– Ну и что ты на меня вылупился, морда ты нерусская?– Начал свою атаку я. Еще Суворов, который граф, писал, что лучшая оборона – это нападение.– Я тебя спрашиваю…– повысил тон я, тихонечко кладя руку на пистолетную рукоятку автомата.

– Н-н-н-н-е бой-с-ся-ся-ся. Я н-н-н-е п-п-п-ре-чи-н-н-н-ю в-р-р-р-ре-да. – Вдруг произнесло это существо. Его речь была сильно похожа на бред людей, которых показывают в психушках по телевизору. Причем слово “я“ он пролаял, как собака, а остальные слова каким-то образом сочетали в себе шипящие завывающе – протяжные звуки. Было хорошо заметно, что ему гласные буквы произносить явно трудно. Да и речь его была похожа на речь сумасшедшего, если бы не содержание, смысл его слов. Каждое его слово длилось не меньше двадцати секунд, как у какого-то заики, что немного нервировало. Поэтому, по истечению такого длительного времени, я буду писать его манеру речи в человеческой манере, хотя, на самом деле, было так, как я описал ранее.

– Так ты еще и говоришь.– Не удержался я.

– Конечно, а что тут такого?

– Да. Действительно. За столько лет чему только не научишься. Но мне не говорили, что вы умеете говорить по-русски.

– А ты не один?

– Разумеется, нет. Нас много. Мы уже давно исследуем вас, фотографируем.

– Вы? Нас?! – Он явно был шокирован моей нахальной ложью.

– Да. У нас установлены камеры на тропах, где вы чаще всего ходите. Это обычное дело.

– А почему же мы вас ни разу не чувствовали, не уловили ваши мысли?

– Так мы ж, когда живем? Какой век на дворе. Сейчас любой запах отбить можно. А мысли? Хм. Ну, ты же сегодня уже прошел мимо меня и не заметил. Главное – практика.

– Но от тебя сейчас пахнет едой.

– Не удивительно. Сейчас и здесь я не за тобой охочусь. Да то, что ты меня увидел, и мы с тобой говорим – плохо. Если мой командир узнает об этом, то он меня накажет. Но я сейчас иду в деревню. Ты знаешь, где она?

– Конечно.

– Хорошо. Сейчас эта деревня стала плохая. Ее надо уничтожить. Оставить часть людей, хороших людей, а остальных надо убить. Ты как относишься к этой деревне?

– Никак. Нам еды хватает и без них.

Тут только до меня дошло, что от меня пахнет не той едой, что ел я, а я сам был едой для него. Очевидно, он был сыт и не стал есть меня. Хотя мог из меня приготовить себе заначку. Ах, да. Еды им хватает.

– Так ты поможешь мне ликвидировать эту деревню?

– Я не знаю слово: “ликвидировать“.

– Дома уничтожить. Плохих людей убить и съесть. Хороших – освободить.

– Хорошо. Но мои родители не разрешают мне есть людей, так как они потом начинают охотиться на нас, и нам приходится уходить в другие места, а там много тигров и больших людей.

– Это как?

– Большие. На тебя поставить еще такой, и будет взрослый большой лохматый человек. Мы с ним часто воюем, и они часто побеждают. Это очень сильный и умный человек. А у нас нет оружия, с которым прилетели сюда родители наших родителей. Вернее, оружие есть, но нет зарядов к ним. Их корабль разбился. Очень давно. Они выжили. Это было очень давно. Все кончилось. Мы выживать теперь сами, как тигр, как медведь.

– Да, не повезло. А дать сигнал о себе домой нельзя? Передатчики разбиты?

– Нельзя. Корабля нет, а те, что на спасательном корабле были, очень слабые: только в вашей галактике достают. Родители сказали, что сюда наши обязательно прилетят, но это будет только через несколько десятков ваших лет.

– Дела-а-а. Что ж, бывает. Хорошо. Пошли со мной. Твои родители не узнают. Плохих мы должны убить всех, поэтому они не расскажут. Хорошие – уйдут. Я сожгу все дома, и никто не догадается, что ты помог мне. Все равно убитых съедят дикие животные, что и костей не останется. Пойдешь со мной?

– Пойду.

– Хорошо. Тогда мне нужно минут тридцать – сорок нашего земного времени. А ты пока пожуй травку.

– Мы траву не едим. Мы – хищники.

– Тогда просто посиди, покури. Ой, извини, вы еще и не курите.

– Да.– Вполне серьезно ответил он, хотя как изобразить улыбку на морде его лица, я так и не понял. – А что ты хочешь делать?

– У нас есть поговорка: “Перед входом подумай о выходе“. Я хочу подготовить пути отступления на случай, если у нас не получится, и нам придется убегать от погони.

– Понял. Ловушки.

– Молодец. А так же для тех, кто пойдет по нашим следам и решит поохотиться на нас.

– Ты имеешь в виду, тех охотников, что были здесь недавно?

– Именно. А ты, оказывается, тоже следопыт.

– Нет. Просто они прошли недалеко от меня.

– Да уж. И местные охотники тоже?

– Да. Но этих я просто почувствовал по запаху, а тех – услышал и увидел.

– Понял. Значит, местные на мои ловушки не попадутся. А это уже хорошо.

– Да. Не надо убивать местных охотников.

– Я и не собираюсь.

– Хорошо. Потому что мне тогда пришлось бы съесть и тебя.

– Не придется. А если они сами нападут на меня?

– Если ты будешь рядом со мной? Не нападут.

– Но, если нападут, буду убивать. Это закон тайги.

– Да.

– Вот и чудненько. Договорились. Тем более за разговорами я приготовил несколько сюрпризов. Пойдем. Ты должен увидеть, где я их установлю, чтобы ты сам не подорвался.

– Спасибо, что ты проявляешь заботу о нашем народе.

В общей сложности я установил пять ловушек – растяжек и две растяжки, но слетающих с дерева и взрывающихся в воздухе, для увеличения радиуса поражения.

– Знаешь,– обратился я к своему новому товарищу,– мне нужно тебя как-то называть, чтобы обратиться во время боя. Была у меня одна знакомая, ее Тортила звали. Но это слишком длинное имя. Давай я тебя буду звать просто Тарт. Все равно твоего имени на вашем языке я не выговорю. Ты не против?

– Нет.

– А меня зови тоже просто: шеф. Тебе удобно произносить это имя?

– Да. Очень удобно. Шеф. Хорошо.

– Вот и договорились. Веди меня, Тарт, в деревню.

Забросив на плечи свои вещи, я двинулся за ним. Прошли немного: метров триста – четыреста.

– Обожди, Тарт. Очевидно, в ближайшие сутки дождь пойдет. У меня после Чернобыля перед дождем голова болит и слабость. Давай немного отдохнем. Я знаю, что сейчас расслабляться нельзя, но у меня, кажется, низкое кровяное давление, так как я еле иду от слабости. Полчасика посидим и пойдем. Кстати, ты домой не торопишься?

– Нет.

– Отлично. Тогда – привал.

Я с облегчением сбросил свою поклажу на землю и растянулся сам на нежной благоухающей траве. Я лежал и наслаждался жизнью.

– Ты почему улыбаешься?– вдруг спросил меня Тарт.

– Я наслаждаюсь жизнью с каждым вдохом. В повседневной жизни я это делаю, как само собою разумеющееся. Но бывают моменты, как сейчас, например, когда я это делаю осознанно, а потому – с большим удовольствием и наслаждением.

Я надеялся услышать что-то в ответ на мои философские рассуждения, но он почему-то молчал.

– А ты почему молчишь?

– Думаю. Твои слова напомнили мне то, что мне читал мой отец, знакомя и рассказывая о вас – людях. Это было написано на оленьих шкурах и свернуто в рулоны. Он говорил, что этот текст был переписан с другого, который был написан несколько сотен лет назад где-то на востоке, но людьми, которые туда пришли почему-то с севера.

– Может, чукчи какие-нибудь. Они на севере живут.

– Нет. Чукчи, эскимосы, эвенки – это все я знаю. Те пришли очень давно. Они были вынуждены уйти со своих земель из-за резкого похолодания. Часть из них осталась там, но где-то укрылись от холода, а остальные, больше половины, ушли на юг. Вернее, юго-восток. Чтобы сохранить в памяти то, что у них было, и что произошло, они написали большую книгу. Вот из этой книги и переписали на этот рулон.

– Интересно было бы почитать. А где он сейчас?

– Мы его отдали самому большому начальнику людей.

– Как? Какому?! – Испугался я.– В деревне?!

– Да. Но только не в ту, куда мы идем. А в ту, в которой живут местные охотники. Так ты их называешь.