― Он мог бы вообще не оказаться живым, так что Аляска ― это еще не самый ужасный вариант, ― фыркнула Гермиона.

― Ты уверена, что брать Скорпиуса с собой безопасно? ― беспокойно спросил Поттер, поглядывая на часы. Видимо, срабатывал инстинкт «вокзала», хотя ни один из них не знал, на какой именно поезд им нужно сесть. ― Он мог бы побыть у нас с…

― Нет-нет, Гарри, это правда, ― покачала Гермиона головой. ― Скорпи ― наше единственное доказательство. К тому же, я буду все равно сходить с ума от волнения. Пусть лучше он будет рядом.

Друзья кивнули, все же соглашаясь с рассуждениями матери мальчика. Гермиона повернулась, будто почувствовав приближение Драко. Он шел из центрального выхода к перронам, одетый во все черное и нацепивший на лицо вечно надменную маску легкой раздраженности, будто его правда бесило, что люди могут существовать рядом с его величеством в час пик. Она закатила глаза, силой отвернувшись, чтобы не пялиться.

Скорпиус состроил показательную гримасу, как бы напоминая отцу, что он все еще обижен, когда тот подошел.

― Ты опоздал, ― произнес Гарри.

― Скажи спасибо, что я вообще пришел, ― огрызнулся тот, будучи явно не в лучшем своем настроении.

― Ты достал адрес? ― спокойно спросила Гермиона, замечая, что они с ним практически никогда не здоровались.

― Это стоило мне, как крыло фестрала, ― ответил Драко. ― Нам повезло: старик все еще жив и живет в забытом Мерлином городке в Шотландии. И судя по его возрасту, нам в любом случае нужно поторопиться.

Он достал из кармана брюк билеты и отдал гриффиндорке один.

― Это ведь маггловский поезд, верно?

― Не напоминай, ― ответил сквозь зубы Драко.

― Судя по всему, вам ехать не больше четырех часов, ― проговорила Джинни, заглядывая в билет через плечо подруги.

― Да, ― согласилась она, кивнув. ― Он отправляется через двадцать минут, а нам нужно еще перейти на другую платформу. Мы дадим вам знать, ладно? И вы держите связь.

Они обнялись и, пожелав друг другу удачи, разошлись по разным сторонам. Преодолев несколько переходов и лишний раз напомнив сыну, что он должен следить за своими словами и контролировать стихийную магию, Драко и Гермиона отдали билеты проводнице, которая провела их в небольшое купе с комфортными скамейками. Для такой короткой поездки этого было более чем достаточно.

― Скорпи, ― вздохнула Гермиона, когда поезд, наконец, тронулся, ― ты должен перестать обижаться. Мы с папой делаем все, чтобы тебя защитить, прошу, не делай эту работу еще тяжелее.

― Вы всё от меня скрываете! Как всегда, ― возмутился ребенок. ― Именно поэтому я сейчас не могу вам ничем помочь. Потому что там, в будущем, вы делали точно так же.

― Ты уже достаточно помог нам тем, что появился здесь. Ты уже спас сотни жизней, ― вклинился в разговор Драко, оторвав взгляд от газеты, которую заколдовал несколькими минутами раньше, чтобы изображения перестали двигаться. ― Но ты все еще ребенок и все еще не можешь защитить себя должным образом, поэтому мне не нравится твоя реакция, когда мы говорим тебе что-то, а ты начинаешь вредничать. Я хочу, чтобы когда мы с мамой сказали тебе, что нужно сейчас что-то сделать, это не подлежало обсуждению, потому что иногда это может стоить жизни. Ты понимаешь?

Малфой говорил спокойно, но властно, пытаясь показать, что поведение сына было неприемлемым, и он не будет с этим мириться.

― Понимаю, ― буркнул Скорпиус, и когда Гермиона уже подумала, что на этом беседа закончится, он добавил. ― Вы едете к мастеру, чтобы отправить меня в свое время?

Ее глаза округлились, когда она услышала эту версию.

― Боже, Скорпиус, что за бред? ― воскликнула Грейнджер. ― Мы ни в коем случае не хотим расставаться с тобой и никуда тебя не отправим, перестань!

― Мы едем к нему, чтобы починить маховик, и тогда, возможно, кто-то из взрослых сможет отправиться в твое время, узнать больше информации и вернуться, чтобы суметь применить ее, ― объяснил Драко и с его словами мальчику очевидно полегчало.

― Ладно, ― кивнул Скорпиус. ― Мам, ты брала в магазине те булочки с корицей?

― Нет, солнышко, я же ночевала все эти дни в Норе, ты забыл? ― улыбнулась она, радуясь, что в общении с сыном больше нет этой натянутости, и что он больше не думает, что они хотят от него избавиться. ― Ты разве голоден?

― Тебя ведь должна была покормить Тинки, ― подтвердил ее мысли Драко.

― Да, но сегодня мне готовил другой эльф, потому что Астория забрала Тинки помогать ей со свадьбой, ― ответил он, надув щеки. ― И мне не было сильно вкусно.

Гермиона поджала губы, пытаясь изо всех сил перенять этот чудесный малфоевский талант — скрывать эмоции. А еще больше ей хотелось понять, почему она вообще испытывает эти эмоции. Гермиона прекрасно понимала, что Драко женится, и вряд ли об этом можно было забыть, но почему-то каждый раз при упоминании этой чертовой свадьбы девушка чувствовала ком внутри.

― Здесь можно что-то купить? ― перевел Малфой взгляд на Грейнджер.

― Нужно спросить у проводников. Обычно у них есть какие-то сладости, ― ответила она, пытаясь звучать непринужденно.

― В любом случае, позавтракаем, когда приедем, ― Скорпиус кивнул и залез с ногами на кресло, достав приставку, которую ему подарили родители Гермионы несколько дней назад.

― Ладно, я… пройдусь, ― сказала Гермиона в пустоту и вышла из купе, потому что там больше невозможно было находиться, когда сын был увлечен игрушкой, и натянутость между ней и Драко ощущалась так, что если эту тугую струну отпустить, она оставит на коже глубокий порез.

Гриффиндорка вышла и оглянулась в пустом коридоре. Пройдя немного вперед, она поняла, что смысла в тупом хождении туда-сюда по узкому проходу нет, и поэтому встала у окна и, прислонившись к нему лбом, выдохнула. Все эти дни Гермиона думала о поведении Малфоя. Думала и ненавидела себя за это. Ей не должно быть до этого никакого дела: эка невидаль перемены настроения у напыщенного хорька. Но почему-то это задевало ее гораздо сильнее, чем она думала.

Минут через двадцать щелчок открытого купе заставил Гермиону оторвать глаза от быстро мелькающей зелени за окном и посмотреть вправо. Ей хотелось вырвать из себя тот жучок, который одновременно заставлял ее радоваться тому, что он вышел в коридор и раздражаться этому.

― Что ты здесь делаешь? ― спросил Драко так, будто она обязана была перед ним отчитаться.

― Малфой, занимайся своими делами, ― ответила Гермиона и вновь отвернулась к окну.

― Ты сейчас мое дело, Грейнджер, ― его голос звучал где-то между раздраженностью и усталостью.

― Нет, ― она пыталась звучать резко, но все это выглядело смешно.

Если бы ей действительно была неприятна его компания, Гермиона бы просто ушла. Поэтому все это было лишено смысла. И видно, не одна она это поняла.

― Ты ведешь себя, как Скорпиус, ― обвинил ее Драко.

― Меня просто бесит, что я должна постоянно терпеть тебя, ― злость бурлила в ней и где-то в глубине души она понимала, что злилась на себя. На все то, что ее раздирало изнутри и до которого никак было не достать, чтобы вырвать это с корнем, расчленить и выбросить под колеса ритмично стучащего поезда, чтобы оно так и осталось на этой дороге — забытое и мертвое. Но оно было вполне живо и болело так натурально, в этом была вся проблема.

Гермиона сделала шаг, чтобы уйти, но Драко привалился к двери чьего-то купе, преграждая ей путь.

― Терпеть меня? ― переспросил он, сощурив глаза. ― Знаешь, мне кажется, это потеряло актуальность, когда ты умоляла поцеловать тебя несколько дней назад, так что потрудись придумать что-то новое.

Драко не собирался бросать это ей в лицо, но вот что бывает, когда тебя задевают чьи-то слова. Гермиона посмотрела на него, шокировано отступив на шаг назад.

― Мы ц-целовались? ― она изо всей силы пыталась вспомнить этот момент, но получалось лишь воскресить в памяти очертания. ― Поэтому ты теперь ведешь себя так, будто меня не знаешь?

Я веду себя так, Грейнджер, потому что еще немного и совсем перестану понимать, что происходит. Но эти слова так и остались роиться в его голове.