— Нет. Мне было шесть, когда обнаружились способности к магии. А позже я начал обучаться в Ордене. Всю мою жизнь, сколько себя помню, я ощущал токи магии, мог их ухватить, управлять… а сейчас вижу их, это никуда не исчезло, но я не могу сделать даже простейшую магию! Как будто она не подчиняется мне!

— Это наверняка пройдет. Нужно больше времени.

Алавар посмотрел на меня так, будто хотел убить на месте. А потом внезапно его лицо озарилось идеей:

— Ты ведь вылечил Джагена…

— Нет! Тогда я сам не знал, что творил. А в голову могут лезть только маги.

— Маги, которые сильнее того, над кем они проводят свои действия. Но, извини, я не доверяю Ялавари.

— А я не доверяю Дару. Хотя вчера в Храме…

Алавар заинтересовался, и я рассказал, что произошло. Мне казалось, он был только рад сменить тему. А потом задумался, пока я пил вино:

— Интересно… похоже, на храмовую магию. Слышал о ней, но никого из Ордена и близко не подпускают. Что-то вроде обычной магии, но со своими деталями. И как ощущения?

— Я чувствую Дар. Но пока что не очень могу управлять им.

— Со временем.

Не сомневаюсь, мы подумали об одном и том же: в Ордене наверняка есть бумаги, которые могли бы помочь. Но они все в распоряжении Ниры Ялавари… а вот Алавар сейчас явно не в той форме, чтобы становиться Верховным магом. Не хотелось допускать мысли, что навсегда.

Я снова вспомнил видение и думал, рассказать ли о нем Алавару, когда он выдохнул:

— Я переспал с Таль.

— Что? — я с удивлением посмотрел на мага. — Таль Мар-Шайал? Когда?

Он отвел глаза и уклончиво ответил:

— Недавно. Ее брат поправлялся, чуть не умерев, у меня исчезла магия, так что мы нашли, о чем рассказать друг другу. И как скрасить время.

— И что теперь?

— А что надо? Слышал, в других странах есть дурацкие обычаи, что девушка должна «беречь себя до свадьбы», но, к счастью, не в Менладрисе. Всё по желанию. А Таль хотела, уж поверь мне! Вот только не надо осуждать.

— И не собирался, — я пожал плечами.

— Вот и отлично. Тебя там на военном совете заждались. Давай, иди уже.

— Тебе тоже стоит.

— Как магу без магии? Нет уж, у меня отличный план на сегодня: напиться. Иди, бастарденыш.

— Прекрати быть говнюком.

Алавар не ответил, но хуже всего, он действительно прав — мне стоило пойти к Элерис и Джагену, раз уж я Клинок.

— Хорошо, — я вздохнул, — но пообещай кое-что.

— Ммм?

— Что никогда не будешь использовать магию крови.

Алавар выглядел искренне изумленным. Похоже, ему и правда не приходила в голову подобная мысль. Но я помнил видение, где он истекал кровью, рисуя символы.

— Легко. Обещаю, — он пожал плечами, — я не самоубийца и не до такой степени отчаялся. Что вообще может такого произойти, что заставит меня сделать обряд?

— Поклянись.

— Хорошо, Киран. Клянусь, что никогда не буду использовать магию крови. Доволен?

— Вполне.

Я поднялся, но уходя из комнаты, прихватил с собой початую бутылку вина. Под недовольное ворчание Алавара.

========== 17. ==========

— Вы совсем рехнулись?

Хранитель королевской печати Таномас Кобиларц смотрел на меня совершенно серьезно. Он откинулся на высокую спинку кресла, но взгляд из-под нахмуренных бровей не оставлял сомнений, что он не шутит.

Я даже смутился. Таномаса знал едва ли не всю жизнь: он хранил печать еще при отце и не удивлюсь, если при деде. Все документы королевства проходили через его руки. Он не имел права совершать что-то за спиной монарха, но оставался в курсе всех дел и бумаг.

Элерис прислушивалась к его мнению — больше, чем кого бы то ни было из министров. Я же старался держаться подальше от государственных дел, тут сестре мои советы ни к чему. Но с Таномасом Кобиларцем предпочитал и раньше не сталкиваться.

Потому что знал, он меня терпеть не может. Ничего личного. Просто Таномас искренне полагал, что место бастарда — на конюшне. Тот факт, что Элерис сделала меня Клинком Менладриса, ничуть не прибавил любви Кобиларца.

Но сегодня он захотел встретиться сам. И теперь, в его кабинете, я невольно ощущал себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывают за то, что в очередной раз устроил во дворе беготню и чуть не сбил с ног какого-то важного вельможу.

— О чем вы, лорд-хранитель?

Мое уважительное обращение ничуть не подействовало на Кобиларца. Что ж, он был лордом-хранителем еще в то время, когда я даже не родился.

— Ты и ее величество, — хмуро продолжал он. — О чем вы вообще думаете?

— Возможно, стоит задавать подобный вопрос моей сестре? — осторожно спросил я.

— Сейчас я спрашиваю тебя.

— О чем конкретно речь?

— Даже не знаю, с чего начать. Может, с того момента, как на Церемонии ее величество чуть не посадила тебя на трон рядом с собой?

— Я этого не хотел.

Мог бы добавить, что даже не знал о планах Элерис — догадывался, но никогда не думал, она решится. Но выставлять сестру виноватой не хотелось. Да и какая разница, если всё уже произошло? Отвечать теперь нам вдвоем.

И я видел по лицу хранителя печати, что он не верил. Да и с чего бы? А мне не хватало слов, я не мог объяснить, что никогда не стал бы делать того, что пошатнет положение Элерис.

— Надеялся, это не будет иметь последствий, — сказал я.

Одна из густых бровей Кобиларца приподнялась в удивлении. Я знал, что этот человек может быть сдержан и официален, но явно не сейчас и не со мной.

— У всего есть последствия, Киран, — сказал он. — Если дальше заявления ее величества не пошло, я рад. Но это сделано, и все Дома слышали. Ваши игры заходят слишком далеко.

— Это не игры.

— Что?

— Я не останусь на кухне или на конюшне, лорд-хранитель, пора с этим смириться. В любом случае буду рядом с Элерис.

Кобиларц опасно прищурился, но даже не пошевелился. Только его слова били, будто розги — по рукам, по спине. И невозможно отклониться, потому что всё справедливо.

— Хорошо… рыцарь-командор. Ты уже не просто клинок принцессы. Но ты бывал хоть на одном заседании совета? Слышал доклады канцлера казначейства? Знаешь новости из-за границы? Владыка Вирдиса при смерти, король Канлакара никак не подтвердит прошлые мирные договоры, а Острова до сих пор не прислали послов. Почему рыцарь-командор не в курсе?

— Потому что был занят тем, чтобы королевский замок не стал похож на постоялый двор с дырами в защите!

Это правда, в последнее время меня больше волновали гвардейцы замка, грядущая Церемония, а потом ее последствия. Я никогда не вникал в государственные дела — возможно, потому что отец всегда говорил о них только с Элерис.

— А стоило бы, — заметил Таномас Кобиларц. Как последний удар.

Я начинал злиться и ощущал, как поднимается и Дар — можно его контролировать, но за яркими эмоциями он всегда тянется сам и охотно. Поэтому я попытался успокоиться, сделал короткий вдох-выдох, и после сказал:

— В последний раз, когда рыцарь-командор начал слишком рьяно участвовать в делах королевства, это едва не закончилось переворотом.

Тоже правда. Все знали историю Эйрика Лайрела, который возжелал командовать не только войсками, но и королевой. Моей прабабкой. Но она оказалась женщиной волевой, а тело Эйрика потом неделями висело на замковой стене в назидание остальным.

— Не хочу посягать ни на королевский трон, ни на власть сестры, — продолжал я. — Если Элерис понадобится моя помощь, я ее окажу. Но в остальном — я просто Клинок Менладриса. И ее брат.

— И бастард. И первый сын короля.

К моему удивлению, в словах Кобиларца не слышалось ни гнева, ни яда, только простые факты, с которыми и ему, и остальным министрам приходилось мириться и учитывать их.

— Но военные советы — твоя стезя, рыцарь-командор, — сказал Кобиларц. — Сегодня ты и ее величество обсуждали с Джагеном Мар-Шайалом помощь против его отца?

Да, до того, как слуги доложили, что лорд-хранитель хочет поговорить, и настоятельной просьбы «прямо сейчас». А я как раз собирался пойти ужинать.