– Саш! Дома я, говорю, – снова крикнула мать Зубарева. Подала Насте тапочки, и та отвлеклась на то, чтобы переобуться.

– Слышал, – раздалось приглушённое из глубины дома.

Настя последовала за тётей Наташей, инстинктивно стараясь ступать как можно осторожнее и тише. Зря, зря… зря она сюда приехала! Эмоции захлёстывали с головой, она словно попала в прошлое, с той лишь разницей, что теперь всё было совершенно иначе.

– А вот и мы.

Тётя Наташа распахнула дверь после короткого стука и тихого с той стороны: «Да входи уже». Настя застыла на пороге. Она мысленно пыталась представить, что именно почувствует, когда увидит Сашу в инвалидном кресле, но действительность оказалась слишком неожиданной. Потому что лицезреть сильного молодого мужчину, прикованному к коляске, было ужасно.

– Привет, – тихо поздоровалась она с Зубаревым, который буквально впился в её лицо взглядом. И столько всего в нём было, что Настя забыла как дышать. Сначала – неверие, следом – радость. А потом они сменились злостью. Такой явственной и чёрной, что от неё захотелось спрятаться.

– А! Новая идея, как меня позабавить, – буквально выплюнул он и повернулся к ним спиной, давая, видимо, понять этим, что разговор закончен.

А Настя вдруг поняла, что в неё будто чертёнок вселился. Это по вине Зубарева они расстались семь лет назад. Это он макнул её, восемнадцатилетнюю девчонку, в реальность. Со всего маху. С чувством, толком, расстановкой. И теперь, даже не зная подоплёки того, по какой причине здесь оказалась Настя, считал её очередной забавой, которую ему привела его мама?

– Знаете что, тётя Наташа? – спросила она, заложив руки за спину и прохаживаясь по комнате. С интересом посмотрела на какие-то незатейливые картины, развешанные по стенам комнаты. Кажется, раньше их не было – здесь висели грамоты Саши и его фотографии, в основном связанные со спортивным прошлым.

– Да, Насть? – осторожно уточнила Зубарева, которая выглядела растерянной.

– А мне подходят ваши условия.

Она присела на край постели и, сложив руки на коленях, посмотрела на мать Саши. И почувствовала на себе его взгляд – пристальный и всё с теми же нотками злости. Видимо, он понял, зачем здесь Настя.

– Это исключено, – процедил Зубарев, подкатившись ближе. – Если ты сейчас о том, чтобы стать моим… компаньоном, – это слово Саша процедил с ненавистью, – то забудь об этом. Сразу же.

– Почему? – вскинула бровь Настя, всё же повернувшись к нему.

Застыла взглядом на губах, которые столько раз целовала. Сейчас они были сжаты в тонкую линию, а щетина, что раньше делала Зубарева чертовски сексуальным, несмотря на то, что ему было всего восемнадцать, теперь превратилась в бороду. И она Саше совершенно не шла, делая его старше на десяток лет минимум.

– Потому что мне не нужна жалость. Или что ты там себе придумала, когда захотела здесь работать.

– Это я позвала Настю, – подала голос тётя Наташа. – И Настя сомневалась. Как раз из-за того, что знала, как именно ты отреагируешь.

– А как я должен был отреагировать?

На лице Зубарева появилось горько-насмешливое выражение. Он опасался, что Настя здесь из-за жалости? Ей действительно было жаль, но не его. А того, что всё случилось именно так. В прошлом – у них. В недавнем прошлом – с Сашей.

– Ты прав, я от тебя другой реакции и не ждала. Потому что ты как всегда всё решил за меня, – поднимаясь с постели, проговорила Настя. – Только я здесь не потому, что жалею тебя… а потому, что пожалею, если упущу возможность поправить своё материальное положение.

На лице Зубарева появилось такое выражение, что Настя даже прикусила язык. Впрочем, она не стала бы врать ни самой себе, ни ему – первопричиной её нахождения здесь были прежде всего деньги.

– Ладно, тётя Наташа, идёмте. Нужно кое-что обсудить.

Она отвернулась от Саши, но не успела сделать и нескольких шагов в сторону двери, как услышала короткое и веское:

– Я сделаю всё, чтобы ты решила уйти от меня уже к вечеру первого рабочего дня.

Настя хмыкнула и, прежде чем выйти из комнаты Зубарева, шепнула:

– У тебя всегда отлично получалось сделать так, чтобы я решила от тебя уйти.

И покинула его спальню, чувствуя, что и у неё по нутру разливается горечь, причиняющая только боль.

– Насть! Подожди! – мать Зубарева окликнула её через пару минут, когда она переобувалась в прихожей. Встреча с Сашей и то, что они сказали друг другу, отголосками прошлого звучала в душе. Зубарев изменился, стал каким-то злым, что ли. И жёстким. Хотя, Настя, наверное, могла его понять.

– Бежать я не собиралась, – с натянутой улыбкой заверила тётю Наташу Настя, закладывая руки в задние карманы джинсов.

– Это хорошо, а то… в общем, я извиняюсь за то, что всё так прошло.

– Вы здесь не при чём.

– И всё же. – Зубарева замолчала, молчала и Настя. Просто не знала, что ещё добавить к вышесказанному. – Я тебя сейчас домой отвезу, – наконец проговорила тётя Наташа.

– Да не нужно. Я на автобусе до города доберусь.

– Перестань. Это неудобно.

– Ну не будете же вы меня сюда каждый день возить, так что никаких неудобств.

От этих слов тётя Наташа просияла, по-видимому, решив, что Настина «угроза» всё же стать сиделкой её сына – не более чем спектакль.

– Так ты станешь к нему приезжать? – уточнила она, подтверждая то, о чём думала Настя.

– Конечно. Я же сказала, что согласна. Но у меня есть один вопрос. Вернее, даже два. Правда, второй не связан напрямую с моей новой работой. Так, любопытство.

– Я слушаю.

– Первое – Глаша. Я могу иногда брать её сюда с собой? Обещаю, она не доставит никаких хлопот и не будет контактировать с вашим сыном.

Зубарева улыбнулась и, взяв Настю под руку, повела в сторону выхода из дома. Видимо, опасалась, что Саша слышит каждое их слово.

– Знаешь, если бы ты меня не спросила, я бы сама тебе предложила приезжать сюда с дочкой. Саша… он ведь очень любит детей. И всегда хотел как раз такую вот Глашу.

Настя не смогла удержаться от улыбки. Такая вот Глаша была одна, другой подобной в мире уж точно не существовало.

– Спасибо, – просто ответила она, когда они с Зубаревой остановились возле ворот. – И ещё… – Настя замялась, но и не спросить о том, что её тревожило, не могла.

– Да? Я слушаю.

– Я по поводу Светы. Вроде бы они с Сашей поженились, ну… тогда.

– Да. Но брак и года не просуществовал.

– Понятно.

– Саша тогда изменился очень. Он ребёнка хотел – Света забеременела. А потом назло ему… в общем, ребёнок у них так и не родился.

Зря она об этом спросила. Ведь это была всего лишь работа, ничего иного. А вот полезла ведь снова в прошлое, куда точно возврата не было.

– Ладно, мне ехать нужно. Обрадую Глашку, что теперь она чаще со мной будет.

– Хорошо. И завтра тогда ждать тебя будем. Спасибо, Насть.

По виду тёти Наташи было заметно, что она уцепилась за идею того, что именно Настя станет для её сына спасительной соломинкой, и последней совсем не хотелось разочаровывать Зубареву. Хотя она прекрасно понимала, что шансов на то, что уже завтра они с Сашей переругаются в пух и прах, – с избытком. И всё же, попробовать было нужно.

– До завтра, – тихо попрощалась она, вышла из ворот и быстро зашагала в сторону автобусной остановки.

На следующий день ровно в девять утра Настя была на месте. Её встретила мать Саши, которая с порога поделилась:

– Он сегодня вообще не в духе. Так что если что – просто поезжай домой.

Для Насти это не было сюрпризом. Она прекрасно понимала, что Зубарев не просто взбесится от того, что ему навязали какую-то компаньонку, но и предпримет всё возможное и невозможное, чтобы от неё избавиться.

– Вот ещё. Я привыкла выполнять свою работу, какой бы сложной она ни была.

Сама Настя решила, что станет относиться к этому как к рабочему месту, где у неё есть начальник-самодур, который, впрочем, не может быть досадной помехой для того, чтобы она заработала настолько необходимые ей деньги.