовал майор Карпов из разведупра. Меня он что-то невзлюбил. Постоянно придирался по мелочам. Хотел в квартиру кого-то подселить. Хорошо, что Евстигнеев заехал, я ему об этом и сказала.

– Ладно, завтра разберусь, что и как. Все! Мыться и спать!

Все как обычно! Стоит исчезнуть ненадолго, как появляется новая метла и начинает мести по-новому! С Карповым надо будет разобраться. Ему, конечно, обидно: он работает в разведупре давно, но все сидит на одной и той же должности начальника оперативного отдела, а его работу делаем я и Евстигнеев. Сам он только ведет документацию, а в разработке операций участия не принимает. Наш отдел полностью подменил его. Естественно, он был бы рад, если бы мой отдел прекратил свое существование. С этими мыслями я и уснул. Звонок прозвучал почти мгновенно, четыре часа пролетели, как миг. Позавтракал и вышел на развод. Принял доклады, просмотрел оперативный журнал, прошел к радистам, посмотрел радиограммы от групп. Наконец, появился Карпов.

– Здравствуйте, майор.

– Здравствуйте, товарищ полковник.