Она еще не была живой, но в ней бродил хмель жизни, и в голубом свечении радиации поднималась грудь, и токи желанно пронизывали плоть - и долгим жадным объятием обнимала она Землю, предвкушая и торопя неизбежный миг.
Гонг прозвучал - дрогнуло и раскололось дно, и белая колонна подземного огня пронзила водные толщи, ударила в низкие тучи и опала гроздьями молний.
Море оказалось вовне: сознание Нины - если можно назвать сознанием смутную предопределенность действий - сконцентрировалось в одной точке.
В затихающем водовороте покачивался шарик живой протоплазмы...
Это походило на забавную игру, когда в бурной круговерти р.азвития,.в суматошной смене форм Нина переходила из стадии в. стадию, превращаясь из организма в организм - смешные, уродливые, фантастические сочетания клеток, скелетов, раковин, все кружилось зыбко и цветасто, словно примеряешь маски для карнавала.
Какой был карнавал!
Не существовало никаких законов - море щедро.
Можно было сделать нос на хвосте, а глаза во рту. Можно было плавать, шевеля ушами. Можно было превратиться в большой пузырь и всплыть на поверхность или, наоборот, опуститься на дно, заключив себя в изящную роговую шкатулку. Наконец, можно было вообще ни во что не превращаться, а просто висеть неаккуратным куском студня в средних слоях.
Нина не заметила момента, когда перестала быть участницей пестрого хоровода, а стала только зрительницей. Меняя маски; она неосознанно следовала заложенной в ней программе, и когда нужный вариант был найден, ее память отделилась от стихийной прапамяти моря.
Крепкий кремниевый панцирь прикрывал ее от всяких неожиданностей и опасностей. Вокруг шарообразного тела торчал густой лес длиннейших игл-антенн. Каждая игла была пронизана миллионами ветвящихся обнаженных нервов.
Она не могла передвигаться - да в этом и не было нужды: в морской воде было достаточно пищи, а пульсирующие каналы связи соединяли множество подобных шаров, разбросанных по Мировому океану в один гигантский мозг.
Она лежала на дне, наполовину зарывшись в белый диатомовыи ил. Антенны, нацеленные в биофон, ловили малейший всплеск живой-энергии и передавали в общую сеть.
Хоровод продолжался, странные создания проплывали мимо, рождались и умирали, уступая место другим, а кремниевые шары неизменно и бесстрастно следили за каруселью эволюции, стараясь найти причины и следствия каждого изменения, предугадать многозначные ходы приспособления, проникнуть в тайну тайн превращения живого вещества. Они копили Знание.
Море не помнило своих ошибок и удач. Беззаботно продолжало оно игру, перебирая случайные цепочки случайностей.
Длился Первый Круг - Круг Созидания...
Все вершилось медленно, очень медленно - мчллионнодетние геологические эпохи проносились и затихали короткой рябью. Вода сжимала землю, и от чудовищных сил сжатия плавились недра. Твердь вспухала, заставляя отступать море, и застывала неровными пятнами материков. Мертвыми надгробьями из базальта и гнейса высились они среди океана.
Жизнь переполняла океан. Колыбель становилась тесной. Место в ней доставалось боем.
Это случилось, когда базальтовый суперматерик занимал почти пятую часть поверхности планеты и первый "десант" зоофитов, цепких полуживотных-полурастений, в поисках жизненного пространства высадился на береговые скалы.
Нина почувствовала голод.
Напрасно напрягались слабые мышцы, прогоняя сквозь организм морскую воду, - пищи в ней почти не оставалось после тысяч прожорливых существ, снующих рядом.
Чувствительность антенн падала. Память гасла. Мозг засыпал.
Она еще долго ждала привычной подсказки Луча, очередного хода звездного предопределения, но нейтринные структуры молчали. Неведомый импульс исчерпал себя давным-давно.
Оставалось одно - действовать самой, используя накопленное Знание.
Впервые она отключилась от биофона и замкнула энергию в себе. Голубое облако окутало мозг, и он снова заработал остро и ясно.
Сначала надо было освоить движение.
Усилием воли Нина убрала две перемычки в двойной спирали нужного гена и подождала, пока изменения не зафиксируют все клетки. Ускорила жизненный ритм в несколько раз.
Потом снова включилась в биофон.
Уже через несколько поколений мелкие иглы опали, раскрошились, а на оставшихся появился плотный мускулистый слой. Пришло время - и на белом песке зашевелился клубок фиолетовых щупалец, веером расходящихся от упругого желтого шара, прикрытого кольчугой тонких костяных пластинок.
Нина утолила голод подвернувшимся соседом и почти сразу почувствовала, что снова голодна. Ей пришлось несколько раз приниматься за еду, пока она не догадалась, что ускоренный жизненный цикл увеличил расход энергии, и чтобы существовать в этом ритме, придется беспрерывно есть.
Она замедлила ритм.
И немедленно ощутила толчок тревоги.. Откуда-то сверху падала большая темная масса: намерения неизвестного рогатого существа не оставляли никаких сомнений.
Ей удалось вовремя заменить цвет, и чудовище пронеслось мимо. Тем не менее, после нападения она потратила несколько десятков поколений, чтобы вырастить сильный электроразрядный орган. Это было не очень удобно, зато достаточно надежно.
Покончив с волнениями первого самостоятельного приспособления, Нина вытянула в стороны гибкие ветвящиеся лучи и погрузилась в привычное созерцание.
Было время отлива, и сквозь неглубокий слой воды сквозило фиолетово-красное солнце. В инфрасвете протуберанцы солнечной короны шевелились, как щупальца. И Нину вдруг потянуло туда, к солнцу - словно на серо-синем песке неба трепетало ее собственное зовущее повторение.
Так начался Второй Круг...
Увлечение возможностями самостоятельных решений, новизной осмысленных действий прошло быстрее, чем хотелось. Время теперь летело стремительно, и угадывать его неожиданные повороты становилось все труднее.
Очень скоро стало ясно, что щупальца, нужные для охоты и движения, не смогут заменить чувствительных игл-антенн. Нервные центры, омытые полноценными соками сытого организма, жаждали огромной работы, а получали от притупленного восприятия жалкие крохи.
Связи между клетками единого мозга, рассеянными по планете, непоправимо рвались. Разные условия в разных концах всемирного моря порождали разные организмы, и единство перестало существовать.
Напрасно Нина до боли напрягала энергетические папулы-вместо стройного и чистого хора неслась сквозь биофон разноголосица противоречивых желаний.
Она вновь и вновь переживала свое первое движение: легкое напряжение щупалец - и тело послушно поднялось вверх, едва уловимое сокращение мышц-и тело передвинулось вбок, дрожь расслабления - и тело опустилось на песок, слежалый от века. Три внутренних приказа, три неуверенных исполнения, но она пережила целую эпоху ожидания и сомнения, страха и радости.
А когда наступал отлив, солнце тянуло к ней горячие красные щупальца, пронизывало мутную воду щекочущим Теплом радиации, рождая в крови смутную Музыку странных стремлений.
В ней дремало Знание, взятое у природы, от нее зависело, оставить Знание мертвым грузом или применить. Ей хотелось действия, борьбы, победы: ведь тайная тайн развития- живая энергия изменчивости-была подвластна Воле Разума.
Она хотела бунта.
У нее были единомышленники. Их было немногоотказавшихся от повиновения извечным законам и вступивших в неравный поединок. Но они были-и появились в лагунах необычные костистые рыбы, которые подолгу стояли в густых зарослях ламинарий.
Близился Третий Круг.
Нина вместе с другими все чаще и дальше проникала в лагуну. Небольшая стая самых неуемных и самых отчаянных входила в узкий проход вместе с приливом и бродила по мелководью, пока дыхание отлива не позовет назад, в привычную глубину. В топких илистых заводях, нагретых солнцем и насыщенных кислородом атмосферы, среди перепутанных, изогнутых корней мангровых зарослей кишмякишела всякая живность. Здесь не было хищников, уничтожающих икру, и молодь вызревала удивительно быстро.
