Луиза не поднимала голову:

— То есть Дуат может показать, что на самом деле хочет Анубис?

— Если ты о том, что Дуат тебя не принял, то поверь, это какие-то его странные инстинкты. Уж точно не желания Анубиса. Иначе он бы тебя туда не повел.

Амон помолчал, но всё-таки закончил:

— Больше он туда никого из девушек не водил.

Деталей Амон не знал, Анубис только смутно сказал, что Дуат Луизу не принял — что бы это ни значило. Но вот в том, что самому Анубису это не понравилось, Амон ничуть не сомневался.

— Ладно, — решился Амон. — Инпу говорит, что на раздаче тактичности я точно не присутствовал, так что спрошу прямо: что там произошло?

Луиза замялась. Бросила быстрый взгляд на Анубиса, но он по-прежнему был на другом конце барной стойки и уж точно не слышал их.

— Я не смогла находиться в Дуате, — вздохнула Луиза. — Знаю, что боги смерти ходят друг к другу «в гости», всегда всё нормально … но в Дуате мне было плохо. Настолько, что невозможно там оставаться. Он будто выталкивал меня, прогонял. И ощущение такое, будто он… угрожает.

— Дуат — это мир, место, инстинкты. Но уж точно не разумные действия.

— Просто говорю, как это было.

Амон размышлял, но тут вопросы Луизы достроили общую картинку.

— Так ты решила, если будешь настаивать, Дуат что-то сделает Анубису? — озарило Амона. — Глупости какие!

— Это тоже. И я не хочу, чтобы ему пришлось метаться между нами. Это его мир.

Луиза задумчиво водила пальцем по белоснежному боку чашки.

— Анубис пытался приказать Дуату, но тот не послушался. Я… да, подумала, что разойтись будет проще для всех.

Амон хмыкнул, выражая весь свой скептицизм: насколько он видел, лучше никому не стало.

И точно стоило поговорить с Анубисом о Дуате. Если мир мертвецов продолжит ускользать и не слушаться, если Анубис потеряет над ним контроль… хлынувшие обратно в мир мертвецы создадут проблемы для всех.

— Ладно, — вздохнул Амон. — Вот теперь я готов к чему-то покрепче сока.

========== 5. ==========

Амон знал всех, и все знали Амона.

Поэтому к вечеру, когда клуб заполнился народом, солнечный бог оставил уже не успевающего болтать Анубиса и переместился в вип-зону. Здесь, среди кожаных диванов, подсвеченных неоновыми трубками, по одному ощущению сил легко было распознать богов.

Если Анубис не особо любил шумные компании, то Амон ничуть не смущался подсаживаться к знакомым.

Чопорного Зевса всё-таки обошел. Тот разговаривал с ракшасом, которых в последнее время боги нанимали как посыльных и курьеров. А вот к Артемиде и Аполлону Амон подсел с радостью. Звеня браслетами и этническими бусами, Артемида показывала эскизы новых граффити, которые планировала нарисовать.

Потом Эбби написала, что задерживается в галерее, и Амон вообще перестал торопиться. Взяв новый коктейль, отправился к ацтекам, где Тескатлипока, вежливо поправляя очки, рассказывал о бизнесе у себя на родине.

Вопреки заявлению, Амон выпил только один коктейль с божественным алкоголем, а остальные предпочел с человеческим — вкус приятный, но на богов не действует.

Он как раз вернулся к барной стойке, решив, что готов на еще один стакан чего-то божественного, когда заметил, что Анубиса там нет.

Коктейли смешивала и подавала Джилл — человек, работавшая администратором и при необходимости подменявшая барменов.

Амона она хорошо знала. Ворчала, что он именно тот, кто чаще всего мешает Анубису работать. Но оставляла кусок чизкейка, если знала, что он зайдет, а кухня уже закрывалась.

— А куда Анубис делся?

Амон поставил пустой стакан на стойку и перегнулся к Джилл. Она тоже не любила, когда он так делал, поэтому знаком показала ему вернуться на место и ответила:

— В комнате. У него голова разболелась, я его отправила, здесь всё равно от него толку мало. А там у нас аптечка.

— О, — сказал Амон. Он знал, что богу человеческие таблетки не помогут. — Можно?

— Да, проходи. Только печеньки мои не трогай.

Амон не стал поднимать крышку барной стойки, чтобы пройти, а просто поднырнул под нее и юркнул в заднюю комнату. Она была совсем небольшой, тут обычно переодевались, оставляли вещи, пили чай. На столе и правда лежала открытая пачка печенья, рядом на стуле рюкзак и куртка Анубиса.

Он сам устроился на единственном потертом диване. Свернулся, подтянув колени к груди, уткнувшись лбом в кулак.

Амон лучше многих знал, что и бессмертным богам можно навредить. Даже убить — навсегда, без возврата, без надежды на возрождение. Хотя это и куда сложнее, чем со смертными — зато они-то после смерти попадают в загробные миры.

Из-за яда богов, которым напоила однажды Геката, у Анубиса бывали головные боли — не так часто, но сделать с ними ничего нельзя.

— Очень плохо? — с сочувствием спросил Амон, усаживаясь на стул.

— Угу, — глухо отозвался Анубис.

Амон даже не знал, что его больше насторожило: то, что Анубис так это признает, а значит, всё совсем погано, либо, что он даже не шевелится.

— Может, что-то сделать? — спросил Амон.

— Нет. Ты же знаешь, не поможет. Надо подождать.

— Гм. Хорошо. А что насчет Гора?

— Он занят. У него встречи.

— Инпу, ты ему вообще звонил?

— Нет.

Амон закатил глаза и достал телефон. Звонок Гор и правда сбросил, но Амон справедливо считал себя достаточно настойчивым богом, поэтому, ничуть не смущаясь, отправил сообщение. И довольно быстро получил ответ: «скоро буду».

Амон почти пожалел, что слегка сгустил краски, пока писал, но голова у Анубиса явно болела всё больше. Так что он уже не мог лежать спокойно, постоянно вертелся, стиснув зубы, как будто пытался занять наименее болезненное положение.

Амон нашел пару плоских подушек и заверил заглянувшую Джилл, что «таблетки скоро подействуют».

Он был дико рад, когда Гор позвонил, заявив, что он у клуба и «где эта ваша задняя дверь». Амон сориентировал, чтобы Гор зашел в их комнатку с другой стороны, а не через зал.

Золотого мальчика часто сравнивали с соколом: гордый, спокойно на всех смотрящий, реющий где-то в бесконечном небе. У самого же Амона он всегда и только ассоциировался с летчиком. Пусть сейчас на Горе расстегнутое строгое пальто и капельки влаги на идеально лежащих каштановых волосах, Амону всегда казалось, что летная куртка и очки пойдут ему гораздо больше.

Но и в них Гор будет выглядеть таким же собранным. Пусть даже за спиной горит его самолет.

Гор присел около дивана, и его брови приподнялись:

— Чего раньше-то не позвал, воробушек?

— Не думал, что так разболится, — пробормотал Анубис.

Амон прекрасно знал, что Анубис и правда мог не обратить внимания на легкую головную боль, и даже цветные пятна перед глазами упустил, увлекшись смешиванием коктейлем. А потом просто не хотел беспокоить брата, раз знал, что тот занят.

Интересно, встреча Гора закончилась, или он просто ее прервал? Когда Анубис оставался в Дуате в одиночестве, под контролем, но без общества Осириса, Гор не очень-то любил наведываться к брату. Сейчас он об этом жалел, ощущал себя виноватым — и каждый раз рассказывал об этом Амону, стоило напиться.

Ну, так-то пусть лучше ноет, нежели умирает.

Гор положил кончики пальцев на висок Анубиса: чтобы направлять свою силу, ему требовалось касаться. Но даже Амон ощутил, как в воздухе разлилось мягкое тепло. Не такое, как у самого Амона, которое согревало снаружи. Сила Гора — она отзывалась в костях, поднимала жар изнутри.

Жар самой жизни, бурлящей, извивающейся, терпкой, солоноватой на губах.

Как кровь.

Анубис вздохнул, его губы изогнулись в едва заметной улыбке. Но Гор сильнее вдавил пальцы в висок, усиливая напор. Анубис расслабился, а его лицо с так и закрытыми глазами приобрело умиротворенное выражение, какое бывает только у спящих.

Насылать сон Гор не умел, но достаточно расслаблять, видимо, вполне.