Вообще во всей этой беготне, бесконечных поисках чёрт пойми чего и ловле чужой тени. Вельскуд начинает казаться волшебнице чуть ли не самым адекватным и «зрячим» человеком. А всё потому, что чёрный мечник говорит: «попробуй иногда думать головой». И Элис думает, и чем больше думает, тем больше понимает, что Вельскуд, возможно… нет, даже «скорее всего» прав, когда называет пророка подделкой или предателем. Но и заявиться к Терамаю и сказать: «а знаете, мы тут с Вельскудом подумали и решили, что пророк вовсе не та, за кого себя выдаёт. Ну мне по крайней мере кажется, что с ней что-то не так. Вельскуд вот точно знает, Вы у него спросите, ладно?». Волшебница бы, может, даже заявилась и сказала — что ей собственно терять? — но все свои плохие предчувствия она списывает на нелюбовь к пророку. А Вельскуд вообще вроде как враг, и слушать его нельзя.

Снедаемая подобными думами Элис сидела на ступеньках перед королевским дворцом и без интереса рассматривала копошащийся в привычной суете город. Заметив подавленное состояние волшебницы, Терамай списал это на переутомление и добродушно посоветовал Элисии отдохнуть, заверив, что с делами и без неё разберутся. Разобраться-то разберутся, только вот чернокнижница очень волновалась, не выльются ли эти разборки в очередное предательство. Куруми, между прочим, пророку не верит тоже и Вельскуду, да и, чего греха таить, Терамаю. Она вообще никому кроме природы не верит, а природа говорит эльфийке, что грядёт что-то нехорошее. Вот она и косилась на всех, подвоха ждала. Ноэ в этом недоверии Куруми полностью поддерживал, говорил, мол, принцип у него такой — никому не верить на слово, особенно всяким подозрительным субъектам. А вот во что верить ей, Элис никак не могла решить.

— Неужели с гильдией всё так плохо, что ты решила просить милостыню перед дворцом? — послышался сзади насмешливый голос. — А я знал, что общение с Лайтом до добра не доведёт, на собственном опыте проверено.

Элис перевела глаза на говорящего, края губ асассина чуть приподнялись в лёгкой улыбке. Глава Королевской гильдии, не дожидаясь какой-либо ответной реплики, примостился рядом с Элисией. Вид у него был достаточно усталый, не выспавшийся и даже какой-то встрёпанный. Для раннего утра, вообще-то, самое оно.

— Я тут думаю, — с тяжёлым вздохом ответила волшебница, — а ты чего тут, да ещё и так рано?

— Вот знаешь, — сказал Гензаи, поправляя выбившуюся из хвоста прядь тёмных волос, — вы в вашем «Ордене» все очень славные ребята, и мы во «Фрихет» не менее славно паразитируем на вашем юном энтузиазме. Но, когда ваш энтузиазм выдыхается, как сейчас, например, все резко вспоминают о том, что у нас же ещё и Королевская гильдия есть. И вытягивают, между прочим, прямо из постели, ибо мы из-за вас уже так разленились, что поголовно дрыхнем до обеда. А о чём твои думы, юная волшебница, лишающая нас работы?

Тон у Гензаи был искренне страдающий, для полноты картины ему бы ещё стоило театрально заломить руки и вопросить куда-нибудь в небеса: «Богиня, за что мне это?». Но тогда бы он стал слишком похож на Лайта.

— О всяких глупостях, наверно. Знаешь, я люблю себя изводить подобным, — усмехнулась волшебница. Несмотря на всю показную искренность страданий Гензаи, эта исповедь обленившегося главы гильдии, её развеселила. — просто я немного запуталась. Запуталась в том, кому стоит верить, кому нет. Знать бы, где на самом деле правда.

— Вот за правдой меня, кстати, и послали. Точнее за Зеркалом правды, — ассасин огляделся по сторонам так, словно кого-то ждал, но Элис не придала этому значения.

— Что за Зеркало правды? — удивлённо спросила волшебница.

— Странная, если честно, вещица с не очень понятными свойствами. Это артефакт древних, который по легенде отражает ложный образ человека и разрушает его. Как по мне, так формулировка достаточно размытая, но Терамай сказал, что это поможет разрушить силы управляющие Барнаком, — Гензаи снова попытался пригладить непослушные волосы. — Вот скажи мне честно Элис, — неожиданно серьёзным тоном продолжил он, — если бы в твоих руках сейчас оказалось это зеркало, то кого бы ты заставила в него посмотреть.

— Роузи, — не задумываясь ответила чернокнижница.

— Я бы тоже, — кивнул асассин, — потом Барнака, конечно, но сперва пророка.

Элис удивлённо посмотрела на Гензаи, тот поймав её взгляд продолжил:

— Не тебе одной есть за что на неё злиться. Я просто не самый хороший человек, и не очень люблю несчастных слабеньких девочек, которые не могут взять себя в руки, когда это нужно… когда из-за них умирают другие. А ещё я очень злопамятный, — тёмно-карие с каким-то красноватым отливом глаза очень внимательно посмотрели на Элис, — но я — это я, а вот тебе бы стоило её простить. И даже пожалеть, потому что Роузи заслуживает жалости.

— Вообще-то наставлять заблудших детей на путь истинный — это моя работа, — раздался весёлый голос откуда-то снизу. — Не лишай меня этого удовольствия.

Элисия обернулась. У подножья лестницы стоял Лайт, на лице которого красовалась вполне привычная чуть нагловатая улыбка. Рядом с ним стоял ещё кто-то, лицо его было скрыто капюшоном, из-за чего волшебница не сразу признала в этом «ком-то» Элриона. Тёмный эльф всем своим видом выражал ярое недовольство тем, что ему приходиться скрываться. Элис ему даже посочувствовала, теперь она понимала, далеко не все тёмные эльфы такие уж плохие, и то, что их просто так в Небесную Гавань никто не пустит — было очень несправедливо.

— А вы-то здесь зачем? — не сдержав удивления в голосе спросила Элисия.

— Всё за той же Стекляшкой правды, — беззаботно отозвался Лайт, — я в качестве представителя Ордена храма, а он, — епископ выразительно скосил глаза на тёмного эльфа, — чисто гипотетически должен знать дорогу

***

— Ну и где оно? — недоверчиво спросила Элисия, смотря на предмет, который якобы держал в руке Лайт, но кроме самой руки ничего не видела.

— Ты в него смотришь, милая, — насмешливым голосом сообщил Лайт. Элис не поверила.

— Знаешь, это худший из твоих розыгрышей. — Волшебница недовольно нахмурила брови.

— Конечно, худший, — активно закивал Лайт, — потому что я тебя не разыгрываю. Если ты чего-то не видишь, не значит, что этого нет. Это значит лишь то, что ты пока не способна достаточно внимательно смотреть, — изрёк клирик, наблюдая за реакцией волшебницы.

— Зеркало правды может видеть лишь тот, чьё сознание искажено или как-то так, — наконец вклинился в разговор глава королевской гильдии.

Элис перевела взгляд на Гензаи. Вид у него был ещё более потрёпанный, чем утром: одежда местами испачкана, местами порвана, волосы уже не были забраны даже в подобие хвоста, а просто спадали тёмными волнами на плечи и лицо. По ассасину было видно, что Зеркало правды досталось им с боем.

— Вы его видите? — спросила Элисия. Гензаи покачал головой, Лайт лишь загадочно улыбнулся.

Поняв, что вглядываться бесполезно, Элис протянула руку, не особо рассчитывая что-то почувствовать, но пальцы наткнулись на холодное стекло. От неожиданного соприкосновения волшебница даже вздрогнула. Зеркало оказалось не очень большим, с неровными краями, об один из которых Элисия чуть не порезалась.

— И оно поможет освободить Барнака? — в тоне Элисии вновь плескалось недоверие.

— Это мы сейчас и собираемся проверить, — хмыкнул ассасин.

— Прямо сейчас? — удивилась волшебница. — Вы же только вернулись. Вы устали после боя! Я поговорю с Терамаем, он поймёт и даст вам время отдохнуть…

Элис уже было направилась в сторону главы Ордена рыцарей храма, фигура которого виднелась в другом конце тронного зала, но её остановили, схватив за руку. Она обернулась и встретилась взглядом с Лайтом. На лице клирика всё ещё играла лёгкая улыбка, но в глазах было что-то такое, что заставило волшебницу замереть на месте. Странный холод, такой ледяной взгляд она уже точно у кого-то видела, только вот у кого?..

— Не стоит, — вкрадчивый тон и короткие фразы, — нас ждать никто не будет.