Когда наша семья вернулась в Ленинград, в ней было уже трое детей: брат Дмитрий родился в 1957 году в Хабаровске. Я пришел в свой двор, ребята меня сразу узнали и приняли. Они пригласили меня на вечер в 334-ю школу, в которой я учился до отъезда в Хабаровск. Я надел свою единственную нарядную вещь – ярко-зеленый китайский свитер. С друзьями мы вошли в актовый зал – начинались танцы. Но меня сразу прихватили дружинники, привели к завучу: «Стилягу поймали!» На мои объяснения, что в Хабаровске все так ходят, было веско сказано – тут не Хабаровск, а Ленинград, надо одеваться подобающим образом. Я был очень удивлён, так как в Хабаровске каждый второй носил китайские свитера. Других просто не было.
В училище я быстро подружился с ребятами, которых было всего семеро на 120 учащихся на курсе девочек. Ближайшими друзьями были Валерий Яценко, Андрей Егормин, Евгений Струнов, Вячеслав Киселев (эти двое учились в другой группе). У Андрея отец был полковником медицинской службы. Они жили на Таврической улице в коммуналке, в комнате больше 40 квадратных метров с высоким потолком. Мы любили там бывать. В квартире было много книг, сохранилась старинная мебель и атмосфера интеллигентного дома.
В училище я учился с удовольствием, мечтал стать хирургом. С Валерой Яценко, который тоже мечтал стать хирургом и стал им, мы дежурили по ночам в хирургическом отделении больницы, осваивая профессию. Помню, что преподавательница хирургии говорила нам, что, если мы хотим быть хирургами, нужно учиться вязать швы левой и правой рукой и вообще развивать левую руку. Она посоветовала для этого научиться играть в пинг-понг левой рукой, что я до сих пор умею. Из училищных лет мало что запомнилось. Помнится день, когда полетел в космос Юрий Гагарин, – мы в белых халатах вышли ликовать на улицу. Помнится, как проходили акушерскую практику в роддоме им. Снегирева (Снегирёвке) и как впервые принимал роды – было мне тогда 15 лет… Запомнилось, что Андрей Егормин называл меня «Будак», что означало «будущий академик», но мне было немного обидно. Учили нас очень хорошо, халтурить в учебе было невозможно. Нас научили правильно складывать халаты, делать инъекции, ставить клизмы, делать перевязки и в итоге хорошо натренировали нас в уходе за больными. На 3-м курсе училища я понял, что знаний для поступления в институт маловато, надо подтягивать физику и химию. Поэтому я поступил еще в вечернюю школу – школу рабочей молодежи, как её тогда называли. После занятий в училище я ехал на трамвае через весь город домой на улицу Ткачей, а затем бежал в ШРМ № 4, которая была на проспекте Дудко рядом с проходной Пролетарского завода.
После 2-го курса медицинского училища я поехал на каникулы в Курск со своим двоюродным братом Сашей Бажутиным, который тогда учился в Ленинграде в «Корабелке» – знаменитом Корабле-строительном институте. В Курске жили его родители. Мы пошли в городской парк гулять и были при модных тогда галстуках-шнурках. И нас там «замели» дружинники с тем же обвинением в стиляжничестве! И то, что мы из Ленинграда, и даже на значке, через который продевались ужасно модные шнурки, был изображен кораблик со шпиля Адмиралтейства, не успокоило дружинников. «А еще студенты, комсомольцы – и такие стиляги!» – клеймили нас курские блюстители идеологической чистоты.
Поступление в институт
Училище я окончил с красным дипломом, то есть с отличием, что давало право сразу, без трёхлетней отработки, поступать в институт. Шёл 1962 год. Я успешно, на пятерки, сдал все вступительные экзамены в I Ленинградский медицинский институт им. акад. И. П. Павлова (I ЛМИ), где в предвоенный год училась моя мама. Даже сочинение написал на пять. Темой я взял «Почему я выбираю профессию врача». Нужно сказать, что как раз незадолго до вступительных экзаменов у нас в училище была государственная практика, которую я проходил в медсанчасти завода «Большевик». Заведовал отделением известный в городе хирург Брейдо. Он иногда брал меня на операции в качестве не медсестры, а ассистента – стоять «на крючках» – и объяснял мне ход некоторых операций. И вот как-то я ассистировал Брейдо в операции аппендэктомии у очень симпатичной девушки, которую я же готовил к операции. Короче, когда я пришел писать сочинение в мединститут, то первым человеком, с которым я столкнулся в вестибюле 7-й аудитории, была эта девушка, которая тут же сбежала от меня. Так я и не знаю, поступила ли она. Но у меня не было сомнений в выборе темы сочинения, которое я начал с описания этой истории. Наверное, проверявшие мои каракули преподаватели проявили снисхождение к возможным ошибкам – уж больно красивую историю я им описал.
Мои друзья по училищу не могли поступать в институт сразу после окончания медучилища – нужно было отработать по распределению три года, и им пришлось отслужить в армии. Валерий поступил в медицинский институт, когда служил последний год в Чите. Остальные уже после армии поступили на дефектологический факультет Педагогического института им. Герцена в Ленинграде. Андрей Егормин освоил массаж, работает и преподает в интернате для слабовидящих детей. Валерий Яценко стал хорошим хирургом-травматологом, заведовал отделением в больнице в Сестрорецке, задумывался о диссертации. Его пригласили в Институт травматологии им. Вредена, откуда его направили на два года поработать в госпитале в Йемене, где он заведовал травматологическим отделением. В компартии Йемена были кланы, которые воевали между собой. За три месяца до отъезда Валеру убили во время подводной охоты. Говорили, что это в «благодарность» за то, что он слишком удачно прооперировал кого-то из враждующего клана…
Экзамен по химии сдавали в длинном, как коридор, зале, где по одну сторону сидели преподаватели, по другую – поступавшие. Среди экзаменаторов была очень хорошенькая молоденькая преподавательница. Один из абитуриентов не мог взора отвести от её замечательных коленок, заставляя её очень нервничать. Потом она его вызвала, отнеслась снисходительно, поставила тройку. Я сдавал экзамен тоже ей и получил пятерку. Вместе со мной сдавал экзамен какой-то абитуриент и довольно сильно «плавал». Профессор Максимук, принимавший экзамены, уже собирался поставить ему «неуд», когда парень, которому кто-то рассказал, что тот очень любит анекдоты, говорит: «Профессор, вы уже устали. Двойку вы мне успеете поставить. Хотите, я вам анекдот расскажу?» И рассказал несколько. Максимук, увидев на экзаменационном листе фотографию в военной форме, понял, что тот после армии, и спросил: «Тройки хватит?» Услышав утвердительный ответ, закончил: «Анекдоты ты рассказывать умеешь, а химию ты у меня выучишь». В свое время этот профессор был главным химиком Тихоокеанского флота. С ним была ещё такая история: когда после первого семестра мы сдавали химию, студент В. Богданов, отвечавший передо мной, очень «плавал» (вопрос был про окислы углерода). Профессор уже открыл зачётку, собираясь поставить «неуд», но, увидев на фотографии Володю в морской форме и выяснив, что тот служил на том же Тихоокеанском флоте, задал последний вопрос: «Ты хоть формулу газированной воды можешь написать?» Богданов растерянно уточнил: «Вам с сиропом или без?» Ответ был оценен на пятёрку…
Физика была для меня последним экзаменом. Когда я пришел на экзамен, то ещё не знал отметку за сочинение. Вытянул билет, в котором был вопрос – почему луч света в призме отклоняется к основанию. Помню, что изложил какие-то свои рассуждения, на что преподаватель (университетский) рассмеялся и сказал: «Вы поступили в институт».
В вестибюле института вывесили списки зачисленных на 1-й курс. Посмотрел списки на букву «А» – своей фамилии не нашел. Расстроился. Оказалось, что сначала в списках шли «стажники», потом школьники после 10-го класса, только потом те, кто после училища. Далее висели списки по группам. Стали знакомиться, записывать домашние телефоны (у кого были), и Олег Пайкин сказал: «А мой телефон не нужно записывать, его все и так запомнят: бутылка и пирожок (то есть В2–87–06, а именно: водка стоимостью 2 руб. 87 коп. и пирожок – 6 коп.).
