— Но я не смогу стать сыну достойным примером, если не буду жить так, как мне нужно.

Пустые банки самостоятельно устранились, и Забини заказал еще, несмотря на то, что вкус ему не шибко нравился, но пить чай в такой ситуации казалось совсем уж идиотской затеей.

— Подожди, как на это отреагировала Астория? — спохватился парень, понимая, что они начали разговор совершенно не с тех деталей. — Ты же знаешь, что она может сделать. Утопить Грейнджер в этом дерьме и тебя заодно, к тому же, Гринграсс знает о Скорпи.

— Она не посмеет, — покачал головой Драко, уверенный в своих словах. — Если Астория причинит вред кому-то своим языком, я способен разрушить ее карьеру и репутацию одним письмом.

— Может, она думает, что ты не решишься, — хмыкнул друг.

— Нет ничего в этом мире, на что бы я не решился ради семьи, — строго проговорил Малфой. — Но все равно, скоро об этом станет известно прессе и тогда… придется с этим разбираться.

Даже мысли о том, чтобы как-то комментировать собственную личную жизнь, набивали оскомину. Однако Малфой прекрасно понимал, что, посвятив людей в детали их «романа», они захотят узнать детали разрыва, а если не узнают от него, то узнают от Скитер, ядовито-зеленое перо которой не погнушается добавить пару-тройку лживых фактов для пикантности истории. Хотя в этом эпизоде его жизни и так хватало специй.

— Да, твой отец по сравнению со Скитер просто божий одуванчик, — проговорил Блейз, будто читая его мысли. — Все равно, попробуй оттянуть обнародование этой новости как можно на более длинный срок. Тебе ни к чему это перед игрой. Возможно, будет дополнительный пиар для команды, но на тебя свалится еще большее давление, а никакой пиар не стоит такого ужаса.

— Не получится, — Драко откинулся на спинку стула и бегло подумал о том, что при такой цене на вход можно было бы сделать мебель более комфортной. — У меня после игры, буквально через пару дней, интервью по поводу свадьбы. Максимум две недели.

— Тогда через две недели у тебя должна быть на руках готовая история, которая отскакивала бы от зубов, — посоветовал Забини. — И лучше бы отослать письмецо своей бывшей невесте с детальной версией того, что произошло.

Шумная компания, непривычная для этого места, прошла мимо, и Драко перевел на них взгляд. Он не знал никого: все парни были молодыми, улыбающимися и совершенно явно получающими кайф. Несколько из них держали за руки девушек, одна из которых и вовсе выглядела очень необычно: джинсовая куртка, колготки в разрезах и малиновая помада, которая казалась Малфою совершенно нелепой, но почему-то очень ей шла. Парень прижимал незнакомку к себе, что-то рассказывая на ухо, а она заливалась смехом, пока его друзья делали заказ, сидя за столиком. Они были одеты в дешевую одежду, ее выдавал крой, пожалуй, только кроме одного — очевидного заводилы компании, который только что расплатился парочкой галлеонов за заказ друзей, не прерывая своего рассказа. Девушка с малиновой помадой постоянно целовала своего спутника в щеку, а он притворно злился из-за надобности постоянно вытирать краску с кожи. Но они выглядели так счастливо. Как Драко давно себя не чувствовал.

— Как думаешь, миссис Забини смогла бы заставить тебя жениться на ком-то? — спросил Малфой, отводя взгляд от компании. — Для поднятия репутации и все остальное.

— Вряд ли. Даже если бы ее волновала репутация, — пожал плечами мулат. — Моя мать слишком верит в любовь.

Еще с детства Драко запомнил эксцентричность этой женщины. Она была прямолинейной, где-то слишком ветреной, но у нее было доброе сердце, которое миссис Забини не пыталась скрыть, как и свои эмоции. Что было частым поводом для насмешек и непонимания со стороны многих волшебных семей.

— А ты веришь в любовь? — повернулся Малфой к другу.

— Я ничего об этом не знаю, — хмыкнул тот. — Но смотря на свою мать… Она сменила много мужей, некоторые из них были знамениты, некоторые очень состоятельны, а некоторые и вовсе были никем, как тот Генри.

— До сих пор не знаю, что она в нем нашла, — вспомнил Малфой низкорослого старика из Израиля, с которым миссис Забини познакомилась на уикенде.

— Но ее никогда не волновало мнение других, и кажется, со всеми она была счастлива. Возможно, в этом секрет, — пожал плечами Блейз. — Она как-то мне сказала, что чувства — потрясающая вещь. Они могут убить, вылечить, окрылить, причинить адскую боль. Быть лучшим лекарством и самым опасным оружием.

— В чем тогда суть? Это не имеет смысла, — возмутился Драко. — Тогда наше общество абсолютно право: браки на чувствах не живут долго, потому что чувства — не самый надежный фундамент для построения семьи.

Итальянец засмотрелся на бутылку рома позади бармена, ведя с собой внутренний диалог, и пожал плечом.

— Не знаю, но теряя своих мужей, расставаясь с ними, она всегда говорила, что никогда бы не вычеркнула из жизни эти моменты, никогда ничего бы не изменила, — ответил он. — Ты прав, в любви нет ничего безопасного: то, в чем нуждается наше общество — ничего стабильного. Это больше о том, чтобы прыгнуть со скалы и надеяться, что тебя подхватят. Но с другой стороны, как много поистине счастливых людей ты знаешь, выросших на этих законах?

Вопрос друга утонул во взрыве хохота той самой компании, и Драко повернулся как раз вовремя, чтоб увидеть, как парень переплетает свои пальцы с пальцами той девушки, краснеющей от смеха, и уже совсем не переживает об очертаниях розовой помады на своих щеках.

***

— Это потрясно! — папка приземлилась на рабочий стол Гермионы с громким шлепком, и она подняла глаза на улыбающееся лицо коллеги. — Нет, правда, я не думал, что ты за такое короткое время управишься с этим делом, но и поделом мне, что не верил.

— Правда? — расплылась в улыбке она, вновь просматривая материалы, кажется, в сотый раз.

— Абсолютно. Будешь кофе? — спросил Марк, смотря на часы. — Давай, ты заслужила, я угощаю.

Марк был главным помощником Илоизы Селвин и, как ни странно, прекрасным человеком. Это один из тех людей, которые мгновенно становятся твоими друзьями, все дело в энергетике и внутреннем состоянии, которым сама Гермиона не обладала. Они не так уж много и общались, но при отсутствии Селвин именно он давал ей поручения, так что это уже не первая похвала, которую она получала от своеобразного парня.

— Я рада, что у меня получается, — произнесла Гермиона, присаживаясь за небольшой столик Министерской кофейни на улице. — Я не слишком себя уверенно чувствую, еще даже не будучи знакомой со своей непосредственной начальницей, а со мной это редкость.

— Илоиза должна сегодня приехать, зуб даю, она заскочит в Министерство. Познакомишься. Ты не против? — спросил Марк, доставая сигарету. — Знаю, кошмарная привычка, но меня подсадил парень. Он клялся мне, что бросит, и я уверен, это был его тактический ход, чтобы я больше не имел права ему что-то предъявлять.

Марк фыркнул, поджигая сигарету невербальным заклинанием. Он много тараторил, так что Грейнджер приходилось часто вылавливать смысл его слов в нескончаемом потоке речи. Она обычно вела себя похоже, когда нервничала, но в Марке что-то напоминало ей Драко, кажется, парень не нервничал никогда, а эта черта в ее глазах была достойна восхищения. И если у Малфоя она проявлялась слишком показным спокойствием и холодной отстраненностью, то Марк же напротив был очень теплым и дружелюбным, поэтому, наверное, создавалось впечатление, что он всегда в своей тарелке.

— Парень? — переспросила Гермиона и тут же запнулась, думая, не прозвучала ли она нетактично. — Я имею в виду… курение, оно не слишком распространено у волшебников? Мои родители магглы и врачи, работают с зубами, так что я знаю, что в немагическом мире это куда большая проблема.

— Точно, — кивнул Марк, отхлебывая свой американо со сливками. — Мой парень — маггл. Родители немного в шоке, но да ладно, уверен, их в этой жизни мало что может удивить.

Гермиону поражала та легкость, с которой он рассказывал все истории, особенно те, которые в ее устах могли бы стать самыми неловкими в жизни. Она уже обожала этого человека.