– Ну, что? Приступим?

Сняв перчатки и, как можно выше задрав подбородок, Люся уверенным шагом двинулась к стойкам с платьями. Мира была уверена, что подруга уже выделила своим цепким взглядом те платья, которые по ее мнению были самыми яркими и эффектными, но Люся была бы не Люсей, если бы не начала примерку с более простых моделей и вообще не перемеряла весь магазин.

На счет простоты Мира была согласна. Серьезно, ее ночнушка выглядела более элегантной, чем гипюровые платья-чехлы пастельных тонов, которые висели на первых двух стойках.

На следующих двух были атласные платья все с тем же гипюром – менее простые, зато более дешевые на вид, но с чего-то же надо было начинать.

Люся примерила платье с атласной юбкой цвета индиго и гипюровым жемчужным топом с длинными рукавами. Верх сидел на ней неплохо, хотя и был совсем не к лицу, юбка же вообще была просто "оторви и брось".

Мира примерила неоновое платье с открытыми плечами, и даже не застегнув на себе, отправила назад на тремпель. Без комментариев.

Далее были платья с вышивками, за ними следовали фасоны с самыми разными прозрачными деталями, не говоря уже о цветах. Тут в ход шли самые смелые варианты: Люся пробовала и бронзовые, и васильковые, и абрикосовые, и цвета слоновой кости. В нем, кстати, ей было лучше всего из предыдущих. Жаль, что оно было совсем уж бальное. При своем скромном росте, она просто тонула в нем. И ни какие каблуки бы тут не помогли.

Мире же посчастливилось откопать платье с корсетом с многослойной алой юбкой и черным верхом без бретелей с вырезом в форме сердечка. Оно было то ли последним, то ли никому не садилось, как надо, поэтому цена его была более чем смешная.

– Ой, Мира! – присвистнула Люся – Мира! Ну, просто… Просто отпад!

Платье в целом было красивым или, как любила выражаться Люся, прицельным, и сидело отлично. Даже подшивать было не нужно, но цвет, да и стиль были не совсем ее.

Мира была высокой стройной блондинкой с кожей со смуглинкой и голубовато-синими глазами, и если черный цвет ей еще хоть как-то шел, то алый скорее смотрелся отдельно. Да, оно было и ярким, и эффектным, но Мира не любила выделять себя больше, чем она и так выделялась.

– Не знаю даже. – Она крутилась перед зеркалом и так и сяк. – Слишком вызывающее. Совсем не мой стиль. Да и я же блондинка…

– Послушай меня, дорогая, – перебила Люся, развернув подругу к себе лицом. – Блондинка – вон та кикимора, – она кивнула в сторону примиряющей конфетно-розовое платье с пышной юбкой из шифона и украшенным камнями верхом девушки из параллельного класса, – крашеная и бледная, как поганка. Ее ни какое платье не украсит и не сделает ярче. А ты Блондинка. Чувствуешь разницу? Блондинка с большой буквы. К тому же, натуральная. Это платье не вызывающее, и не яркое, и даже не красит тебя. Ты красишь его. Ты делаешь его вызывающим и ярким. Понятно? – Мира скосила глаза на несчастную, по которой так лихо проехала катком Люся, надеясь, что она ничего не слышала. – К тому же выпускной для того и придуман, чтобы показать себя с другой стороны, стать кем-то другим.

– С какой другой стороны, Люся? Это выпускной вечер, а не маскарад, и ты все равно ты, а я все равно я.

– Внутри – да, но снаружи… Вообще, зачем ты со мной споришь? – возмутилась Люся, так и не объяснив толком, что она имела в виду. – Я же вижу, что ты хочешь его купить!

Мира с сомнением посмотрела на себя в зеркало, пытаясь представить себя с прической и макияжем.

– Не знаю, – снова замямлила она, мысленно подбирая аргументы в пользу отказа от платья, но все они были какие-то слабые. Может, и права была Люся, что выпускной был всего лишь маскарадом, как и дальнейшие встречи выпускников не более чем показухой.

Да и понравилось все-таки оно ей, и снимать его не хотелось. Так бы и бегала в нем по залу, наслаждаясь шуршанием складок. Она даже глаза закрыла, чтобы лучше представить себе эту картину, и улыбнулась.

– Ииии продано! – провозгласила Люся, улыбалась во все тридцать два, как будто это была ее находка, причем доставшаяся ей в пылу жесточайшей борьбы. И все для любимой подруги. – Свершилось! О чудо! Девочка стала женщиной!

– Прекрати! – зашипела Мира, не в состоянии сдержать смех. – На нас же люди смотрят!

– Смотрят на тебя, дорогая. А вот сейчас я надену бомбезное платье, и вот тогда уже будут смотреть на нас. Дай мне только минуточку. Одну минуточку.

Минуточкой одной не ограничилось, конечно же. Только по прошествии сорока пяти минуточек и примерки еще семи платье чудо добралось и до Люси. Хотя лично Мира считала, что это "чудо" просто ждало подходящего момента, чтобы выйти на сцену и сорвать овации.

Малахитового цвета оно было с длинными рукавами, закрытое спереди, с вертикальным вырезом на спине в форме лепестка, приталенное поясом с камнями и такими же вставками на плечах, расклешенное к низу со слабо выраженным шлейфом.

– Богиня! Эдик замертво свалится, как только тебя увидит! – с восхищением сказала Мира.

Люся звонко рассмеялась и театрально поклонилась.

– Думаю, это можно отметить, – промурлыкала она. – Объедимся чем-нибудь вкусненьким, а с завтрашнего дня сядем на диету. Что скажешь?

– Я за! Вкусняшки, берегитесь!

Это был хороший день. Один из лучших. Мира часто будет его вспоминать, но это потом. Сейчас это просто хороший день.

В ночном небе насыщенного цвета спелой сливы мерцали зарницы. Женя теребил бегунок чехла, в котором на крючке двери висело платье, разрываясь между желанием увидеть его и все-таки сохранить девичью тайну.

– Можешь посмотреть, если хочешь, – не отрываясь от окна, устало повторила Мира уже, наверное, раз пятый. Эмоциональный подъем, который она испытывала еще каких-то полтора часа назад, выветрился, уступив место апатии.

Из-за дальности раскатов грома не было слышно, но первые капли надвигающейся грозы уже падали на стекло. Из приоткрытого окна тянуло ее дымно-сладким запахом, от которого волосы на затылке начинали невольно шевелиться, и появлялось тяжелое предчувствие чего-то дурного.

– Да ладно, – ответил Женя. – Не так уж мне и интересно. Все равно увижу его на выпускном.

Мира усмехнулась, ни капельки не поверив в отсутствие интереса, и перевела взгляд на дом напротив. Свет из гостиной едва пробивался из-за плотно закрытых штор. Не спеша проехала патрульная машина, лениво мигая голубыми огнями. В окне напротив мелькнул силуэт, и свет тотчас погас.

– Жень, а твой папа сегодня ночью на дежурстве?

– А твои родители сегодня ночью на дежурстве?

Неверно истолковав вопрос, Женя вытянулся на кровати одной рукой приглашая ее к себе, а другой, расстегивая рубашку.

– Я имела в виду, что, может, случилось что-то. Я только что видела наряд, – ответила она, игнорируя его намеки.

– А… Да. Кажется, двое туристов пропали. Ну, то есть эти… Не туристы, а отдыхающие с базы. Типа того.

– Так считают, что они могут объявиться здесь? Не далековато ли от базы?

– Понятия не имею, – раздраженно ответил Женя, и она неодобрительно посмотрела в его сторону. – А что? Думать надо прежде, чем в лес идти. Наши леса опытным проводникам не всегда по зубам, а неопытным так и вообще лучше там не показываться. Лес их живьем съест.

Тон его был отнюдь не сочувствующий, что Мире не понравилось, но все же она была с ним согласна. Их леса были практически дикими и местами вообще непроходимыми, не говоря уже о животных – свирепых и очень голодных после зимы.

Зарницы мерцали до рассвета. Утренний мелкий дождик сменился сильным ливнем. Спалось Мире плохо: ее попеременно то бросало в жар, то начинало морозить. Проснувшись, она не могла вспомнить, что ей снилось, и отчего-то дурное предчувствие тревожно кольнуло где-то внутри.

Женя только пришел с пробежки и, как собака, отряхивался от воды. Мира поставила на кухонный стол чашку с недопитым кофе с молоком и протянула ему полотенце.

– Вот и стоила та пробежка того, чтобы так промокнуть? – Женя успел снять насквозь мокрую мастерку и футболку, и она накинула ему на шею полотенце. – Бррр! Какой ты холодный!