— Найди Верховного жреца, Таланиса Рена. Пусть организует храмовых лекарей. Убедись, что ему не нужна твоя помощь мага. Ты понял, Сол?

— Да, рыцарь-командор, — ответил маг хоть и хрипло, но твердо.

У меня было время только поверить ему на слово, поэтому я уже не смотрел, как Сол Лиссири вычерчивал знаки, и последовал за мерцающим огоньком, который должен привести к Гарену Таллу.

Когда боги гневаются на людей, они приносят огонь и кровь.

Зола и пепел. Я подныривал под горящую ткань и старался не всматриваться в лица мертвецов и не поскользнуться в их крови. Чем дальше я уходил от аристократов и приближался к горожанам, тем сильнее ощущал Элерис. Она волновалась, она хотела знать, и я позволил ей скользнуть в мое сознание, увидеть то, что видел я, понять, что произошло, и куда иду.

Я бы хотел посмотреть ее глазами, но сейчас не мог отвлекаться. Поэтому упорно шагал вперед.

Один раз я все-таки упал на колени, запнувшись о кусок сломанного шеста. Руки тут же перепачкались грязью и копотью, а я в последний момент успел отползти от рухнувшего куска горящей ткани. Алый мундир безнадежно запачкался.

Гарена Талла я нашел с десятком гвардейцев, которые что-то отрывисто обсуждали. Магический огонек застыл у лица Талла и погас. Кажется, Гарен не сразу меня узнал, а потом воскликнул:

— Киран!

Он совершенно не уставно обнял, но тут же отстранился и посерьезнел:

— Что случилось? Хотя какая сейчас разница… что нам делать?

— Найди всех гвардейцев, которых можешь. Организуй их. Нужно справиться с толпой горожан, пока не началась паника, иначе они друг друга передавят.

Я ощущал толпу рядом почти физически, как единый организм, растерянный, не понимающий, что происходит, готовый испуганной ланью сорваться в любую сторону.

— Их надо успокоить?

— Их надо увести отсюда. Мы позаботимся о раненых, жреческие лекари уже здесь. Возьми всех воинов, которых найдешь. Горожане должны вернуться в Тарн. Проследи за этим.

Гарен Талл кивнул. Он всегда умел выполнять приказ и понимал четкую задачу, когда ее ставили. Я обвел глазами серьезные лица остальных гвардейцев, кто-то из них кивнул.

Порывисто Гарен Талл опустился на одно колено, склонив голову. Следом за ним то же сделали остальные воины.

— Повинуюсь, рыцарь-командор.

Вот только склоняться стоит лишь перед королями, согласно этикету, даже Клинку Менладриса полагался в лучшем случае поклон.

— Встать! — рявкнул я. — И не сметь больше. Выполняйте задачу.

В королевскую гвардию не берут идиотов, так что воины поднялись и под руководством Гарена Талла направились к горожанам. Я слышал, как Талл отрывисто посылал людей в разные стороны к бывшим постам гвардии.

Я не стал задерживаться и повернулся к той части поля, где медленно приходила в себя знать. На миг остановился, прикрыв глаза, и понял, что могу ощутить не только Элерис, но и Алавара. Куда слабее, но, похоже, общая по матери кровь давала о себе знать.

Я нашел его на земле с проплешинами оставшейся травы, а за магом полыхала упавшая ткань. Алавар не шевелился, но я ощущал размеренные удары его сердца.

Я опустился на колени рядом и тихонько позвал:

— Алавар…

Зная, что сейчас он услышит мой голос не столько ушами, сколько внутри сознания. И тот выведет его из тьмы.

— Алавар.

Кожа над его бровью оказалась рассечена, из нее сочилась кровь, но я знал, что это не основное — обхватив голову мага, я ощутил на руках кровь. Приложило его хорошо.

— Алавар, проснись!

Он слышал мой голос, всем телом, кожей, сознанием. Веки мага затрепетали, он открыл глаза, медленно сел. Но Алавар никак не мог сфокусировать взгляд и как будто не понимал, что произошло. Он тоже потрогал затылок, поморщился и с недоумением уставился на кровь на пальцах. Потом перевел взгляд на горящую ткань.

— Нам нужно уходить, — сказал я, но не настаивал, пока Алавар не придет в себя.

Он кивнул, и я помог ему подняться на ноги. Алавар с трудом мог идти сам, но теперь в его взгляде хотя бы появилась осмысленность. Я ощущал Элерис ярким факелом и направился туда.

Королевский шатер валялся, смятый и изломанный, но хотя бы не охваченный огнем. Элерис вместе с Таланисом Реном отдавали приказы: он — жрецам, она — всем остальным. Здесь же были благородные Дома, хотя я видел, что королева отправляет большинство в замок. Я заметил мелькнувшего Эльдо Руариса, но не видел Мар-Шайалов.

Сол Лиссири сидел на земле, прислонившись к перевернутому столу, который стал спинкой. Судя по изможденному лицу мага, он уже успел помочь Жрецу и королеве. При виде нас с Алаваром, Сол хотел подняться, но сил на это явно не оставалось, и он почти рухнул обратно. Я усадил рядом с ним еще не очень соображающего Алавара.

— Останься с ним и не давай спать. Если уснет, убью обоих.

Похоже, мой голос звучал достаточно грозно, потому что Сол глянул со страхом и кивнул. Я обернулся к Элерис.

Она стояла ожидая. Ее алое платье покрылось пятнами грязи и копоти, волосы растрепались, а корону она давно сняла. Но стоило посмотреть на Элерис, она бросилась ко мне по пеплу и выжженной траве. Я обхватил ее лицо руками, оставляя следы золы и крови Алавара, поцеловал в губы, бесстыдно, у всех на виду. Но мог поклясться, что никто в этот момент нас не осуждал.

Мы повенчаны общей кровью: собственной в венах, пролитой нами и той, что вокруг нас.

Когда Элерис отстранилась, ее первыми словами были:

— Это не твоя вина.

Она знала, что произошло, увидела моими глазами, ощутила моим телом. Осторожно взяв левую руку, повернула ее ладонью вверх и очертила контуром пальца ожог, стараясь не касаться его самого.

— Мы найдем того, кто сделал этот артефакт. Кто убил нашего отца и хочет уничтожить нас.

Я мог бы прочесть в мыслях Элерис то, что она не договорила вслух: если это Уртар Мар-Шайал, мы убьем его. Но она не верила, что он действовал в одиночку. И только ли он.

— Где Джаген с Таль? — спросил я.

Элерис кивнула в сторону:

— Джаген очень плох, целители не рискуют переносить его в замок. Таль с ним.

Мне не хотелось оставлять сестру, но у каждого из нас свой долг. Поэтому она напоследок сжала мое плечо и вернулась к Таланису Рену. А я отправился на поиски Мар-Шайалов.

Красный — цвет королевской власти, белый — богов и жрецов, но цвет лекарей — коричневый. Потому что тогда на грубых темных одеждах не видно крови.

За тем местом, где еще недавно стоял королевский шатер на празднике, лекари устроили что-то вроде своего поста. Я видел мельтешение коричневого, расцвеченного голубым: кого-то переправляли в замок, для кого-то не хватало рук, а кому-то могли помочь только жрецы, золоча пальцы и оставляя символы на теле, чтобы боги могли заметить своих мертвых детей.

Джаген Мар-Шайал был жив. Он лежал на земле, и тут еще торчала зеленая трава, хоть уже и вытоптанная многими ногами. Под головой Джагена лежал чей-то плащ, и я подозревал, что хмурого Эльдо Руариса, стоящего неподалеку. Рядом с Джагеном сидела Таль, сцепив руки на коленях. И я не мог понять, она молится или просто хочет остаться с братом до последнего.

Я присел рядом с ней и в тот же миг ощутил Джагена. Видимо, Дар продолжал работать, ровно и четко, позволяя чувствовать то, чего я не мог обычно. И я слышал глухие частые удары сердца Джагена, слышал его учащенное дыхание, видел не только бледное лицо, но и скапливающуюся кровь внутри его тела, с которой ничего не могли сделать лекари тут, а переносить в Храм слишком опасно.

Я ощущал, что Джаген Мар-Шайал умирал и осталось ему недолго.

Таль повернула ко мне лицо, и я увидел глубокую свежую царапину на ее щеке и обреченность в глазах — она тоже понимала, что ее брат умирает.

— Он не может погибнуть, — прошептала Таль. — Не тут, не так.

— Молись богам, Таль. Молись, чтобы после смерти Джаген отправился в Огненные чертоги.

Не сразу понял, что глухой голос принадлежал Эльдо Руарису. Таль вскинула растрепанную голову и посмотрела на него с яростью. А потом снова перевела взгляд на меня.