Вот, например, губернатор Брянской области Николай Денин, руководивший регионом с 2003 по 2014 г., жил в соответствии с правилами игры. До избрания Денин командовал птицефабрикой «Снежка». По версиям СМИ, контроля над предприятием после избрания губернатором он не утратил: крупные пакеты акций оказались у его супруги и племянницы. В 2005–2006 гг. губер перечислял птицефабрике из бюджета области по 100–200 млн рублей в год, а когда в кормовом цеху взорвался газовый баллон, ввел в регионе режим ЧС и вскрыл областной резервный фонд.

Пока вокруг Калуги строились технопарки, разворачивались Volkswagen и Mitsubishi, Денин решил построить большой хлебозавод. В 2006 г. выбрали фирму-подрядчика и заключили с ней контракт без конкурса, что, понятно, криминал. Тем более и цена вопроса для полунищей области стала атомной – стартовые 660 млн рублей за время работ выросли до 1,8 миллиарда. Стоит ли удивляться, что завод до сих пор не запустили^[4].

Далее – в том же духе. Когда калужские соседи за считаные годы сосредоточили у себя треть российского автопрома, Денин пообещал наполнить областной бюджет доходами от продажи мороженого. И начал строить на казенные деньги мегафабрику «Брянское мороженое» за 456 млн рублей. Понятно, что и она осталась недостроем, который сегодня безрезультатно пытаются кому-нибудь продать^[5].

Все брянцы знали, что Денин является другом детства криминального авторитета Николая Емельянова (Емели), который к тому же женат на сестре первой леди области. Когда Емеля уже был в бегах, его брат при Денине руководил Брянским районом, а племянник работал помощником губернатора^[6]. Менеджер из Петербурга рассказал о своем впечатлении от Брянщины следующее: «Однажды мой работодатель решил вложить огромные деньги в создание современного деревоперерабатывающего комплекса в одной из областей Нечерноземья. Мы договорились с губернатором об использовании лесных угодий, он был в полном восторге. А дальше начались чудеса. Нам сообщили, что на интересующий нас участок леса претендует другой инвестор и нам нужно поднимать цену, если мы хотим его получить. Мы понимали, что это блеф, что предприятий нашего уровня технологичности в России просто не существует. Да еще с видами на тот же медвежий угол. Однако нам стали настойчиво втюхивать земли, к которым имеет отношение один из губернаторских заместителей. А вместе с ними и долгосрочный контракт на транспортное обслуживание. Затем нам предложили в виде аванса восстановить какой-то монастырь. Мы ушли в другой регион, где власти куда более адекватные. Да и лес не является в России великим дефицитом. Мы давно построились и работаем. В нашей стране для инвестора важнейшее условие успеха – отношения с местной властью».

Когда я пересказал эту историю директору Агентства регионального развития Калужской области Илье Веселову, он ответил, что в его субъекте такого не может быть в принципе. Но ведь так скажет любой чиновник. Ведь что сделает тот же Веселов, услышав про подобное безобразие: посоветует обратиться в прокуратуру. «Я сам пойду с ним в прокуратуру, – расставил точки Веселов. – Наверное, сложно встроиться в сложившуюся систему и пытаться ее изменить. Но в Калуге команда сформировалась давно, и правила игры в ней сразу были установлены жесткие. Иначе работа всего коллектива с инвестором бессмысленна. А сотрудники с нездоровой карьерной мотивацией увольняются – в лучшем для них случае».

«Калужский феномен» уже 10 лет пытаются разложить на рецепты. И получаются азбучные вещи: взяли кредиты, создали площадки, провели рекламную кампанию. Но гладко на бумаге. Для начала, крупная компания никогда не пойдет в Россию под обещания губернатора что-то в будущем построить, подтянуть коммуникации, решить все юридические вопросы. Потому что губернатора в любой момент могут сменить. Это в США население может и не заметить, что у них новый глава штата. В России даже в небольшом субъекте, где меньше миллиона жителей, за назначением следует грандиозная кадровая перетряска органов власти – вплоть до начальников отделов и секретарш. С государственными предприятиями переподписываются договоры, состоявшиеся тендеры между подрядчиками аннулируются и назначаются новые состязания – уже с другими фаворитами. Для бизнеса это всегда раскаленная сковорода. И если вы построили в регионе завод, о чем-то договорившись с прежним губернатором, то накапайте себе валерьянки и готовьтесь понравиться его преемнику. Или уходить куда глаза глядят.

В общем, чтобы только включиться в борьбу за частные деньги, губернатор должен не обещать, а делать. Как минимум, необходимо создать площадку под будущее предприятие. Этим глава региона демонстрирует: раз я вложил в это кучу денег, я заинтересован и другие вопросы решать-только работай здесь, дорогой ты мой фабрикант. Площадка под первый индустриальный парк «Ворсино» обошлась Калуге в 7 млрд рублей. Это цена ровной территории (изначально перепады высот достигали 24 м), водозаборных и очистных сооружений, газо- и электроснабжения, мультимодального логистического терминала. Но ни один банк не дал бы огромный кредит нищей области, если бы она не наскребла по сусекам собственный миллиард, вложив его в подготовку площадки. Сегодня в «Ворсино» инвестировано около 85 млрд рублей, налоговые поступления в бюджеты всех уровней – 15 миллиардов. Хотя в парке до сих пор свободно 400 га земли.

Конечно, в Калужской области были вкусные для серьезного воротилы обстоятельства: рядом трасса Москва – Киев, до Шереметьево – 150 километров. Но от Твери, Владимира и Рязани до столицы еще ближе, а ничего похожего на Калугу они не предложили. У любого инвестора, говорят, есть прямой телефон бессменного губернатора Калужской области Анатолия Артамонова. Правда, де-юре губернатор не указ местным руководителям федеральных ведомств: пожарным, энергетикам, ветеринарам. Этих ведомств десятки, и их филиалы на местах развалили в России не один перспективный проект проволочками или откровенным вымогательством взяток. Вряд ли Артамонов когда-нибудь расскажет, как выстроил с ними отношения, но один из его приемов известен. Все ревизоры включены в инвестсоветы при губернаторе и свои претензии по проектам вынуждены высказывать прилюдно, за длинным столом. А это куда сложнее, чем с «жертвой» тет-а-тет. Не скажешь же при всем правительстве, что у нового завода электропроводка на 10 см выше ГОСТа, и поэтому придется остановить производство. А ГОСТ ты сам меняешь пятый раз за полгода. Говорят, завод Samsung в Калуге, по документам, построили за один день. А значит, губернатор решает вопросы. Но есть вопрос, ответ на который он и сам для себя, возможно, ищет в тишине: зачем он во все это полез?

Как пишет журналист Дмитрий Соколов-Митрич, калужское экономическое чудо создавалось по Венедикту Ерофееву – медленно и неправильно^[7]. Команда – вовсе не чудо-мальчики из Чикаго. Губернатор – бывший директор совхоза, заместители – либо чересчур опытные старперы, либо какие-то невнятные выпускники пединститута. Сам Артамонов ни промышленностью, ни предпринимательством не занимался, а его идеалом руководителя является не какой-нибудь либеральный янки, а многолетний диктатор Сингапура Ли Кван Ю. При таком кумире городу Калуге много лет не везет с мэрами: равного себе Артамонов не потерпит, а те, кто под него подстраивается, не справляются с задачами. Однако из губернатора сыплются вполне рыночные мудрости: «Лошадь, которая возила бригадира, пахать не будет», «Помогать надо только тем, у кого спина мокрая», «Чтобы коллектив работал в полную силу, в нем должно хотя бы одного человека не хватать». В декабре 2014 г. Артамонов запретил чиновникам в своем регионе произносить слово «кризис».

По легенде, большую роль в старте «чуда» сыграл балкон, который в здании администрации тянется по всему этажу. На него чиновники выходили покурить, именно здесь возникло «общество чести»: давайте, мол, покажем всем, что мы что-то можем. Через год после получения 5-миллиардного кредита ВЭБа на промзону в Ворсино из банка приехала комиссия с проверкой. Ее повезли в поле и показали трансформаторную подстанцию, газораспределительную станцию и рычащие экскаваторы. Комиссия была в шоке: «Вы что, и правда собираетесь строить завод?» Ревизоры привыкли, что при существующей централизации власти «ничьи» государственные деньги просто «пилят», а им предъявляют виртуальные презентации и умасливают всеми доступными способами.