Кухня была совсем не похожа на деревенские кухни, фотографии которых печатали в модных журналах. Старый потрескавшийся линолеум на полу; шкафы с облупившейся краской; кухонные столы, заваленные всем, начиная с деталей двигателя и заканчивая старыми перчатками. Окна большие, но старые, покрытые инеем.

Хотя бабушка не потерпела бы деталей двигателя на кухонном столе и украсила бы дом к Рождеству, Ноэль почувствовала себя по-настоящему дома.

Дедушка и бабушка воспитывали Ноэль после того, как ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей было двенадцать лет. Эту кухню она любила больше всего и чувствовала себя на ней в безопасности.

– Расскажи мне о вертолетной площадке. – Она села за старый стол. Кофе варился на дровяной печи, и дедушка поставил перед Ноэль кружку. Она сделала глоток и сразу потянулась к сахарнице. Кофе был очень крепким и горьким.

– Ну, это началось, когда я посмотрел вечерние новости. – Он сел напротив Ноэль и взглянул на нее с такой любовью, что ее сердце замерло от радости. – Рассказывали об одной девушке из Англии или Ванкувера. Ей было не с кем отмечать Рождество, поэтому она дала объявление на «Я продаю», и ей ответили, и она выбрала семью, с которой будет праздновать Рождество.

Ее дедушка просиял, словно это полностью объясняло идею строительства вертолетной площадки на коровьем пастбище.

– Продолжай.

– Ну, я хотел дать объявление о продаже старого барахла из сарая, и мне подумалось, что я скучаю по прежнему Рождеству.

– Ты, я и бабушка? – задумчиво спросила она, думая о музыке, выпечке, украшениях и визитах соседей.

– И раньше. Знаешь, телевидение пришло сюда очень поздно. Без него даже лучше. И намного лучше без автомагистрали между штатами. Даже не рассказывай мне о пользе мобильных телефонов.

– Не буду, – ответила Ноэль, хотя, по правде говоря, знала, что скоро соскучится по социальным сетям.

– Мы устраивали шумные вечеринки на Рождество, – с тоской сказал ее дед. – Когда я был мальчиком, на Рождество мы все собирались в старом зале, и там проходил рождественский концерт, ужин и игры. Столы ломились от индеек, ветчины, пюре и пирогов. О, пироги! Женщины старались превзойти друг друга в пирогах.

Люди пели и разговаривали. Дарили подарки соседям. Что-нибудь скромное: свисток, мешочек для муки – отбеленный и расшитый пожеланиями вроде «Благослови этот дом». Если была семья, которая переживала тяжелые времена, все делали подарки ее детям и давали вкусную еду.

На Ноэль снова нахлынуло беспокойство.

– Итак, – продолжал дедушка, – я просто дал объявление и пригласил людей на старомодное Рождество.

– Сюда? – удивленно спросила Ноэль.

– Конечно. Разве можно придумать лучшее место?

– Дедушка, ты не можешь приглашать незнакомцев из Интернета к себе домой!

Он скрестил руки на груди, закрытой клетчатой рубашкой. Выражение его лица было упрямым.

– Ну, ты опоздала с советами. Я уже дал объявление.

– И тебе ответили?

– Ага, – сказал он с удовлетворением.

– Но откуда ты знаешь, что они хорошие люди? – спросила Ноэль.

Дедушка похлопал ее по руке.

– О, Ноэль, большинство людей хорошие. Не надо во всех искать врагов после неудачи с Майклом…

– Его зовут Митчелл, – тихо уточнила она. – Поэтому ты сделал вертолетную площадку?

– Да. Сюда едет магнат.

– О, дедушка!

– С маленькой дочкой, которая потеряла мать.

– Дедушка! – воскликнула она. – Скажи, что ты никому не отправил денег.

– Ну, я отправил кое-кому деньги. Не магнату. Многие хотели приехать на мое старомодное Рождество, но им не хватило денег даже на бензин.

Ноэль стало тошно. Как далеко это зашло? Сколько людей раскрутили ее дедушку на деньги? Ее надежды на спокойное Рождество испарялись.

Дедушка абсолютно ничего не понимал в мире высоких технологий. Люди просто охотились на одинокого старика; всевозможные злодеи троллили в Интернете, чтобы найти таких, как он. Оставалось надеяться, что он никому не говорил о том, как много у него денег.

– Дедушка, – мягко сказала она, – это обман. Если магнат еще не попросил у тебя денег, он их попросит. Тебя обманули.

Он нахмурился.

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он прислал мне это. – Он взял лист бумаги из кучи листов на кухонном столе. Ноэль взяла лист и уставилась на него. Это был чертеж простой вертолетной площадки.

– О нет, дедушка, – произнесла она. – Этот рисунок мог сделать ребенок.

Дедушка наклонил голову набок.

– Ты слышишь? – торжествующе спросил он.

Она уставилась на него, потому что ничего не слышала. Ее душа разрывалась на части от грусти. Это был год потерь. Сначала умерла ее бабушка. Потом, через несколько недель, ее жених объявил, что он просто «не готов к семейной жизни», и уехал в Таиланд «искать себя».

На страницах в социальных сетях Митчелл выкладывал свои фотографии рядом с экзотическими красавицами в бикини, глядя на которых Ноэль вновь чувствовала себя простушкой.

Итак, она потеряла семейное ранчо, бабушку и жениха. А теперь не хватало еще потерять и дедушку, только совсем другим способом. Она решила, что он лишился рассудка.

Встав из-за стола, он торопливо пошел к двери.

– Я должен их встретить, – нетерпеливо сказал он. – И мне лучше подбросить сено для пони, чтобы он не выходил из конюшни. Пока не хочу раскрывать этот секрет.

Даже собака выглядела сбитой с толку и не очень радовалась возвращению на улицу.

– Дедушка, – успокаивающе произнесла Ноэль, вставая, – сядь. Помоги мне отнести чемодан. Сегодня мы срубим елку и нарядим ее.

Дедушка проигнорировал ее. Он зашнуровал ботинки и вышел за дверь, упрямая собака шла за ним по пятам. Через несколько мгновений от дома отъехал его вездеход. Наступила тишина.

И вдруг Ноэль услышала отчетливый шум вертолетных лопастей.

Она бросилась на заднее крыльцо, надела дедушкину шапку, схватила куртку, сунула ноги в сапоги и выбежала за дверь.

– Не приближайся! – крикнул ей дедушка через плечо.

Ноэль прибежала на вертолетную площадку, задыхаясь. Вертолетные лопасти разметали снег вокруг, и на мгновение Ноэль потеряла из виду деда, собаку и вертолет.

А потом двигатель заглох, снег улегся, и стало очень тихо. Она посмотрела на вертолет золотистого цвета. У иллюминатора стоял мужчина, который что-то делал за пультом управления. У него были густые темные волосы, падающие на лоб, волевой профиль и солнцезащитные очки-авиаторы. С такого расстояния Ноэль не могла разглядеть его черты, но почему-то решила, что этот мужчина необычный.

Он снял наушники, солнцезащитные очки и выпрыгнул из вертолета. Увидев Ноэль и ее дедушку, он слегка поднял руку и подошел к пассажирской дверце.

На нем была коричневая кожаная куртка пилота на овчинной подкладке. Его плечи казались невероятно широкими, а темные брюки подчеркивали длинные мускулистые ноги. Он двигался с врожденной грацией очень самоуверенного человека.

Ноэль заметила, что его волосы черные и блестящие, как крыло ворона. Черты его лица были резкими и пропорциональными; на лице была едва заметная щетина, а на подбородке – ямочка. Он посмотрел на Ноэль ярко-голубыми, холодными и оценивающими глазами.

Он показался ей знакомым. Ноэль уставилась на его лицо, задаваясь вопросом, где видела его раньше, а затем до нее дошло.

Это был Эйдан Филлипс. Несколько лет назад он и его жена, Сьерра, стали неофициальными канадскими королями: он – магнат от нефтяной промышленности, а она – известная актриса. Каждая секунда их романа и последующего брака неуклонно документировалась, фотографировалась и комментировалась.

Но, к сожалению, все плохо кончилось.

– Ты знаешь, кто это? – многозначительно спросила она дедушку.

Он повел плечом.

– Он один из богатейших людей Канады, – ответила она.

– Я же говорил тебе, – торжествующе сказал Руфус. – Магнат. Но не все покупается за деньги. Ей лучше знать.