Дождаться отпуска велела,
Да успокоить тем сумела
Родное чадо, слово дав,
Что вместо всяк лечебных трав,
Ответом на его мольбу,
Она поедет с ним в Москву;
Обследуется у врачей,
Утешить сына чтоб скорей.
VI.
Я сам учительствовал прежде;
Давно бывал я в шкуре той.
Тогда я молод был. Надежде
Всяк верен и гоним мечтой –
Свет знания нести собой
В род под названием людской.
Пытался я свободу сеять
В умы младые с ранних лет.
Я смел иллюзию лелеять!
Но во главу у многих бед
С грудным те молоком впитали
Неисправимые детали,
Нюансы, характерные стадам:
Быть преданными господам.
Безропотными и немыми,
Те, не желая слыть иными,
Паслись на выжженной земле,
Купаясь в мракобесной мгле.
Я только время потерял,
(А Саша ведь предупреждал)
И сам таким же чуть не стал,
Но, благо, вовремя удрал.
Старик бы Уинстон тут сказал,
Что парень сердцем обладал!
Но под тирадой лет и дум
Я приобрел еще и ум.
Свободу сеять я не стану!
Я пастухам слагал бы оды;
Я им желать не перестану –
Быть в здравии часы и годы!
И пусть те мирные народы,
Влюбленные в свое ярмо,
Коль оказались сей породы –
Стригутся быстро и легко!
Раз это столь для них желанно,
Раз это столь для них любимо,
Раз процедура долгожданна,
Их счастью не мешая, мимо
Я аккуратненько пройду.
К чему же рушить их мечту?…
VII.
Ремарка здесь к чему уместна?
Уж коль признать, то нужно честно
Нам констатировать тот факт,
Что труд учителя никак
Не связан с месяцами года.
В столицах, может быть, погода
Им отдыхать благоволит,
Но в целом, по стране, велит:
Являться строго на работу,
Будь то июньская суббота,
Будь то июльская среда,
И даже в августе всегда
Найдется что им делать в школе,
Ну, в бизнес не ушли те коле.
А посему не дайтесь диву,
Отчасти растеряв что силу,
В субботний вечер на диване
Уселась мать, предав нирване:
Все мысли, тело, дух. Как знать,
Быть может, в этом благодать.
По телевизору негромко,
Навязчиво, но очень тонко
Ей намекали, что в стране
Заботятся о ней вполне.
Укроев умиротворенный,
За день с дороги подустав,
И оттого немного сонный,
Улегся рядом, почитав
Пред этим Чехова немного.
Уж не судите его строго!
Имел привычку мой герой,
Вразрез ровесникам порой,
По пирамиде Маслоу ввысь
Карабкаться, граниты грызть;
И мысль свою тренировать,
Стагнацией чтоб не страдать.
И может быть, (к чему всем знать?)
Что в этом-то и благодать.
VIII.
Он, словно малое дитя,
Полусмешно, полушутя
Улегся в позе эмбриона
В объятиях родного дома.
Мать трепетно его волос
Коснулась, и ее вопрос
О том, когда уедет он,
Прогонит столь желанный сон.
– Наверно, в понедельник, мам.
В Москве во вторник, тут и там,
Побегать нужно по делам.
Друзьям и городу воздам
Я завтра должное вниманье,
Ну а потом, всем – до свиданья!
– Тогда иди, ложись в постель.
Уж весь ты сонный, Радамель.
– Нет. Мам, хочу побыть с тобой.
Ты – моя радость, мой покой. –
Так и уснул тягучим сном,
Проснувшись в воскресенье днем.
IX.
Спал долго он.
До десяти.
То ль оттого, что странный сон
Сей ночью смел его найти.
То ль от дороги, что с Москвы,
Уставши. Не могу, увы,
Причину точную я знать,
Но сон могу пересказать.
Перо мое здесь ни при чем.
Художественный всяк прием