— В первую очередь ты бы поиздевалась над моим родовым поместьем? — Малфой поднял одну бровь.

— И дала бы зарплату эльфам.

— Мерлин, ты сумасшедшая, — покачал головой Малфой. — Для них это чистой воды оскорбление.

— Всем нужны выходные, — возмутилась девушка. — А еще, я бы добавила красок в интерьер дома. Темные вещи делают пространство более тесным визуально, а в этом зале так много темных стен, — оглянулась она. — Он мог бы быть намного более красивым и уютным.

— Поверить не могу, что за перспективой замужества за мной скрывается лишь желание переделать мой особняк, — фальшиво обиженно произнес Драко, делая глоток своего чая с молоком. — К тому же, это моя любимая комната.

— Да, на самом деле, он мне нравится куда больше, чем его хозяин, — кивнула Гермиона, сдерживая улыбку. — Но я бы все равно внесла небольшие коррективы. Местами тут очень мрачно, удивительно, как женщины вашего рода не занялись этим ранее.

— Все зависело от разрешения хозяина дома, — пояснил Малфой. — Мой дед был довольно строгим, когда дело касалось вольностей жены в браке. Сомневаюсь, что он разрешил бы Женевьеве многое изменить, даже если бы она хотела.

— Это сексизм, — недовольно отметила Грейнджер.

— Не забывай, о каких годах мы говорим. Тогда у женщин в принципе было намного меньше прав и свобод, — Драко перевел взгляд на солнце, которое с течением их разговора почти скрылось за горизонтом. — Отец уже был более мягким, именно благодаря Нарциссе многие комнаты здесь выглядят так, как они выглядят.

— А что насчет тебя? — повернула к нему голову гриффиндорка, наблюдая за тем, как с изменением освещения серые глаза парня становятся на тон темнее.

Драко обернулся к ней, наклонив голову. Сначала ей показалось, что он переспросит, но кажется, парень точно понял, что она имела ввиду.

— Судя по рассказам Скорпиуса, я многое тебе разрешал.

Это был один из тех моментов, когда Гермионе хотелось иметь на лице маску, которая не позволила бы ему прочитать что-то в ее глазах. Хотя иногда ей казалось, что Драко мог читать девушку так хорошо, что даже стой она на противоположном конце комнаты, полностью завернутая в шаль, он все равно смог бы сказать, что ее сердце бьется немного чаще.

— О, так благородно с вашей стороны, мистер Малфой, — протянула Грейнджер, скрывая изгиб губ в чашке и не отрывая от него глаз.

— Вряд ли тут имеет место благородство. Ты же знаешь, что за все нужно платить, — медленно произнес он. — И, видимо, ты хорошо отрабатывала собственные просьбы.

— Ты просто ужасен! — рассмеялась Гермиона, бросая в него печенье, которое, ударившись о подбородок парня, упало к нему в чашку, расплескав чай.

— А ты неряха! — засмеялся Драко, удивленный тем, что она снова вела себя как ребенок.

Они хохотали над этой глупостью и над тем, что Малфой вечно пытался все перевести на скользкую тему, чтобы заставить ее почувствовать себя неловко, когда услышали сзади стук каблуков.

— Привет, милый, ты меня заждался? — спросила Гринграсс напускным веселым голосом.

— Привет, Астри, — взмахом палочки он наколдовал ей еще одно кресло и убрал последствия печенюшного боя. — Да, ты немного опоздала.

— Задержалась у родителей, — пояснила она, присаживаясь. — Грейнджер, ты здесь? Возможно, хочешь поучаствовать в приготовлении нашей свадьбы?

— Это, наверное, последнее интересующее меня дело, — покачала головой Гермиона.

— Я прошу прощения, мистер Малфой! — в зал зашел дворецкий, и они повернулись к мужчине, чтобы ветер не крал окончания его слов. — Там господин Бранакс прислал громовещатель, поэтому я не могу вскрыть и ответить на его письмо. Скорее всего, это просто благодарность за плодотворное сотрудничество, но лучше бы вам взглянуть лично.

— Клянусь, у него какой-то фетиш на громовещатели, — буркнул Драко, поднимаясь. — Фрэнк, выясни, когда у этого старика день рождения. Я подарю ему чертову чернильницу.

Гермиона встала, решив, что если Гринграсс захочет, то сама позовет эльфов, чтобы они убрали остатки чая.

— Слушай, Грейнджер, ты уже присмотрела себе новое жилье? — спросила она, улыбаясь и закидывая ногу на ногу. — Моя подруга работает в одном риэлторском агентстве, я могу замолвить словечко. Или ты все же предпочитаешь магглов?

Гриффиндорка нацепила на лицо такую же фальшивую улыбку, повернувшись к собеседнице.

— У меня уже есть дом, спасибо за участливость, Гринграсс.

— Но ты ведь не думаешь, что я буду столь благородна, что позволю тебе жить здесь после свадьбы? — встала она, чтобы они оказались на одном уровне, хотя теперь Гермиона была ниже слизеринки на полголовы. — Чуть больше, чем через месяц я стану Малфой, и это уже будет полностью моя компетенция.

— Ты сначала стань, — спокойно ответила гриффиндорка.

— Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? — эмоция Гринграсс сменилась так молниеносно, что она даже подсознательно сравнила ее с Драко. — Ребёнок от Драко, потом переезд, умно, но не настолько, чтоб это сработало.

— Боже, Гринграсс, у тебя паранойя, — засмеялась гриффиндорка. — Идея с переездом — инициатива Драко, и я точно не строю никаких планов. И опять же, вспомни, что я тебе говорила в начале лета — сходи к психологу, у тебя явные проблемы с самооценкой.

Краем глаза Грейнджер увидела, как Малфой входит обратно в гостиную, и, удерживая вежливую улыбку на лице, отступила. Где-то в глубине души она понимала, что это просто крик о помощи, крик отчаянья, который у Астории выплескивается в желчь, но кошмарно было не это. Кошмарно было то, что при всей человечности Гермионы, при всем ее сочувствии ко всему миру, ей было ничуть, ни капельки ее не жаль.

***

Когда Грейнджер скрылась за поворотом, запах сладостей и до ужаса кислого чая стал менее концентрированным. Малфой сел на диван, видя, как его невеста идет к нему навстречу с террасы.

— Она долго еще тут будет жить? — истерично спросила Гринграсс, что было совсем на нее непохоже.

— Пока мы не разберемся со всеми проблемами и пока жить где-то еще не перестанет быть опасным, — спокойно ответил Драко, забрасывая ноги на стол, и даже усмехнулся, представив, как схватилась бы за сердце Грейнджер, если бы увидела, насколько он «ужасно обращается с антикварным искусством», которое для него, впрочем, было просто столом.

— А после нашей свадьбы? Ты так о ней печешься! — Гринграсс сложила руки на груди, и Малфой прищурился, совершенно не настроенный на выяснения отношений.

— Она мать Скорпиуса, Астория, — строго прервал ее он. — Ты хочешь еще мне что-то предъявить?

Когда дело касалось женских истерик, терпение Драко и вовсе было чем-то эфемерным. Его голос звучал спокойно, но тон не говорил ни о чем хорошем. И невеста это чувствовала.

— Извини, милый, просто… — она обвила его локоть руками, сев рядом. — Просто я так нервничаю по поводу всего, мне правда хочется стать для тебя самой лучшей женой.

Он натянуто улыбнулся, раздумывая о ее словах. Она станет самой лучшей женой — бесспорно. Потому что это то, чему ее учили. Ей, наверное, едва ли исполнилось два, когда родители начали искать достойного претендента на руку дочери. И пусть в списке Малфой не был первым кандидатом, потому что Гринграсс были уверены, что он слишком ветреный, но потом это ничуть не уменьшило их радости от прекрасной сделки. Сделка. По сути, это то, чем являлся его мир. Он был парнем, и поэтому, так или иначе, его жизнь была больше сосредоточена на карьере, достатке, финансах, власти — атрибутах любого мужчины. Но Драко видел, как растят девушек. Хорошими мамами, прилежными женами, идеальными избранницами. И он принадлежал этому миру, но черт возьми, если у него когда-то родится дочь, ему противно от мысли, что она будет расти, как хренов товар, который должен понравиться хорошему покупателю.

Но самое ужасное было в том, что абсолютно все девушки из его окружения совершенно не видели, в чем дело. Или видели, но их это абсолютно устраивало. Асторию устраивала ее роль, ей достаточно было стать лучшей из лучших в этом — стать женой Малфоя, и вуа-ля: все окупилось.