Крепко-крепко обняв моего генерала, я расплакалась на его груди. Он прав, я не могу приказать своему сердцу. Я ему больше не хозяйка. Следом за Скаем, из дворца выбегают Латти и снежинки. Меня сносит безумным вихрем, обнимающих, целующих и громко причитающих, таких родных и близких существ.

— Ты такая манифик, такая манифик, — рыдает Красотка. — Без тебя было так анфан терибль, так анфан терибль.

— Ты бледная, хозяйка, и волосы у тебя растрепанные, — жалостливо шепчет Пухлик, перебирая мои локоны.

— Я вас так люблю! Я всех вас так люблю, — только и могу сказать в ответ.

— А меня? — звучит за моей спиной до боли родной и любимый голос. Я оборачиваюсь на звук и бросаюсь на шею самой любимой на свете зеленоглазой заразе.

— Ты ведь обещала мне, что скажешь, если что-то будет не так, — с упреком в голосе шепчет он.

— Я не успела, прости, — Кэл сжимает меня так, что кости начинают хрустеть.

— А теперь, расскажите мне, кто напал на Хрустальную Гряду? — в повисшей тишине, мой голос звучит резко и звонко. Скай опускает голову, Кэл отводит глаза, Латти прижимает к лицу мокрый от слез платок, а снежинки просто молча, и с жалостью, смотрят мне в лицо.

— Он осаждает Хрустальную Гряду третий месяц, нас взяли в кольцо, — тихо начинает свой рассказ Кэлвин. — Через горы его пока не пускает наше войско. Наши силы на исходе, боюсь долго мы не продержимся. Ледяной король слишком силен. Парламентеры пытались с ним договориться, но он упрямо требует выдать тебя.

— Простите меня, это я во всем виновата. Мне и исправлять эту ошибку, — решительно подняв с земли зеркало, я тепло улыбнулась всем на прощание.

Шаг… и я ускользаю в пространство. Снег. Белый, искрящийся. Бескрайнее снежное поле. Стою, как былинка на ветру. Ветер играючи перебирает мои волосы, поднимая вокруг маленькие белые вихри. Шквальный порыв ветра. Милый бурун снежинок превращается в дикий, пляшущий смерч. Рядом со мной бешено вращается снежная воронка. Верхушка воронки начинает осыпаться и навстречу мне и идет ОН. Мой ледяной король, мой снежный принц, моя невозможная любовь…

Удар посохом о землю…жуткий треск…вокруг нас вырастает ледяная неприступная стена. Время тянется так мучительно медленно. Краем глаза я вижу бегущих к нам воинов, я вижу Ская и Кэла, они ожесточенно бьют мечами во внезапно выросшую преграду, пытаясь освободить меня из плена. Все бесполезно. Ты так силен мой король, так непреступен.

Нет ничего. Мир остановился, время замерло и в этой абсолютной тишине, как два выстрела в упор, глаза в глаза, сияют наши скрещенные взгляды. Его — злой, холодный, напряженный и мой — решительный, отчаянный. Слезы… горячие, горькие, огнем жгут глаза, прокладывая длинные блестящие дорожки по моим щекам. Плевать… уже ничего не имеет значения. Нет сил, смотреть в застывший лед его взгляда. И я сделала то, что считала нужным и правильным, подняла зеркало мира, и со всей силы ударила им о пол. Звон разбившегося стекла, шелест осыпающихся осколков, и мысль горькая, рвущая на части, о том, что моя жизнь подобно этому зеркалу раскололась только что, на тысячи маленьких кусочков. Нитка со скраэном соскользнула змейкой по моему телу на землю…Словно в замедленной съемке я вижу как сверкающая снежинка медленно тает, превращаясь в маленькую мокрую лужицу.

— Гряду не получишь, — мой звонкий голос звучит резким диссонансом в этой оглушающей тишине, — А со мной можешь делать что хочешь…

Он молчит, только безумный взгляд синих, бездонных глаз. Я вижу, как бешено, двигаются узлы желвак на его скулах. Рука поднимает агорн. Я не боюсь смерти… Я и так уже умерла. Удар… Секунды длятся как вечность…

Посох разлетается на куски, с жалким звоном подпрыгивающие по ледяному полу. Стены, ограждающие нас от окружающего мира, осыпаются снежной пылью. Руки мужчины виснут безвольными плетями. Арвэн поднимает голову и, я задыхаюсь от того, что вижу в его взгляде… Боль, тоска, отчаяние… И тихий вопрос:

— Зачем мне это все без тебя, Cнежная моя?

Я смотрю в синие как море глаза и вижу в них свое отражение. Отражение своей души, отражение своей боли, своей любви, своего сердца — одного сердца на двоих. И робкая, маленькая испуганная надежда внутри меня, вдруг начинает стремительно расправлять крылья. Жуткий, мерзкий вопль заставляет меня вздрогнуть и оторвать взгляд от Арвэна. Происходящее, кажется мне нелепым, пугающим и странным. Мы с Арвенэном недоуменно смотрим, как Фэдр начинает ползать по земле, собирая расколовшиеся остатки символа ледяных королей.

— Что ты наделал? Что ты наделал, идиот? — воет Федя. Он валяется по полу и шипит как змея.

— Ты… Ненавижу…Почему он все время выбирает недостойных. Я! Я должен был стать королем, а он… он выбирал таких слабаков как Эркар и ты. Я сделал все, я расчистил ему дорогу, я убрал скользящую, а он вместо того, что бы радоваться, выл над осколками зеркала как собака. И позволил этой твари, ледяной змее утащить девчонку… А ты…Тебе всего-то нужно было прикончить эту дуру… Ненавижу…Ненавижу…Ненавижу вас всех.

Я в оторопев смотрела на плюющегося ядом Свина, понимая всю чудовищность его слов. Страшная догадка… Это нечеловеческий крик отца, потерявшего свою любимую, мне снится по ночам. Он не убивал маму, он любил ее до безумия…И, это отец, отправил меня с ледяной змеей в другой мир, до того, как эта мерзкая свинья успела прикончить его. Мои родители стали жертвой алчности и зависти этого страшного человека. Все ложь…все было ложью…вражда ледяных и скользящих. Красивая ложь, скрывающая уродливую правду…

— Мочи козла! — вдруг заорала Потеряшка, и вцепилась в глаз брызжущему слюной «Свину»

— Бей засранца! — пискнула Красотка срываясь с места, вцепляясь в волосы гадкого толстяка как пиявка.

Ежик пронзительно свистнула, и внезапно поднявшийся смерч снежинок, стал лупить ослепленного и отбивающегося от невидимого противника Федю. Дикий, беснующийся снежный вихрь, с силой врезался в пухлое тело Свина, выбивая его как грязный половик. Ледяные змеи обвивают его руки, захватывая в плен.

— Что? Что вы мне сделаете? Что вы можете? В темницу посадите? — истерически хохотал сумасшедший Фэдр.

— Нет, — сказал Кэл, подхватывая его со Скаем за руки и таща куда-то. — Бить будем!

— Больно будем бить! — добавил Скай.

— А потом выбросим тебя из этого мира, жирный гоблин, — крикнула Потеряшка.

Снежинки летят следом за уносимым Кэлом и Скаем Свином и бьют его что есть силы.

И вот они все что-то кричали, шумели, куда-то тащили брыкающегося и упирающегося Федю. И все это было словно так далеко, и так не важно. И я все смотрела, смотрела…Смотрела как колышет ветер сине-голубые прядки волос стоящего передо мной мужчины, как появляются теплые лучики в уголках его губ, как осторожно, начинает свое движение к моему лицу такая сильная и надежная рука. Преграды рушились, сыпались как песок сквозь пальцы. Я смотрела в такие родные, синие как море глаза, и тонула в них медленно и безвозвратно.

— Я скучал, моя Снежная, — горько выдохнул Арвэн, — я так скучал по тебе любимая! Теплая ладонь касается моей щеки, осторожно вытирая с лица мокрые потоки слез. Движение… и я падаю в его объятья. И дальше происходит что-то невообразимое, мы сходим с ума, обнимая, и целуя друг друга. Мы смеемся и плачем, покрывая поцелуями лица, глаза, губы, волосы, повторяя раз за разом глупые, нелепые слова любви, словно ищем спасение друг в друге, словно не можем надышаться друг другом.

— Я люблю тебя, — шепчу я сквозь слезы в жаркие губы, бешено целующего меня снежного принца.

— Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, — хрипло и рвано повторяет он, обжигая меня безумством свое страсти.

Вокруг нас вздымается резкий вихрь, и лед под нашими ногами начинает крошиться. Тонкие трещины подобно корням деревьев начинают стремительно разрастаться, покрывая все пространство вокруг нас глубокими бороздами. Сквозь образовавшиеся разломы ползут, словно живые, снежные лозы, опутывая наши с Арвэном тела, расписывая их морозной вязью узоров. По моей руке скользит голубоватый сверкающий ручеек и, остановившись в раскрытой ладони, ярко вспыхивает, превращаясь в сверкающую хрустальную снежинку. Арвэн протягивает мне свою руку, и я с изумлением смотрю на сияющую, на его ладони точную копию моего скраэна.