— Грейнджер, если бы я хотел тебя отравить, я бы сделал это раньше, — усмехнулся Малфой, и девушка прищурилась: ей показалось, что когда-то она это уже слышала.
Гриффиндорка перевела взгляд на хаос повсюду и не смогла успокоиться. Что она еще должна сделать? Она была готова использовать черную магию, светлую, продать душу чертову дьяволу, лишь бы исправить свою ошибку. Но ничего не помогало.
— Это все из-за меня, — понизила Гермиона голос, смотря на свои руки, теперь полностью исцеленные. — Ты ненавидишь меня за это, и я тебя понимаю. Я сама себя ненавижу.
Драко поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив посмотреть на себя. Пламя свечи отражалось в его взгляде, бросая блики на строгие черты лица. Пара прядок упали ему на лоб, и Гермионе хотелось убрать их, но от подавленности девушка даже не могла пошевелиться.
— Я бы не смог тебя ненавидеть, — вздохнул Драко. — Ты не виновата в этом, они так или иначе добрались бы до Скорпи, если такова была цель. Мы не могли замуровать его в Мэноре.
— Но я просто…
— Просто пыталась спасти всех вокруг, как обычно, — усмехнулся Малфой, разговаривая шепотом, хотя в доме они были одни.
— Ты злишься на меня, — утвердительно сказала Гермиона.
— Я злюсь не на тебя, а на тех, кто посмел притронуться к моему ребенку, — объяснил Драко.
Грейнджер сжала губы, пытаясь сдержать слезы, но они все равно покатились из глаз, наплевав на ее решение. Вытирая щеки тыльной стороной ладоней, она чувствовала, что дрожит.
— Я так по нему скучаю. Так сильно боюсь за него, что… — Малфой обнял ее и услышал, как она всхлипнула ему в плечо. — Даже думать страшно, где он сейчас. Я никогда не прощу себя, если…
— Все, тише-тише, — успокаивал ее Драко, водя ладонью по волосам. — Ты же знаешь какой он: сильнее меня, умнее тебя. Скорпи не даст им заскучать, кто бы это ни был.
Грейнджер отстранилась, улыбнувшись через силу. Это была правда — Скорпиус не был мямлей. Он крепкий орешек.
— Гермиона, — обратился к ней Драко, — я обещаю, что спасу нашего сына. Я верну его, слышишь? С ним все будет в порядке. Ты мне веришь?
Она сглотнула, пытаясь унять слезы, и кивнула, смотря на Малфоя. В его голосе была такая стальная решимость, что Грейнджер не сомневалась в том, что он верил, во что говорил, а не просто успокаивал ее, говоря все эти вещи для красного словца.
Драко наклонился, целуя Гермиону, и это было важнее всего. Важнее слов, важнее сочувствующих взглядов, важнее обещаний. В этом поцелуе не было страсти, но в нем было что-то большее. Что-то теплое, отдающее. Девушка обняла Малфоя за шею, когда поцелуй прервался.
— Пойдем хотя бы просто полежим, — предложил он. — Нам нужно восстановить силы. Потом примемся по новой.
Секунду подумав, Гермиона все же согласилась и взяла его за руку, когда парень повел ее вдоль по коридору. Свернув вправо, он открыл дверь, и они зашли в комнату. Несколько мгновений у нее ушло на то, чтобы понять, что она ни разу здесь не была раньше. Потому что это была хозяйская спальня.
— Боже, она огромная, — ее брови взметнулись вверх от размеров комнаты.
Честно говоря, Гермиона понятия не имела, зачем кому-то может понадобиться комната размером с один этаж небольшого дома, но это, бесспорно, впечатляло. Ее можно было бы назвать мрачной, но почему-то весь интерьер очень шел своему хозяину: черный, темно-зеленый, серебряный. У кровати, конечно, не оказалось балдахина, но было большое коричневое кожаное изголовье, практически до самого потолка, что делало комнату еще более величественной. В стене, которая была сделана из стекла, виднелись фонари в саду, и это оказалась самая красивая часть интерьера.
— Ненавижу маленькие комнатки. Мой прадед тоже ненавидел, наверное, поэтому он и построил Мэнор таким, — заметил Драко, и Гермиона вспомнила, что в особняке действительно не было маленьких комнат в обычном понимании слова «маленький», хотя по сравнению с хозяйской спальней все остальные вмиг стали казаться чем-то вроде чулана для метел.
Она села на высокую кровать, ощущая под пальцами мягкое постельное белье идеально черного цвета.
— Если бы здесь был балдахин, было бы более уютно, — сказала Гермиона, обводя комнату глазами еще раз.
— Балдахин? — усмехнулся Драко, протягивая руку и укладывая ее к себе на грудь. — Это по-девчачьи.
Они лежали в тишине, и Грейнджер чувствовала, как стучит сердце парня. Четко и равномерно, будто он мог контролировать даже это: биение сердца, ток крови в жилах, температуру тела. Драко не впал в панику, не забился в истерике, не начал рвать на себе волосы. У него была потрясающая выдержка, Гермиона давно заметила это за ним.
— Сними это, — он провел рукой по ее одежде, заставив девушку привстать.
— Я не буду спать, — убедительно произнесла она, нахмурившись. — Мне нужно дальше заниматься поисками способа…
— Не будешь, — покачал Драко головой. — Но так действительно неудобно. Мы просто немного полежим.
Гермиона закусила губу и, встав на пушистый ковер, сбросила с себя джинсы и футболку. Драко сразу же закутал ее в одеяло, обнимая. Вряд ли им нужно было говорить сейчас о чем-то. Гермиона в данный момент не думала о стеснении: Малфой видел ее голой не один раз. Не думала о том, что Драко привел ее в эту комнату, не думала о том, что лежит сейчас на его груди, уткнувшись в шею, а он выводит узоры пальцами на ее спине. Они оба были в чистом, стопроцентном ужасе, просто проявляли это по-разному.
Малфой гладил ее кожу, когда почувствовал, что кулачок, сжавший его рубашку в районе живота, существенно ослабил хватку, и Гермиона ровно задышала буквально через несколько минут. Медленно вытащив руку из-под головы гриффиндорки, он невербальным заклинанием опустил шторы, чтобы фонари не били в лицо и не разбудили ее, и вышел из комнаты.
— Тинки, — тихо позвал Драко, — добавь в аромалампу лаванду или еще что-то там, но сделай так, чтоб она хорошо поспала, поняла?
— Да, хозяин, — кивнула домовая, обеспокоенно смотря на Малфоя.
Эльфийка весь день места себе не находила, услышав о новости. Для нее это было ничуть не легче: она любила Скорпиуса точно так же, поэтому вряд ли обижалась бы на невольную резкость Гермионы, даже если бы и могла. Ей было безумно жаль.
Драко спустился на первый этаж и, достав палочку, сотворил патронус, отправив его восвояси. Не желая никакого общества, он не стал просить домовых и сам пошел на кухню, чтобы взять бурбон и два стакана со льдом.
Малфой сел на диван, наливая алкоголь в две емкости, будто ожидая кого-то, и гость не заставил себя долго ждать. Камин вспыхнул зеленым светом, и парень оторвал взгляд от пляшущих искорок в бокале и посмотрел на отца.
— Как вы могли такое допустить? — спросил он, не тратя воздух в легких на приветствия.
— Ты можешь как обычно читать мне нотации, а можешь помочь, — оборвал его Драко.
Люциус сел на диван напротив, сложив кисти на трость и посмотрев на бурбон.
— Поразительно, как бы ты не проявлял характер, но когда ты оказываешься в дерьме, то я всегда единственный, кто может помочь, — не без удовольствия отметил мужчина.
— Поразительно, ведь при таких обстоятельствах ты единственный, кто всегда отказывается помогать, — парировал Драко, смотря отцу прямо в глаза.
Малфой-старший поджал губы, выдержав зрительное нападение, и вздохнул, решив, что сейчас не лучшее время для очередной семейной перепалки.
— Мне нужно отыскать их, — сказал Драко, делая глоток. — Это Пожиратели, понятия не имею, какие именно, но точно они. Заклинания крови не работают, все предусмотрели.
— Они не пытались связаться? — спросил Люциус. — Ведь это то, что им нужно — выманить вас. Если бы они хотели убить Скорпиуса, сделали бы это прямо там.
— Да, но, скорее всего, они ждут, когда им будет это наиболее удобно. Их нужно найти раньше. Как можно скорее.
Люциус отвел глаза, выпивая из стакана. Его глаза смотрели в одну точку, обдумывая сложившуюся ситуацию. Драко невольно задумался о том, что Нарцисса сейчас, видимо, места себе не находит.
