Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,

Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;

Ты платишь за песню луною, как иные платят монетой,

Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету.

На исходе второй недели путники остановились перед невысокой, но прочной на вид квадратной башней.

Прошлым вечером они подошли к Приграничью и весь следующий день передвигались очень быстро, чтобы затемно успеть к пристанищу Арея, ибо от трактира «Топор и плаха» и до его убежища безопасных мест для ночлега уже не оставалось.

Мечник толкнул низкую железную дверь и, знаком показав Пельке ждать, скрылся в полумраке башни. Спустя минуту он бесшумно показался на пороге.

— Можешь заходить, мы здесь одни, — посторонился Арей, пропуская девушку внутрь.

Её глаза не сразу привыкли к мраку и сначала она могла разглядеть лишь очертания предметов, но рядом вдруг вспыхнула свеча, осветившая деревянный стол, небольшую лежанку и кипу соломы в углу. Всё богатство комнаты составляло лишь оружие, идеально начищенное и в педантичном порядке развешанное по стенам.

Пелька обернулась к мечнику. В колеблющемся пламени его лицо казалось ещё более суровым и угрюмым, чем обычно.

— Вы здесь жили? Совсем один? — поинтересовалась она, впервые осознав, насколько они оба, в сущности, были одиноки.

У них никого не было и они никому не были нужны, кроме друг друга. От осознания этого у девушки защемило сердце.

— Жил. Один. Иногда, правда, ко мне наведывались гости.

— И вы принимали их?

— Всё зависело от того, насколько они были желанными, — ухмыльнулся мечник, ставя свечу на стол и подходя к одной из стен.

Задумчиво разглядывая её, Арей устало провел рукой по волосам, ероша их. Он понимал, что практически всё оружие придется оставить здесь. А жаль… Эту коллекцию он собирал не одно столетие. Однако кое с чем барон мрака не намерен был расставаться. Протянув руку, он снял с гвоздя персидский кинжал с узким, длинным лезвием и роговой рукоятью.

Сзади послышался шорох, и мечник обернулся, увидев, как Пелька с размаху плюхнулась на солому, удобно устроив под себя ноги.

— Не советовал бы тебе туда садиться, — спокойно заметил он, вкладывая кинжал в ножны и пряча его в складках своего походного плаща. — В соломе живут мыши.

Он ожидал, что девушка завизжит и соскочит со своего места, но Пелька лишь слегка пожала плечами.

— И что? Пусть себе живут, они мне не мешают.

Мужчина лишь изумленно приподнял брови.

— Голодная?

— Нет, — она покачала головой, пристально вглядываясь в него.

Арея этот взгляд смутил. Он замечал его уже не впервые. Но, несмотря на решение, которое приняли они оба, мечник пока не решался перешагнуть эту, последнюю, черту.

Игнорируя умоляюще-взволнованный взор девушки, он обошел стол и сложил на него оставшиеся припасы.

— Вот что, — твердо сказал Арей, — ты устраивайся на лежанке. Может, ты и не боишься мышей, зато они тебе точно не будут рады.

— А где будете спать вы? — Пелька с сомнением покосилась на узкую лежанку, на которой явно мог уместиться только один человек.

Мужчина с грохотом выдвинул откуда-то сбоку тяжелый стул, который она прежде не заметила, и приставил его ближе к столу, на который скинул свой плащ

— Сидя, — отозвался Арей. — Мне приходилось ночевать и в худших условиях.

Девушка помялась ещё несколько секунд, а потом, вздохнув, всё же скинула башмаки и прилегла на жесткую постель боком, укрывшись меховой шкурой, которая лежала тут же. Устроившись поудобней, Пелька увидела, как широкая мужская ладонь мелькнула перед свечой, и та погасла. Башня погрузилась в непроницаемую темноту и ночную тишину. Пелька слышала, как в этом мраке его слуга тяжело и размеренно дышит.

Обычно девушка, вымотавшись за день, быстро засыпала глубоким сном без сновидений. Но сегодня она никак не могла расслабиться, её руки и ноги находились в постоянном движении, и необъяснимое напряжение всё больше сковывало тело.

Они с Ареем уже ночевали вместе, и при этом были гораздо ближе друг к другу, но почему-то только сегодня Пельку охватило непонятное волнение. И неясно, что именно было тому причиной: уступка барона мрака и их последующее сближение, или это каменные стены, окружавшие их и отрезавшие от остального мира, так действовали на неё. Но только сердце девушки забилось быстрее, заколотилось в неясном, томительно-сладком предчувствии.

Она приподнялась на локте, силясь разглядеть в этой тьме хотя бы очертания высокого стула, но тщетно.

— Что такое? — раздался напряженный голос Арея, который в темноте видел явно лучше неё.

— Ничего, — Пелька сглотнула и откинула тяжелую шкуру в сторону, спустив босые ноги на пол. От соприкосновения с холодным камнем по телу девушки рябью пробежали мурашки, ещё больше усилив внутреннюю дрожь. Слегка разведя руки, она по памяти двинулась вперед, пока не наткнулась на острый угол стола. А затем её пальцы нащупали крупную руку, сжатую в кулак, и, наконец, коснулись плеча мечника.

Пелька стояла перед ним, боясь пошевелиться, и ощущала, как его тяжелое дыхание колышет ткань её платья.

— Что ты делаешь, Тартар тебя подери? — хрипло и резко произнес Арей. — Вернись в постель.

— Только вместе с вами, — дрожащим голосом прошептала девушка и, придерживаясь за спинку стула, опустилась к мужчине на колени.

Дернувшись, он попытался привстать, но Пелька вцепилась в его плечи, давя на них и принуждая оставаться на месте. От Арея исходил жар, не фигуральный, а самый настоящий; будто из жерла вулкана, кипя и выплескиваясь, вырывалась лава. И девушке больше не было холодно.

Когда она садилась, ткань платья задралась, и теперь обнаженная кожа её ног соприкасалась с жесткими штанами мечника и его высокими сапогами.

— Не прогоняйте меня, — пролепетала Пелька, проводя ладонью по заросшей густой бородой щеке. — Не закрывайтесь снова. Я хочу быть с вами, я ваша.

Голос её дрогнул и сорвался, когда она потянулась губами к губам мужчины.

Они ещё помнили его горьковатый привкус.

И сами, без приказа раскрылись навстречу его жадному языку, который мог рассказать ей целую историю. О том, что такое страсть, и как души могут встречаться уголками рта, как погрузиться друг в друга глубже, целуя до дна.

Пелька не знала, что и как нужно делать, но она робко пробовала повторять за мечником его движения. Их языки сталкивались и переплетались, наслаждаясь этим дразнящим танцем, до тех пор, пока губы девушки не стали слишком чувствительными, а челюсть не начала болеть от непривычных действий.

Арей разорвал поцелуй, хватая её за шею, притягиваю ещё ближе к себе, и Пелька слышала, как прямо над ухом с шумом и хрипами вырывается воздух из его легких. Правая рука мечника скользнула к шнуровке платья, резко дергая тонкие веревочки, и дрожь нетерпения мешала ему распутать узлы.

Крепко обнимая Арея за плечи, скрытые рубахой, девушка замерла, невесомо касаясь губами шеи мечника. Ощущая, как его шершавые, мозолистые руки, справившись наконец со шнуровкой, пробрались в вырез платья. Когда широкая ладонь накрыла девичью грудь и слегка сжала, Пелька задохнулась от непривычных и острых чувств. Она подалась вперед, ещё больше впечатывая себя в мужские руки, ощущая, как пальцы Арея сминают и ласкают её плоть.

Она плавилась в его тартарианском жаре. Она захлебывалась эмоциями.

Забыла, как дышать.

Когда он опустил голову и обхватил губами её сосок.

Пелька содрогнулась. Тонко заскулила, не понимая этих незнакомых, неописуемых ощущений. Она знала только, что Арей творит с её телом немыслимое, запуская по венам жидкий огонь. Она запуталась в чувствах, в его сиплом дыхании, потерялась в движениях его рук и губ, во влажных звуках, с которыми он целовал её грудь. В прикусе его зубов, которыми он внезапно стиснул болезненно сжавшийся сосок одной из грудей. В высоком голосе, выкрикнувшем его имя.