— Нет, потому что боишься принять прошлое, потому что бежишь от него. Не обесценивай поступок моей сестры своей виной. Это была не твоя ошибка, а её выбор. Все поняли и приняли это, Лайт, кроме тебя самого, — тихий вздох сорвался с губ ведьмы. — Ты сам давно запутался в том, чего хочешь, чего боишься, от чего прячешься, к чему конце концов стремишься. Если вдруг надоест бегать, помни тебе есть куда вернуться.

Лёгким движением Соранико оторвалась от забора и направилась обратно к гильдийскому дому. Лайт же остался стоять, вслушиваясь в хруст камней под её ногами, в шум листвы над головой, в собственные мысли.

Комментарий к Квест тринадцатый «Раскрытие карт. Ривер.»

Ривер (англ. River) — четвертый этап торговли, на котором открывается последняя, пятая, общая карта.

Ну хоть не два месяца, уже прогресс…

========== Квест четырнадцатый «Пророк» ==========

Не верьте никому… Или верьте, но не забывайте, что все лгут…

Ноэ безумно устал. Время от времени ему всерьёз казалось, что ноги вот-вот отвалятся, и главное доползти до штаба пока этого не случилось.

На ботинки толстым слоем налипла грязь. Тяжесть такая, словно тащишь на себе половину Ведьминой Топи. Ту самую половину, которую Ноэ за последние дня три оббегал вдоль и поперёк. Оказывается, искать этого Баранка — его ли? — не так уж просто. Не понятно, почему великого воина носит кругами по болоту, но Ноэ носится за ним. След в след. Мечник уже вполне может водить экскурсии «По следам великого Барнака». Только вот в том, что это действительно тот великий воин Барнак, на которого в детстве Ноэ так хотел быть похож, на которого он так и не стал похож, есть большие сомнения. Даже Лени сомневался, и это настораживало ещё больше.

Больше подозрений Лени с толку сбивал только Вельскуд, который… да что вообще он тут делает?! Без него понятно, что Барнак «выглядит очень странно».

Кое-как дойдя до двери, мечник ввалился в гильдийский дом. Тут как всегда тепло и сухо, нет противной липкой грязи, зато есть мягкий диван. И этот факт радовал Ноэ, как ничто не радовало сегодня.

Из сапог мечник просто выскользнул. Они, кажется, прилипли к полу около порога. Диван мягкий, нереально удобный особенно после многочасовых блужданий по болотам. Сон накатывал волнами и сознание Ноэ тонуло, поддаваясь манящей дрёме. Но ему нельзя спать. Нельзя, потому что сейчас надо идти к Сайделю, чтобы рассказать ему…что? Ноэ уже сам запутался, что кому и зачем должен рассказать.

— Ноэ, — голос тихий, мелодичный, плавные шаги, лёгкое, почти невесомое касание на волосах. — Может, отдохнёшь немного?

— Нет, не сейчас, — пробормотал он в полусне, — ещё пять минут, и я точно пойду, — язык заплетался, но мечник уверенно гнул своё. Сил открыть глаза не было вовсе.

Эдем тяжело вздохнула. В последнее время на Ноэ было жалко смотреть. Что-то такое скреблось у него на душе, что-то, что грызло его и мучало. Эти бесконечные, почти бессонные блуждания по Топи — только попытка отвлечься от каких-то душевных мук.

Эдем было жаль. Ей вообще много чего было жаль. Но, когда она смотрела на лицо Ноэ, которое даже во сне было напряжено, сердце сжималось с особенно сильной болью. Эльфийка хотела знать, что же так беспокоит юношу. Ей так хотелось помочь, но Ноэ никогда не говорил о своих чувствах, желаниях, мыслях. Никогда не говорил ни о чём, что касалось лично его. Кривые усмешки, ядовитые шуточки, слова, острые как иголки — это и есть Ноэ. И каждая из этих кривых ядовитых игл больно колола сердце светлой эльфийки.

Мечник, кажется, уснул и Эдем вздохнула с облегчением, нежно улыбнулась и пошла за пледом, чтобы укрыть им Ноэ.

Проснувшись спустя полчаса, мечник сонно осмотрел гостиную штаба, поначалу искренне не понимая, где он находится. Голова гудела, глаза слипались и болели. Кажется, прогулки по вечерам дали о себе знать. Осень в Топи и так была не самым приятным временем, но в этот год холода нагрянули как-то неожиданно и резко.

Ноэ чихнул и шмыгнул носом.

— Простыл? — взволнованно спросила Эдем, сидевшая рядом на кресле, но мечник только отмахнулся.

— Сколько я спал? — задал он скорее риторический вопрос и попытался выпутаться из объятий пледа. — Нужно идти Сайдель ждёт.

— Никуда ты не пойдёшь! — с неожиданной твёрдостью заявила эльфийка.

Слышать столь резкий тон из уст обычно спокойной Эдем было очень непривычно. От неожиданности Ноэ даже замер, осторожно переведя взгляд тёмно-голубых глаз в сторону эльфийки. Грозный взгляд Эдем встретился с его вопросительным, и мечник окончательно уяснил, что сопротивление бесполезно. Ему скорее прострелят ноги, чем выпустят из дома. С губ Ноэ ещё даже не успело сорваться «почему?», как эльфийка уже дала ответ:

— Во-первых, ты на себя посмотри: бледный, усталый, синяки под глазами. Совсем себя извёл. Во-вторых, к Сайделю уже ушли Элис с Куруми.

— Они же не знают где Барнак, — устало возразил Ноэ, хотя возражать ему вообще не хотелось. Ему хотелось поддаться теплу и уюту и погрузиться в сон.

— Ты сказал им, когда в прошлый раз просыпался, — слегка удивлённым тоном ответила Эдем.

— А я до этого просыпался? — от удивления Ноэ даже взбодрился немного.

— Точно отдыхать! — Эдем поставила уверенную точку в этом диалоге и принялась заново укутывать мечника в плед.

***

Дорогу размыло, а потом ударили холода, и она стала практически непроходимой. По крайней мере лошадь бы здесь рисковала бы переломать себе ноги. Грязь, застывшая из-за заморозков, образовывала какие-то причудливые канавы. Лужи покрылись обманчивыми ледяными корками. Некоторые промёрзли до дна, на таких скользили ноги, хуже были те, что толком не промёрзли. Ступив на такую, рискуешь проломить тонкий лёд и промочить ноги.

Элис зябко куталась в тёплый плащ. Ветер дул не слишком сильный, но холодный. Плотные, как куски свалявшейся ваты, тучи медленно плыли по грязно-белому небу. Казалось, вот-вот должен пойти то ли дождь, то ли снег. Изредка уже пролетали одинокие крохотные снежинки.

— Какой холодный сентябрь, — вздохнула Элис, выбираясь из очередной ямы.

— К октябрю потеплеет, — уверенно сказала Куруми, с возвышенности осматривая ухабистую дорогу. Ей не нравился этот холод. В родных землях Ану Арендель климат был куда мягче, хотя за годы странствий эльфийка привыкла и к холоду.

Куруми, как любая эльфийка, могла чувствовать природу, то, что она была одной из кандидаток на роль будущей эльфийской королевы, делало Кукруми ещё на шаг ближе к пониманию окружающего мира. И она чувствовала что-то нехорошее в этом холоде. Странное томительное чувство надвигающейся беды висело в воздухе, пряталось в листьях, морозом пробегало по загорелой с лета коже. Что-то огромное, что-то ужасное, будоражащее сознание, переворачивающее привычный мир, подрывающее основы. Что-то такое скреблось в дверь. Открой, впусти, взгляни, ужаснись.

Элис чихнула и потёрла рукой замёрзший нос. Вспоминает кто-то, подумалось ей.

Волшебнице очень хотелось верить в тёплый, звенящий медной листвой октябрь, быть может, даже в посеребрённый изморозью ноябрь и мягкую зиму. Особенно в это хотелось верить сейчас, когда холодный ветер срывает ещё зелёную листву с деревьев, когда ноги скользят на замёрзших лужах. Элис с каждой минутой замерзала всё сильнее и сильнее, но вот на горизонте показался невысокий домик.

Доски моста перед домом Кассии приятно, очень привычно заскрипели, чуть прогибаясь под ногами. Аккуратный домик с запотевшими окнами, треугольная крыша с тонкой струйкой дыма — всё это выглядело так обыденно и одновременно ново. Изменения скорее можно было ощутить, чем заметить глазом. Лишившись хозяйки, этот домишко остался живым, не таким, как все остальные осиротелые дома. Внутри горело сердце очага, полы мелись заколдованной метлой, старый баскербуль Герант изредка хрипло кашлял, и шелестел страницами старый Том. Элис всё ещё было немного стыдно за то, что угрожала его поджечь. Но главной причиной живости этого дома был, конечно, Сайдель. Единственный и полноправный хозяин дома на болоте.